— О! Значит, филиал в Фару действительно существовал?
— Несмотря на все слухи о турнире по гольфу! — добавил мистер Унвин с широкой улыбкой.
И это была очень симпатичная улыбка. Ну откуда у такого мужчины такой сын, как Саймон? Как же несправедливы законы генетики!
— Ну и как он? — невежливо спросила я. — Филиал в Фару?
— Там все потихоньку налаживается. Я оставил там управляющего, который, надеюсь, поспособнее моего сыночка, — уныло сказал мой гость.
Мне стало его жаль. Он не виноват, что Саймон таким уродился, правда ведь? Мы делаем все, что можем, для своих детей, и если вдруг оказывается, что они безобразно себя ведут, нашей вины в этом нет.
— Я немного их встряхнул, там, в головном офисе, — добавил он.
— Я слышала, — призналась я.
Он вопросительно посмотрел на меня.
— Ой, мистер Унвин! — воскликнула я. — Вы же должны понимать, люди все время болтают! У меня есть друзья…
— И что они говорят?
— Ну… — Я помешивала чай печеньем, чувствуя себя очень неуютно. — Ну, просто говорят, что вы с Саймоном обменялись парой слов. — Я улыбнулась: — Ничего удивительного, что он явился сюда с цветами…
— Да ну? — Мистер Унвин выглядел удивленным. — А он мне не рассказывал!
И даже про нож?
— Что ж, — добавил он, — надеюсь, сын выразил нашу озабоченность. Из-за вашего стресса.
— Ах, да. Да, конечно. — Я уткнулась носом в чашку с чаем.
Мне было ужасно стыдно. Конечно, он видел, что у меня нет никакого стресса. Люди в состоянии стресса не бегают по улицам, не выглядят здоровыми и загорелыми, не носят старые шорты и розовые майки. Они не ездят на экскурсии в Корнуолл и не заводят там романы с роскошными мужчинами. Они не шляются по магазинам и не покупают новую одежду, ради которой им потом приходится идти в винный бар. Внезапно я со всей очевидностью поняла, что эта история целиком и полностью была явным и очевидным жульничеством. У меня в жизни не было никакого стресса. Это началось с вранья, но доктор Холкомб и доктор Льюис проделали такую большую работу, устанавливая диагноз по выдуманным мной симптомам, что убедили даже меня. Не скрою, приятно было смотреть, как Саймон ерзает у меня на кухне, до смерти боясь, что я потащу его в суд. Поделом ему, и только ради этого стоило затевать эту канитель, но у меня не было никакого желания делать то же самое с его отцом — приятным, искренним и красивым мужчиной, которому нравится «Куин» и который улыбается так, словно ему действительно хочется улыбаться.
— Не было у меня никакого стресса, — сообщила я, поставила чашку на землю и посмотрела ему прямо в глаза.
— Не было?
Гость выглядел озадаченным. Возможно, он тоже хотел бы поставить чашку на землю, но там был дохлый воробей.
— Нет. Врачи… Я побывала у двух разных врачей. Они оба считали, что я страдаю от стресса, и я им поверила. Но теперь мне гораздо, гораздо лучше…
Я остановилась, внезапно смутившись. Если мне стало лучше, значит, что-то со мной было не в порядке, так ведь? Получается, это все-таки была не совсем выдумка. Я нахмурилась, пытаясь это осмыслить.
— Возможно, это было какое-то другое заболевание? — спросил мистер Унвин. — Что-то… менее серьезное? Может быть, вирус?
— Может быть, — неуверенно согласилась я.
— Часто слышишь, — серьезно продолжал он, — о людях, которые подцепят какой-то вирус, незначительный, может, чуть страшнее, чем обычная простуда или грипп, а потом начинают страдать от переутомления…
— Постинфекционный синдром переутомления. — Я энергично закивала. — Я читала об этом в газете.
— И это может продолжаться несколько месяцев, в некоторых случаях даже несколько лет.
— Ну, я очень надеюсь, что была больна чем-то другим.
— Да-да, конечно, но…
— Думаете, это было что-то похожее? — спросила я.
— Возможно, вы устали. Переутомились. Слишком много работали. И тревожились.
О да. Все вышеперечисленное и еще много чего. Измучена, вымотана, сыта по горло — и это только навскидку.
— Но я действительно не думаю, что у меня был стресс, — добавила я с несколько большей уверенностью, — связанный с работой или с чем-то еще.
— Ну что ж, — сказал мистер Унвин, и в голосе его было облегчение. Я почти чувствовала, как от него исходят волны этого облегчения. — Что ж, я рад слышать это, Элисон.
— Спасибо.
— Я приехал, как вы, возможно, догадались, чтобы извиниться. Извиниться за поведение моего глупого сына и его еще более глупой подружки…
— Бывшей подружки, насколько я знаю!
— Да, — улыбнулся он. — Вот дура! Я рад, что она ушла. Ну, я в любом случае, даже если вы и не страдаете от стресса, должен извиниться за их поведение, за все обиды и неприятности, которые они причинили вам…
— Все это не имеет значения, — ответила ему я, и это действительно было так, — теперь все в прошлом. Саймон вообще больше не осмелится связываться со мной, мистер Унвин.
— Пожалуйста, зовите меня Ян, — попросил он. — А почему?
— Думаю, я его напугала, — улыбнулась я, вспоминая, какое было у лицо у моего начальника, когда я рылась в ящике с ножами.
— В таком случае жду не дождусь, когда же вы вернетесь на работу, — отозвался Ян. — Саймону будет очень полезно кого-нибудь испугаться. Это заставит его оторвать от стула свою зад… место пониже спины и немного поработать.
— Сомневаюсь, что я смогу как-то повлиять на него в этом вопросе.
— Может, и нет. Ну, по крайней мере, он больше не будет тратить время на эту дуру Николя.
Ян поднялся и при этом чуть не наступил на воробья.
— Хотите, я похороню это за вас? — спокойно спросил он.
— Мне уже очень давно никто не делал такого любезного предложения, — засмеялась я, удивляясь сама себе. Себе и ему.
Он взял из сарая лопату, он вырыл яму в моем саду, он закопал мой труп воробья, и при этом, подумать только, — во-первых, мы с ним были практически незнакомы, во-вторых, он был моим самым главным начальником! А я стояла рядом и смотрела, как Ян роет яму, и смеялась вместе с ним, и болтала о котах вообще (у него, кстати, тоже был кот, по имени Капитан) и о Кексике в частности. Я рассказала, как он болел, и как мы осушали пруд с рыбками, и как нашли его в машине. А он рассказал мне, что у него был когда-то старый кот, любивший залезать в ванну и засыпать там, и однажды этот кот страшно напугал гостившего в доме старика, который наклонился над ванной, чтобы открыть кран. И к тому времени, когда с погребением птицы было покончено, мы уже совершенно расслабились, и меня уже не смущало, что я называю его Яном и что при возвращении на кухню нам пришлось пройти мимо бельевой веревки, увешанной нижним бельем.
— Ну что ж, — сказал он уже у двери. — Мне было очень приятно с вами познакомиться, Элисон.
— И мне с вами тоже, — ответила я, и это в самом деле было так.
— Лечитесь, пожалуйста, и не вздумайте возвращаться на работу, пока полностью не поправитесь, хорошо? Что бы с вами ни было — вирус, стресс, грипп, растяжение, синдром хронической усталости, — все равно вы нужны нам здоровой.
— Хорошо.
Я открыла дверь. Он помедлил на пороге, глядя на свою машину. Очень милая машина, но зачем ее рассматривать? Я ждала. Не могла же я закрыть дверь, пока он стоял на пороге, и не могла уйти, оставив дверь открытой, так что пришлось стоять, держать дверь и ждать его.
— И еще кое-что, — сказал Ян, когда я почувствовала, что рука, держащая дверь, уже начинает затекать.
— Да?
— Вы любите тайскую кухню?
Думаю, я посмотрела бы на него примерно так же, если бы он предложил мне решить алгебраическое уравнение, записав его японскими иероглифами.
— Простите?
— Тайская кухня. Очень симпатичная. Немного острая, но не такая, как индийская. Больше похожа на китайскую, хотя…
Чего? Он что, в свободное время приторговывает кулинарными книгами?
— Я знаю, что это такое. Я просто не поняла вопроса.
— Есть очень славный тайский ресторанчик около Нью-Парк-роуд. Рядом с баром «Золотоискатель», напротив…
— Я знаю. Знаю, где это. Я просто не понимаю…
— Я подумал, — сказал он, все еще глядя на свою машину, потом повернулся ко мне и выпалил: — Я подумал, не захотите ли вы сходить туда. Как-нибудь вечерком.
— Простите? — еще раз переспросила я.
Давай-давай, скажи по буквам. Тебе придется это сделать. Иначе я все равно не поверю.
— Со мной. Не хотели бы вы поужинать со мной? Пожалуйста.
— Это вряд ли, — сказала я.
Конечно, вряд ли, а вы что думали?
Это же просто трюк.
Надо пойти и повидаться с ней. Вести себя дружелюбно, пить ее чай, есть ее печенье, выразить свою симпатию из-за этого так называемого стресса. Привлечь ее на свою сторону, пожаловавшись на своего сына и его подружку. Похоронить труп воробья в ее саду и обменяться парочкой шуток относительно котов, выпрыгивающих из ванны. Умаслить ее. Улыбаться ей, попросить, чтобы она звала вас Яном. И, наконец, сразить ее наповал. Пусть думает, что действительно представляет собой нечто особенное. Главный босс приглашает ее поужинать с ним! Ух ты! Она тут же возомнит о себе бог весть что. Она будет не в силах поверить своему счастью. Ей будут завидовать все девочки на работе. Она будет есть у вас из рук.
Она не будет представлять для компании никакой угрозы.
Вы никогда и ничего от нее не услышите о стрессе из-за работы.
Ну так вот, дражайший Ян, я на это не куплюсь. Может, я и глупа, но не настолько. Можешь засунуть свою тайскую кухню себе в задницу. И машину туда же.
Все это привело меня в такое дурное настроение, что я чуть не откопала воробья обратно.
Кексик выглядел настолько лучше, когда Пол привез его домой от ветеринара, что было невозможно поверить в то, что еще вчера бедолаге требовалась скорая помощь. Ну, почти невозможно. Он зевнул и потянулся, когда мы вытащили его из переноски, раздраженно махнул на нас хвостом и устремился прямиком к кошачьей дверце.
— Ему можно выходить? — спросила я у Пола.