А вот как насчет обустройства? Как насчет разных систем?
Над этим поработали люди. Мужчины и женщины. Те тысячи тысяч людей, что жили до нас, и, разумеется, многие из ныне живущих. Люди задавались вопросами, соображали, прикидывали так и сяк, ошибались. Брали себе в помощники время. Понемногу учились разбираться, что к чему. Научились рубить лес. Плотничать. Доить коров. Сеять хлеб. Ловить рыбу. Придумали законы и правила. Постепенно все становилось на свое место. Откуда-нибудь являлись новые идеи. С континента. От предшествующих цивилизаций. Из чужих земель. До многих светлых мыслей народ доходил своим умом. По озарению, благодаря удачным ассоциациям. Это ведь все, что требуется. Этого достаточно. Естественно, какие-то идеи, неудачные, себя не оправдывали. От них отказывались. Зато удачные — люди развивали и улучшали. Улучшение совершалось непрерывно. Из всего наличного люди всегда старались извлечь самое лучшее. Дистиллировав идею, люди передавали ее в следующие руки. Люди передавали друг другу знания. От поколения к поколению. Вот этому я тебя научу, ты попользуешься моим знанием годков пятьдесят-шестьдесят, а потом передашь его своим детям. А если ты попутно изобретешь что-то новое, вреда не будет. Таков был припев к этой песне. А потом человек, хлопнув по плечу молодого преемника, отступал в сторонку. И исчезал. Он был уверен, что дело понемногу движется и идет вперед. Медленно-медленно. Но все время вперед.
Люди строили и строили. Дома росли один за другим. И дороги. Тысячи миль дорог. Люди поднимали целинные земли. Пахали и пахали. Сплавляли лес, строили плотины, прокладывали рельсы, воздвигали фабрики и строили морские суда. Люди убирали камни с полей. Взрывали скалы. Вдоль и поперек покрыли страну проводами. Проложили чертову уймищу туннелей. Наобучали себе врачей. Врачей в первую очередь! Чтобы другие люди всегда были здоровы и могли строить дальше. И инженеров. Наставили мачт для линий высокого напряжения. Люди от века устанавливают вес и меру вещей. Ведут биржевую котировку. Носят военную форму. Люди пашут и сеют. Каждый год пашут и сеют. Пшеницу, ячмень, картошку. Люди наблюдают за погодой. Как же без этого! Погода всегда нестабильна. И снова уборка урожая, и снова пахота. Нефть. Люди нашли нефть и стали откладывать в банк деньги.
Кто-то трудился, чтобы поставить на ноги нашу страну. В этом нет никакого сомнения.
Кто-то вкалывал до седьмого пота, не жалея сил.
Я только что побывал в гостиничном баре, чтобы купить себе пива. Там в полном разгаре было веселье. И это в будний-то день! Приехал с экскурсией полный автобус пенсионеров из Трёнделага. Все нарядные. Кто-то играл на аккордеоне, и пенсионеры танцевали. Я смотрел. Старики иногда бывают так хороши! Они так славно веселятся! Я увидел, что уж они-то свое отстроили. Сейчас они могут отдохнуть. Отдохнуть с чистой совестью. Они уже построили свои дома. Делились друг с дружкой хлебом и суррогатным кофе. Насобирали, сколько им было положено, голубики и морошки. Не подвели товарищей, когда надо было дружно подставить плечо.
А вот я, двадцатидевятилетний Эрленд, живущий в Норвегии, на родине богатырей, не подставлял плечо в общей работе. Мне рано отдыхать. Мое дело строить. То, что мне предназначено строить, еще не построено.
Куда ни глянь — сплошная инфраструктура! А мой вклад — одна-единственная стенка.
Семнадцать квадратных метров норвежской стенки.
Нечто подобное я пережил, когда отправился из Осло в Трюсиль, чтобы заступить на должность и приступить к выполнению обусловленных контрактом обязанностей, как я называю эту работу. В четверть шестого я был уже на ногах. Оказалось, это возможно! И вот в шесть часов я выехал из Осло. Я-то думал, что буду ехать по пустынной дороге. Ан нет! Навстречу мне двигался непрерывный поток машин. В шесть утра! Я призадумался: куда это они все? Господи! Куда катит ни свет ни заря столько машин? И тут меня осенило, что это же те, кто перевозит грузы. Норвежские перевозки! Транспортировка ВНП! Они встают на заре и разъезжаются спозаранку туда, куда надо доставить груз. Напрасно я убеждал себя, что сегодня какой-то особенный день. День был самый обыкновенный. Понедельник. Вероятнее всего, можно предположить, что во все остальные дни люди тоже встают рано и отправляются в путь. Разумеется, такое предположение требует соответствующей проверки и подтверждающих фактов, но я не могу исключить, что все эти люди ездят по дорогам и во вторник, как и в остальные три дня недели, которые входят в так называемую рабочую пятидневку. Сам я никогда не имел постоянной работы. Конечно, я бы мог найти такое место. Дело не в этом! Ведь я получил образование и кое в чем разбираюсь. Но мне больше нравится, когда я сам по себе. Такой уж я человек! Мой пенсионерский коэффициент составляет 5,6. У кого-то он, может быть, и выше. Не знаю. Однако потрясение при виде того, сколько народу встает так рано, было велико. Семь часов или половина восьмого — тоже раннее время. Но чтобы в шесть! Уж это, по-моему, вообще черт-те что. Что до меня, я встаю так рано только два-три раза в год. Когда надо успеть на поезд или что-то вроде. Но чуть попривыкнув к этой мысли, я нашел, что это же здорово. Вот и я тоже встал! Я тоже не сплю. И тоже веду машину, как все добрые люди. Правда, я ехал в противоположном направлении, но откуда же им знать, что я не везу какой-нибудь нужный груз! На короткое время я стал одним из них.
Я не уверен, что хорошо усвоил все, что нужно, из наследия предшествующих поколений. Если сейчас черед за мной, то я не знаю, что и делать. А вот настал ли мой черед? Откуда мне знать, мой нынче черед или нет? Никто не просил меня подставить плечо. Если я вдруг заболею, это вряд ли заметно скажется на валовом национальном продукте. Я ничего не решаю. Я здесь живу и просто стараюсь быть не хуже других. Смотрю, что бы мне такое построить. Ну что же мне строить? Все уже сделано до меня.
А что такого построили мои друзья?
Боюсь, и у них не найдется ничего, чем можно особенно похвалиться. Один из моих знакомых построил хижину в Сёрланде. В ней он провел лето. Другой создал киноклуб. Киноклуб работает неплохо. Люди ходят туда и смотрят кино. Им нравится. Девушка, которую я немного знаю, открыла кафе. И, насколько мне известно, продолжает в нем работать.
Я и мои сверстники.
Мы выросли на текстах вроде таких:
У Аре кот.
Вот кот.
Вот дом.
Над домом дым.
У Оге палка.
Над домом галка.
Должно быть, это на нас как-то повлияло. Мы не признаем авторитетов. Мы ходим на вечеринки. Ведем разговоры. Смеемся. Учимся в университете. Мы считаем положение на рынке жилья безнадежным. Мы много чего считаем. У нас много общих друзей. Врагов у нас нет.
Иногда мне кажется, хорошо бы обзавестись злонамеренным недругом, он бы без зазрения совести разрушал наше имущество и время от времени становился угрозой для нашей жизни. Чтобы он был настоящее исчадие ада! Коварный враг, засевший где-то в лесной чаще. Враг, которого нам захотелось бы поколотить. Собраться и гурьбой отправиться в лес, чтобы побить врага. Заночевать в лесу. Недосчитаться товарища. Пострелять из ружья. Подбирать раненых. Выручать товарищей.
Выручать товарищей.
Потратить год или два на то, чтобы победить недруга. Потом вернуться из леса. Изнуренными и худыми. Веселыми и лохматыми. Может, даже и бородатыми. Шумной толпой пройти по улицам. Обнимаясь на ходу со случайными прохожими. Написать, может быть, стихи о наших матерях. И отцах.
Опасная мысль. Я думаю так только от случая к случаю.
Бах сочинял свою музыку для Бога.
Мы же, если сочиняем музыку, то лишь ради того, чтобы нам дали потрахаться. Или ради чего-нибудь вроде.
Мы те, кто не строил Норвегию.
Вот кто мы такие.
Живется мне хорошо. В Норвегии.
У меня есть все необходимое и вообще полный порядок. Никто мне не угрожает извне. Процентные ставки то повышаются, то понижаются, но, по моему ощущению, меня это вроде бы не касается. Я не брал кредитов. Я еще не решил устраивать свою жизнь основательно, снимаю в столице квартиру. Дешево и сердито. Сегодня я тут увидел в «новостях», что курс акций за несколько часов упал так низко, как не падал уже несколько лет. В Норвегии и во всем мире. Я видел, что у брокеров взмокли от пота рубашки. Они сидели на своих рабочих местах с видом полного отчаяния. На их взгляд, дела обстоят так скверно, что дальше некуда. Диктор назвал это «черным днем». А я ничего такого не заметил. И потел не больше обычного. Для меня день был хороший. День как день.
Мне Норвегия нравится. Я здесь родился. Здесь ходил в детский сад, учился в школах. Выучился всему необходимому, чтобы более или менее встраиваться в человеческую жизнь. Ходил в походы по лесам и горам. Со своим классом. Повидал, как трудятся муравьи. Повидал деревья хвойные и лиственные. И я благодарен. Не знаю точно кому. Должно быть, за все. Да, многое можно бы и улучшить. Это уж как всегда. Но все слишком запутанно. Я голосую за ту партию, которая, как мне кажется, ближе всего отражает мои взгляды и мысли. Такой порядок неплохо придуман. Получается, я тоже как-то участвую, без меня не обходится.
Но каков же мой вклад? Что я должен построить?
Я читал об организации под названием «Мы — строители Швеции». Она состоит из людей, которые ощущают, что они-то и построили Швецию, и, когда им не нравится какое-нибудь постановление риксдага, они что-нибудь взрывают. Они чувствуют себя хозяевами Швеции. Раз они ее построили, то имеют право ее взорвать. Я в общем-то могу понять, что в такой позиции есть своя логика, и вижу ее притягательность. Но я-то ведь ничего особенного не построил ни в Швеции, ни в Норвегии. Поэтому не мне тут и взрывать. У меня даже нет полного права возмущаться, когда не все идет так, как следовало бы, на мой взгляд. Я ничего выдающегося не сделал, и потому не мне тут хлопать дверьми. Такое у меня ощущение. Вокруг идет налаженная жизнь, и не благодаря мне, а вопреки. Это не очень приятно. Я хочу тоже что-нибудь совершить. Что-нибудь эдакое для Норвегии. В виде гостинца. В знак благодарности. А то как же! Живу себе припеваючи, материально хорошо обеспеченный. Если заболею, меня будут лечить. Я не жалею, что с меня берут взносы на здравоохранение. Велика ли потеря — немножко внести за одно, немножко за другое! Авось не обеднею. В Дании, правда, отчисления на здравоохранение еще меньше. Зато у них больше налоги. Против налогов я тоже ничего не имею, отнюдь. Не поймите меня неправильно! Я плачу налоги с улыбкой. Про Данию я упомянул только затем, чтобы