— Не было никакого научного эксперимента, — признался Рой.
— А зачем же ты выпросил у мамы фарш?
— Чтобы покормить сов.
— Рассказывай дальше, — потребовал мистер Эберхард.
— Это долгая история, пап.
— Ничего. Времени у меня достаточно.
— Ну хорошо. — Рой вздохнул. Уж лучше бы папа решил его отшлепать. — Понимаешь, — начал он, — есть один мальчик, где-то моего возраста…
Рой рассказал все — ну, или почти все. Он умолчал только о том, что змеи, которых наловил сводный брат Беатрисы Липс, были жутко ядовитые. И что он обматывал их пасти скотчем. Такие подробности могли встревожить мистера Эберхарда куда больше, чем хулиганство на стройплощадке.
Еще Рой решил не говорить, что у мальчика есть прозвище, Рыбохват: мало ли, вдруг папа по закону обязан сообщить об этом в полицию или занести в какую-нибудь правительственную базу данных.
Все остальное Рой рассказал. Отец слушал не перебивая.
— Пап, на самом деле он хороший, — сказал Рой. — Он просто хочет спасти этих сов.
Мистер Эберхард еще немного помолчал. Потом снова открыл атлас Сибли и вгляделся в цветные картинки.
— Понимаешь, пап, когда строители «Бабушки Паулы» разровняют эту площадку, они засыплют и норы, и самих сов.
Отец отложил книгу в сторону и перевел понимающий и немного грустный взгляд на сына.
— Рой, это их собственность. На своей территории они могут делать все, что им заблагорассудится.
— Но ведь…
— Они наверняка собрали все необходимые документы и разрешения.
— Они что, получили разрешение закопать сов в землю? — недоверчиво спросил Рой.
— Совы улетят. Найдут себе норы где-нибудь в другом месте.
— А если у них там птенцы? — сердито спросил Рой. — Разве птенцы смогут улететь? Ну скажи, смогут?
— Не знаю, — ответил отец.
— Вот вам бы с мамой понравилось, если бы к нам заявились какие-то люди с бульдозерами, чтобы снести наш дом? И сказали бы: «Вы только не волнуйтесь, миссис и мистер Эберхард, ничего страшного не происходит. Собирайтесь и переезжайте на другое место». Что бы ты им ответил?
Отец Роя поднялся из-за стола медленно и тяжело, словно на плечах у него лежала сотня кирпичей.
— Пойдем прогуляемся, — сказал он.
На улице уже стемнело. Было тихо и безоблачно, серебристый свет луны ложился на крыши домов. Вокруг фонарей вилась ночная мошкара. На углу орали коты.
Мистер Эберхард шел, опустив голову и засунув руки в карманы.
— Ты быстро растешь, сын, — вдруг сказал он.
— Пап, в нашем классе я третий с конца по росту.
— Я не о том.
Они просто гуляли. Рой прыгал по тротуару, перескакивая с одной трещины на другую. Говорили на нейтральные темы — школа, спорт, спорт в школе, — но потом Рой постарался вернуть разговор к интересующему его вопросу.
— Пап, помнишь, как прошлым летом мы сплавлялись по реке Мэдисон, по каньону?
— На надувных лодках? Конечно, помню.
— А помнишь, мы насчитали пять виргинских филинов на одном тополе? Пять!
— Помню.
— А помнишь, ты хотел их сфотографировать, а фотоаппарат упал в воду?
— Ну, не то чтобы сам упал, — смущенно возразил отец. — Я его уронил.
— Пап, это не страшно. Обычная пластиковая «мыльница».
— Зато какой мог бы получиться кадр! Пять филинов на одном дереве!
— Да. Это было бы по-настоящему круто.
История про филинов сделала свое дело. Папа снова заговорил про Рыбохвата.
— Этот мальчик — ты действительно не знаешь, как его зовут?
— Он мне не сказал. И Беатриса тоже. Честно.
— Он не брал фамилию отчима?
— В смысле, «Липс»? Нет, по-моему.
— И ты говоришь, он не ходит в школу?
Рой приуныл. Кажется, отец все-таки решил направить силы на борьбу с уклонением от школьного образования.
— Меня беспокоит ситуация в его семье, — сказал мистер Эберхард. — Кажется, там не все в порядке.
— Это точно, — кивнул Рой. — Поэтому он и не живет дома.
— А нет других родственников, которые могли бы о нем позаботиться?
— Ему и так хорошо.
— Ты уверен?
— Пап, не надо никому о нем сообщать. Прошу тебя!
— А что я могу о нем сообщить, если даже не знаю, как его зовут? — Отец подмигнул. — Но я скажу тебе, что собираюсь сделать: серьезно подумать обо всем этом. И ты тоже подумай.
— Конечно, — сказал Рой. Честно говоря, он и так только об этом и думал. Даже война с Даной Матерсоном будто отодвинулась куда-то далеко.
— Давай поворачивать к дому, — сказал отец. — Уже поздно, а у тебя был тяжелый день.
— Угу, — подтвердил Рой.
Но, добравшись до постели, он обнаружил, что не может уснуть: в голове крутились сегодняшние события. Он решил немного почитать и потянулся за книгой «Памятная земля», которую взял в школьной библиотеке. В книге рассказывалось про семью, которая жила во Флориде с середины девятнадцатого века, когда здесь была безлюдная глушь, зато леса и болота кишели живностью. То-то кроличьим совам было раздолье, подумал Рой.
Через час, когда он уже задремал, в дверь тихонько постучали. Это мама пришла пожелать ему доброй ночи. Она забрала у него книгу и выключила ночник.
— Как ты? — спросила она.
— Устал.
Мама укрыла его одеялом до самой шеи. Рой не стал сопротивляться, хотя ему и без одеяла было жарко. У мамы такая привычка, она ничего не может с собой поделать.
— Послушай, милый, — сказала она. — Ты ведь знаешь, как мы тебя любим…
Ну, все. Сейчас начнется.
— Но сегодня вечером, когда ты позволил другому мальчику назваться твоим именем…
— Мам, он тут ни при чем. Я сам так решил.
— Я понимаю, ты хотел ему помочь. Но все-таки это был обман, предоставление ложной информации. Это серьезный проступок, дорогой…
— Я знаю.
— В общем, мы с папой не хотим, чтобы ты попал в беду. Даже ради друга.
Рой приподнялся на локте.
— Он бы скорее умер, чем сказал, как его зовут. А ему было совсем плохо. Ему нужен был доктор.
— Я понимаю. Понимаю, поверь мне.
— Они задавали миллионы дурацких вопросов, а он едва на ногах держался, — сказал Рой. — Наверное, я поступил неправильно, но если все вернуть назад, то я бы снова соврал. Правда.
Рой ждал от мамы очередной нотации, но она лишь улыбнулась. Разглаживая одеяло, она сказала:
— Знаешь, иногда очень сложно понять, что правильно, а что нет. Сердце говорит тебе одно, а голова — совсем другое. И нужно взвесить то и другое, чтобы принять лучшее решение.
Что я, в общем-то, и сделал, подумал Рой.
— А этот мальчик, — продолжала мама, — почему он отказался говорить, как его зовут? И почему он так странно ушел из больницы?
Рыбохват сбежал через окно женского туалета, рядом с рентгенкабинетом. А свою зеленую футболку с оторванным рукавом повесил на антенну патрульной машины Дэвида Делинко, которая стояла напротив приемного покоя.
— Наверное, он боялся, что дежурный позвонит его матери.
— И что?
— А то, что он ей не нужен. И она запрет его в колонию для малолеток.
— Как?!
— Она его отослала в военную школу, — объяснил Рой, — и не желает, чтобы он возвращался. Беатриса сама слышала, как она это говорила кому-то по телефону.
Мама Роя склонила голову набок, словно не совсем доверяя собственным ушам.
— Как ты сказал? Он не нужен своей маме?
В ее глазах появилось странное выражение то ли грусти, то ли гнева, то ли того и другого вместе.
— Он ей не нужен? — переспросила она.
Рой угрюмо кивнул.
— О Господи.
Мама сказала это так тихо, с болью в голосе, что Рой испугался. Он уже пожалел, что рассказал ей эту часть истории Рыбохвата.
— Прости, мама. Я не хотел тебя расстраивать. Я тебя люблю.
— И я тебя люблю, мой родной.
Она поцеловала его в щеку и еще раз подоткнула одеяло. Прежде чем затворить за собой дверь, она обернулась и, стоя на пороге, сказала:
— Мы тобой гордимся, Рой. Я хочу, чтобы ты это знал. Твой отец и я — мы очень гордимся тобой.
— Папа рассказал тебе про сов?
— Да. Это очень печально.
— И что мне делать?
— Ты о чем?
— Ни о чем, — ответил Рой, поворачиваясь к стене. — Спокойной ночи, мам!
Собственно, мама уже дала ему совет. Осталось только решить спор между головой и сердцем.
Глава четырнадцатая
К счастью, назавтра была суббота — не надо рано вставать и мчаться на автобус.
Не успел Рой спуститься к завтраку, как зазвонил телефон. Это был Гаррет. Раньше он никогда не звонил, а сегодня вдруг решил вытащить Роя кататься на скейтборде по торговым галереям.
— Я же говорил, у меня нет скейтборда, — помнишь?
— Ничего. У меня есть запасной.
— Спасибо, но сегодня не получится.
На самом деле Гаррет звонил, конечно, чтобы узнать насчет вчерашнего.
— Чувак, его кто-то примотал к флагштоку!
— Не я, — коротко сказал Рой. Ему не очень хотелось обсуждать эту историю при родителях.
— Тогда кто? И как?
— Без комментариев, — ответил Рой, подражая Рыбохвату.
— Да ладно тебе, Эберхард!
— Пока! Увидимся в понедельник.
После завтрака они с папой съездили в веломагазин за новой шиной, и к обеду Рой снова был на колесах. Адрес Л. Б. Липса нашелся в телефонной книге, так что Рой без труда отыскал нужный дом. Липсы жили на улице Вест-Ориоль — той самой, где останавливался школьный автобус и где Рой впервые увидел босого бегуна.
На подъездной дорожке у Липсов стояли блестящий кабриолет «Камаро» и старенький помятый пикап «Субурбан». Рой прислонил велосипед к почтовому ящику и направился к входной двери. Из дома доносились сердитые крики, но Рой надеялся, что это просто какой-нибудь дурацкий телесериал, включенный на полную мощность.
Когда он постучался в третий раз, дверь распахнулась и на пороге показался Леон Липс во всей своей двухметровой красе. Глава семейства был в мешковатых спортивных трусах красного цвета и сетчатой майке-безрукавке, из-под которой выпирало бледное пузо размером с пивной бочонок. Похоже, после ухода из профессионального спорта он и пяти минут не провел в спортзале. От баскетболиста в нем остался только рост.