Что-то (локоть? кулак?) ударило по алюминиевой стене вагончика, и тут же раздался новый ЩЕЛК, сопровождаемый сдавленным ругательством.
Дикобраз подкрался к двери и стал ждать. Сердце его не просто колотилось, а прямо грохотало, он даже боялся, что его услышат снаружи.
Как только дверная ручка начала поворачиваться, Дикобраз бросился в атаку. Он опустил одно плечо пониже, издал морпеховский рык и всем телом ударил в дверь; дверь слетела с петель и сбила нарушителя с ног.
Дикобраз выпрыгнул из вагончика и тяжелым ботинком пришпилил грабителя к земле, наступив ему на живот.
— ЛЕЖАТЬ-НЕ-ДВИГАТЬСЯ!
— Я лежу! Лежу! — завопил грабитель.
Дикобраз опустил револьвер. При свете, падавшем из вагончика через дверной проем, он увидел, что грабитель — просто подросток. Рослый, упитанный — но все-таки подросток. Он еще и в крысоловки угодил, по штуке на каждую ногу.
Ему же, наверное, больно, подумал Дикобраз.
— Не стреляй! Только не стреляй! — завопил подросток.
— Ладно, заткнись. — Дикобраз сунул револьвер в кобуру на поясе. — Как тебя зовут, сынок?
— Рой. Рой Эберхард.
— Похоже, ты вляпался в глубокое ка-ка, малютка Рой.
— Извини, начальник. Только не вызывай копов, ладно?
Парень стал ерзать, и Дикобраз покрепче придавил его ботинком. Оглядев участок, он увидел, что ворота распахнуты — замок сбит, и рядом валяется обломок шлакоблока.
— Так ты, значит, решил, что ты такой умный, — начал он, — можешь являться сюда каждый день и гадить, как тебе захочется. У тебя гнилое чувство юмора, парень.
Парень поднял голову.
— Ты это о чем?
— Ты дурачком-то не прикидывайся, Рой. Ты здесь выдирал разметку, запускал аллигаторов в сортиры…
— Дядя, ты чо, с катушек слетел?
— …тачку патрульную обкрасил. Ясное дело, что тебе неохота встречаться с полицией. — Дикобраз наклонился к парню. — Я одного не пойму. С чего ты так взъелся на «Бабушку Паулу»? Честно говоря, по твоему пузу не скажешь, чтоб ты так уж ненавидел блинчики.
— А то! Я блинчики люблю!
— Так чего ж ты тут все время пакостишь? — спросил Дикобраз.
— Да я вообще тут ни разу не был!
Дикобраз убрал ногу с его живота и протянул ему руку, чтобы помочь подняться.
— Ладно, пацан. Вставай давай.
Пацан схватился за руку, но, вместо того чтобы встать, рванул Дикобраза на себя и повалил на землю, а когда Дикобраз обхватил его за шею, вывернулся и швырнул ему в лицо пригоршню земли.
Как в том идиотском фильме, подумал прораб, отчаянно моргая и протирая глаза, — спасибо хоть в чирлидершу не превратил.
Когда он проморгался, пацан уже бежал к воротам, и крысоловки у него на ногах щелкали как кастаньеты. Дикобраз пустился вдогонку, но через пять шагов угодил ногой в совиную нору и растянулся на земле.
— Я тебя достану, Рой! — заорал он в темноту. — Ты у меня еще попляшешь!
В субботу полицейский Дэвид Делинко получил выходной, и это было очень кстати. Неделя выдалась безумней некуда, один этот инцидент в приемном покое чего стоил.
Покусанный исчез без следа, идентифицировать его личность не удалось. Зато теперь Делинко, в придачу к оторванному рукаву с забора «Бабушки Паулы», заполучил всю зеленую футболку. На антенну ее явно закинул тот мальчишка, что удрал из больницы. Наверное, шутки ради.
Эти шутки у полицейского Делинко уже в печенках сидели. Хотя, конечно, футболка — важная улика. Теперь понятно, что больничный беглец был одним из вандалов с участка «Бабушки Паулы», а юный Эберхард знает об этом деле больше, чем говорит. Делинко надеялся, что отец Роя, с его опытом расследований, заинтересуется этой историей и доберется до сути.
Полдня Дэвид смотрел по телевизору бейсбол. Обе флоридские команды продули: «Девил Рейз» с разрывом в пять очков, «Марлинз» — в семь. Ближе к вечеру, когда он полез в холодильник, оказалось, что еды в доме нет никакой, если не считать трех ломтиков плавленого сыра «Крафт», каждый в отдельной целлофановой упаковке.
Дэвид сел в машину и отправился в местный магазинчик за полуфабрикатной пиццей. У него уже сложилась привычка делать небольшой крюк и проезжать мимо участка «Бабушки Паулы». Он по-прежнему лелеял надежду поймать хулиганов «на горячем». Уж тогда-то капитану с сержантом точно придется снять его с бумажной работы и вернуть на патрулирование, а в его личном деле появится блестящая запись!
Патрульный Делинко вырулил на Ист-Ориоль. Интересно, этой ночью ротвейлеры сторожат площадку или нет? Если собаки есть, то хулиганов нет, можно даже не надеяться: кто же захочет связываться с такими бешеными псами!
Вдалеке показалась грузная фигура, прущая прямо по середине дороги. Фигура двигалась как-то странно, словно хромала сразу на обе ноги. Делинко остановил свою «Краун-Викторию» у тротуара и стал наблюдать.
Фигура приблизилась, и полицейский в свете уличных фонарей разглядел, что это подросток, хоть и довольно крупный. Он бежал наклонив голову и сам при этом кренился то вправо, то влево, а каждый его шаг почему-то сопровождался громким металлическим лязгом.
Когда подросток попал в свет фар от патрульной машины, Делинко разглядел, что клацают две железяки, прикрепленные к кроссовкам бегущего. Все это очень странно и подозрительно, подумал полицейский.
Включив голубые мигалки, Делинко вышел из машины. Подросток остановился и с трудом поднял голову. Он тяжело дышал, лицо его было залито потом.
— Молодой человек, можно задать вам пару вопросов? — вежливо сказал Делинко.
— Нельзя, — огрызнулся молодой человек и попытался удрать.
Но с крысоловками на ногах удирать не так-то просто. Полицейский Делинко без труда его поймал и затолкал на отгороженное решеткой заднее сиденье. Новенькие блестящие наручники сработали отлично.
— Почему ты пытался убежать? — спросил он.
— Я требую адвоката, — с каменным лицом ответил задержанный.
— Адвоката? Ну-ну.
Делинко развернул машину, собираясь ехать в полицейский участок. Вдруг в зеркале заднего вида он заметил, что по улице еще кто-то бежит, дико размахивая руками.
Это еще кто такой? Полицейский нажал на тормоза.
— Эй! Эгей!!! Стой! Да стой же! — орала приближающаяся фигура, отблескивая лысиной в свете фонарей.
Это был Лерой Брэнитт, он же Дикобраз, прораб «Бабушки Паулы». С красным и почему-то вымазанным в грязи лицом, пыхтя как паровоз, он добежал до патрульной машины и устало навалился на капот.
Полицейский Делинко высунулся в окно:
— Что случилось?
— Поймал? — задыхаясь, прохрипел прораб. — Молодец!
— Вы про кого? Про вот этого? — Делинко кивнул на задержанного.
— Про этого! Который пакостит у меня на участке! — Дикобраз кое-как распрямился и ткнул пальцем в подростка. — Сегодня он пытался ограбить мой вагончик. Пусть еще скажет спасибо, что я не прострелил его дурацкую башку!
Делинко изо всех сил пытался скрыть восторг. Он добился своего! Вандал «Бабушки Паулы» пойман!
— Я его прихватил было, да он удрал, — сказал Дикобраз. — Но я успел узнать, как его зовут. Рой. Рой Эберхард. Не веришь — спроси у него сам.
— Незачем, — сказал Делинко. — Эберхарда я знаю. Это не он.
— Он мне наврал! — взревел Дикобраз, который, по-видимому, ждал от юного взломщика честного признания.
— Полагаю, вы хотите выдвинуть против него обвинение, — сказал Делинко.
— А ты как думал? Конечно, хочу. Этот ворюга пытался меня ослепить! Швырнул мне землю в глаза, понял?
— Нападение, — констатировал Делинко. — Плюс попытка кражи со взломом, незаконное проникновение, разрушение частной собственности и так далее. Не волнуйтесь, я все зафиксирую в рапорте. — Он махнул рукой в сторону пассажирского сиденья, приглашая Дикобраза. — Вам придется съездить со мной в полицейский участок.
— Да запросто! — Дикобраз бросил злобный взгляд на заднее сиденье. — Хочешь знать, откуда у него на туфельках эти красивые железячки?
— Не сейчас, — сказал Делинко. — Но вообще, конечно, меня интересует все. — Это был тот самый счастливый случай, которого Дэвид так долго ждал. Сейчас они доберутся до участка, и он получит от задержанного полное признание.
Полицейский Делинко помнил по учебным фильмам, что в работе с подозреваемым, который не склонен к сотрудничеству, нужна тонкая психология. Поэтому он вкрадчиво начал:
— Слушай, юноша, ты можешь облегчить свое положение.
— Надо же, — буркнул юноша из-за решетки.
— Скажи нам для начала, как тебя по-настоящему зовут.
— Ой, дяденька, я забыл.
Дикобраз осклабился:
— Теперь точно придется запереть его в каталажку.
— Ну, поступай как знаешь, — пожал плечами Делинко. — Не хочешь говорить — не говори. По закону имеешь право.
— А вопрос можно? — криво ухмыльнулся задержанный.
— Задавай.
— Задаю, — сказал Дана Матерсон. — У кого из вас, олухов, можно стрельнуть сигаретку?
Глава шестнадцатая
В дверь позвонили, когда Эберхарды только сели за стол.
— Ну вот! И в воскресенье покоя нет! — сказала мама.
Она была уверена, что воскресенья предназначены исключительно для семейного отдыха.
— Рой, это к тебе, — сказал папа, вернувшись из прихожей.
У Роя холодок пробежал по спине: он никого не ждал. Неужели опять что-то случилось на стройплощадке?
— Один из твоих приятелей, — сказал мистер Эберхард. — Говорит, что вы собирались кататься на скейтах.
Уфф! Значит, Гаррет. У Роя чуть ноги не подкосились от облегчения.
— Точно. А я и забыл.
— Но у тебя же нет скейтборда, — напомнила мама.
— Все в порядке. Его приятель принес запасной, — сказал папа.
Рой, торопливо вытирая рот салфеткой, поднялся из-за стола.
— Ничего, если я схожу?
— Рой, сегодня же воскресенье, — укоризненно сказала мама.
— Ну пожалуйста, мам! На часок всего!
И родители, конечно, согласились. Их радовало, что у сына в новой школе завелись друзья.