Он вышел на тротуар и побежал, но это больше было похоже на бег по краю бесконечного озера, по щиколотку в воде. Флорида вообще такая плоская, что вода никуда не стекает и лужи так и стоят, пока не высохнут. Рой перешел на шаг и побрел вперед. Вскоре он добрался до той остановки, где впервые заметил бегущего мальчика. На перекрестке Рой свернул на Главную улицу. С каждой минутой становилось все темнее.
Зажглись фонари. Вот я влип, подумал Рой.
По Главной в обе стороны тянулись машины, рассекая стоячую воду. Вода из-под колес расходилась волнами, обдавая ноги чуть ли не до колен. Но Рою было все равно. Он уже и так промок до нитки.
Заметив просвет в потоке транспорта, Рой ринулся через дорогу.
— Берегись! — крикнул кто-то сзади.
Рой отпрыгнул на тротуар и обернулся. Это была Беатриса Липс. На его велосипеде.
— Эй, Пастушка! Что это у тебя в коробке? — спросила она.
Глава седьмая
Все понятно.
Раз Бешеная Беатриса садится в автобус на этой остановке — значит, живет где-то рядом. Наверное, Рой проехал перед ее домом, Беатриса его засекла и проследила за ним до гольф-клуба.
— Это мой велик, — сказал он.
— Ага. Твой.
— Отдашь мне его?
— Может, и отдам. Но не сейчас. Садись давай.
— Куда?
— На раму, куда ж еще. Прокатимся немножко.
Рой сделал, как было велено. Что угодно, лишь бы поскорее забрать свой велик и ехать домой.
Рой считал себя хорошим велосипедистом (все-таки в Монтане два года ездил вверх-вниз по горам), но Беатриса была круче. Она легко крутила педали, и ей не мешали ни лужи под колесами, ни Рой, который кое-как умостился на раме со своей промокшей коробкой.
— Куда едем? — крикнул он.
— Заткнись.
Они промчались мимо кирпичной арки на въезде в гольф-клуб, и вскоре нормальная улица закончилась и началась грязная грунтовка без всяких тротуаров и фонарей. Ливень превратился в моросящий дождь. Велосипед скакал по залитым грязью выбоинам, Рой держался из последних сил. Мокрая футболка липла к спине.
Беатриса затормозила у высокого забора из сетки-рабицы. В одном месте проволока была перекушена кусачками так, что ее можно было отогнуть. Рой соскочил с рамы и поддернул мокрые джинсы, съехавшие по самое дальше некуда.
Беатриса прислонила велосипед к сетке и махнула Рою, чтобы он лез за ней через дырку в заборе. Здесь было автомобильное кладбище. Они крадучись двинулись вдоль останков бывших машин. Рой не отставал от Беатрисы, которая перебегала от одного ржавого корпуса к другому — наверное, опасалась сторожа.
Вскоре они добрались до старого автофургончика без колес, поставленного на шлакоблоки. Рой с трудом разобрал на ветхом брезенте выцветшие красные буквы: «СЛИВОЧНОЕ МОРОЖЕНОЕ И ВАФЕЛЬНЫЕ РОЖКИ ЙО-ЙО».
Беатриса схватила Роя за руку и потянула к дверце фургончика. Внутри валялись какие-то ящики, коробки, куча одежды и всякий хлам. В углу лежал свернутый спальный мешок.
Когда Беатриса закрыла дверь, они оказались в полной темноте, Рой не мог разглядеть даже собственного носа.
— Покажи, что у тебя в коробке, — потребовала Беатриса.
— Не покажу, — сказал Рой.
— Эберхард, ты дорожишь своими зубами?
— Я тебя не боюсь! — соврал Рой.
В фургончике «Йо-Йо» было душно и сыро. Комары жужжали у Роя над ухом, и он вслепую от них отмахивался. Он унюхал какой-то удивительно знакомый, но совершенно неожиданный здесь запах. Неужели печенье? Точно: пахло свежим арахисовым печеньем — таким, какое печет его мама.
Луч фонарика ударил ему прямо в глаза, и он отвернулся.
— Последний раз спрашиваю, — угрожающе сказала Беатриса, — что в коробке?
— Обувь, — ответил Рой.
— Ври больше!
— Честно.
Она выхватила коробку у него из рук, скинула крышку и посветила внутрь фонариком.
— Я же тебе говорил.
— Пастушка, ты ненормальный, что ли? Зачем ты таскаешь с собой кроссовки? — раздраженно спросила Беатриса.
— Это не для меня, — ответил Рой. Кроссовки были совсем новые, он их почти не носил.
— А для кого?
— Для того пацана, что я встретил.
— Какого еще пацана?
— Я тебе про него говорил — помнишь, в столовой? Для пацана, который в тот день пробежал мимо твоей остановки.
— Ага, — Беатриса нехорошо усмехнулась. — И ты опять его выслеживаешь, вместо того чтобы заниматься своими делами. — Она выключила фонарик, и все снова погрузилось в темноту.
— Я уже с ним даже виделся. В каком-то смысле.
— Ты, значит, не угомонился?
— Слушай, человеку нужна обувь. Он может наступить на битое стекло или на ржавый гвоздь… Или даже на змею.
— С чего ты взял, что он носит обувь, Эберхард? Может, ему лучше бегается босиком?
Рой не знал, что от него нужно Беатрисе, зато он понимал, что дома родители уже точно сходят с ума. Надо попробовать смыться, когда Беатриса снова включит фонарик. Главное — добежать до велосипеда быстрее нее.
— Ну ладно, — сказал Рой. — Если ему не нужны кроссовки, сам буду носить. А вдруг нужны? Размер у нас примерно один и тот же.
Из темноты не доносилось ни звука.
— Беатриса, ты собралась меня бить? Тогда не могла бы ты с этим делом поторопиться? Мои мама и папа уже не только «девять-один-один» — они, наверное, и Национальную гвардию на уши поставили.
Молчание.
— Эй, Беатриса, ты там не заснула?
— Эберхард, почему ты беспокоишься об этом парне?
Хороший вопрос. Рой и сам бы хотел знать на него ответ. Его что-то зацепило в выражении лица того бегуна — и это «что-то» казалось страшно важным и никак не шло из головы.
— Не знаю, — ответил Рой. — Не знаю почему.
Блеснул фонарик. Рой рванул было к двери, но Беатриса хладнокровно ухватила его сзади за джинсы и толкнула на пол.
Рой сидел, тяжело дыша, готовясь к расправе.
Но Беатриса почему-то не разозлилась.
— Какой размер? — спросила она, протянув руку к кроссовкам.
— Девятый.
— Угу…
Вдруг она поднесла палец к губам, потом указала на дверь и выключила фонарик.
Снаружи кто-то шагал по гравию — тяжело и увесисто. И в такт шагам что-то бренчало — то ли связка ключей, то ли мелочь в кармане. Рой затаил дыхание.
Подойдя к их фургончику, человек стукнул по дверце кабины — судя по звуку, обрезком трубы. Рой даже подпрыгнул от неожиданности. Человек двинулся дальше, время от времени грохая трубой по очередному железному остову, отпугивая неведомо кого.
Когда он ушел, Беатриса шепнула:
— Сторож.
— Зачем мы сюда пришли? — тихо спросил Рой.
В темноте было слышно, как Беатриса поднимается на ноги.
— Давай заключим договор, Пастушка.
— Я тебя слушаю, — сказал Рой.
— Значит, так. Я передам ему твои кроссовки, а ты за это от него отвяжешься. Перестанешь его выслеживать.
— Так ты его знаешь?
Беатриса рывком подняла Роя на ноги.
— Знаю, — сказала она. — Он мой брат.
Обычно в половине пятого Дэвид Делинко уже заканчивал работу, но сегодня на его столе все еще лежала стопка документов. Нужно было заполнить еще уйму бланков и написать кучу рапортов о том, что случилось с его патрульной машиной. Он писал и писал, пока рука не заныла. В шесть вечера он решил, что на сегодня хватит.
Автостоянка, на которой отстаивалась «Краун-Виктория», была всего в паре кварталов, но, когда Делинко вышел из полицейского управления, дождь лил как из ведра. Чтобы не промокнуть насквозь, он встал под карнизом, под надписью «УПРАВЛЕНИЕ ОХРАНЫ ОБЩЕСТВЕННОГО ПОРЯДКА».
Уже во многих городах полицию переименовали в «охрану общественного порядка» — якобы это создает более дружественный имидж. Делинко, как и почти все полицейские, считал эту затею дурацкой. Полицейский есть полицейский, и точка. Что люди кричат, когда им грозит опасность? «На помощь! Звоните в охрану общественного порядка»? Как бы не так.
«Срочно звоните в полицию!» — вот что они всегда кричали и будут кричать.
Дэвид Делинко гордился тем, что он полицейский. Его отец был полицейским детективом в Кливленде, крупнейшем городе штата Огайо. Он расследовал грабежи. Старший брат Дэвида служит в полиции Форт-Лодердейла (это здесь же, во Флориде) — тоже детектив, занимается расследованием убийств. И сам Дэвид Делинко мечтал когда-нибудь стать полицейским детективом.
Теперь это «когда-нибудь» превратилось в «неизвестно когда» — спасибо вандалам со стройплощадки.
Пока Делинко пережидал потоки дождя, молния ударила в соседний столб. Дэвид заскочил обратно в вестибюль — от греха подальше. Свет в вестибюле дважды мигнул и погас.
— А, чтоб тебе!.. — пробормотал Делинко.
Оставалось только ждать, когда кончится гроза, и в сотый раз обдумывать непонятные происшествия на стройплощадке «Бабушки Паулы». Сначала выдрали все разметочные столбики, потом запустили аллигаторов в туалеты, потом закрасили из баллончика стекла машины — даже не побоялись, что он проснется! Здесь явно работали дерзкие и самоуверенные злоумышленники.
Вообще-то подростки редко действуют так целеустремленно. Они обычно хулиганят группой, и каждый старается переплюнуть остальных, чтобы показать дружкам, какой он бесстрашный и крутой.
Но это какой-то нетипичный случай. Может, здесь работал одиночка? За что-то кому-то мстил. Или его подослали?
Шквалистый ветер наконец утих, а грозовые облака унесло к востоку от центра города. Полицейский Делинко прикрыл голову газетой и в спринтерском темпе рванул на стоянку автомастерской. Когда он добежал до цели, его начищенные туфли отчаянно чавкали при каждом шаге.
Рабочий день на стоянке уже закончился, и «Краун-Виктория», выглядевшая не хуже прежнего, ждала своего хозяина перед запертыми воротами. Делинко просил спрятать ключи под крышкой бензобака, но дежурный оставил их в замке зажигания, практически на виду у прохожих. Наверное, решил, что ни один безумец не осмелится угнать патрульную машину, со всей ее полицейской раскраской.
Делинко завел машину и тронулся к дому. По пути он медленно объехал вокруг стройплощадки, но там не было ни души. Ничего удивительного: такую дрянную погоду не любят ни законопослушные граждане, ни преступники.