— Понравишься ли ты ему теперь?
Раньше я бы испугалась. Раньше мне стало бы страшно. Но не теперь. Я привыкла к боли, я знаю о ней столько, сколько не знает никто, находящийся в комнате. Потому меня не трясет от страха. Я смеюсь. Кровь скатывается по моим губам, а я растягиваю губы в улыбке и перевожу взгляд на Дамекес.
— Он сказал, что любит меня, Рушь. Тебе он когда-нибудь говорил такое? — Я вижу, как девушка застывает на месте. — Судя по твоим действиям — никогда.
Ее губы подрагивают. Она отворачивается, моргает несколько раз, а затем глядит на меня холодно и бесстрастно, как прежде.
— Ты расстанешься с ним.
— Если захочу.
— Ты захочешь.
— Не сейчас и не из-за тебя.
— Ты должна. Ты тянешь его вниз, впутываешь в огромные неприятности. Почему вы не понимаете, что ваши отношения вас погубят? Хочешь отнять его у меня?
— Зачем? Ты и сама прекрасно с этим справляешься. Как только Эрих узнает, что ты сделала, он сам прекратит с тобой общаться.
— Мы с Марко знаем его всю жизнь! — Едва слышно шипит Рушь и вскидывает вверх подбородок. — Неужели ты думаешь, что он променяет нас на тебя?
— Я не заставляю его выбирать.
— Зато я заставляю.
— Тогда ты знаешь, что проиграешь.
Дамекес недовольно улыбается и вдруг достает из-за спины черный кольт. Длинный и тяжелый. Наверняка, она никогда прежде не держала оружия в руках, но вид у нее сразу становится иным. Рушь Дамекес больше не шутит.
— Мы нашли это у твоего поклонника. — Конрад выдыхает. Смотрю на него и только сейчас понимаю, что он слышал весь наш разговор. В горле першит от вины. — Думаю, он на нашей стороне, иначе бы не принес с собой пистолет, из которого я тебя пристрелю.
— Убери его, — чеканит Бофорт. — Ты спятила, девочка? Убери ружье.
— Девочка?
— Чего ты добиваешься? Если ты убьешь ее, тебя поджарят на электрическом стуле, я не понимаю, тебе захотелось умереть?
— Зато ее потащу за собой.
— Не надо меня пугать, Рушь. — Я устало покачиваю головой. Во рту привкус крови, а лицо до сих пор саднит от раны, но я не обращаю внимания. — Мне угрожают всю жизнь, и ты не самый страшный мой ночной кошмар, поверь.
— Не боишься меня?
— Нет.
— И за свою жизнь не боишься?
— Не боюсь.
— А за его? — Неожиданно Дамекес направляет кольт на Конрада. Парень застывает, а я впервые за наш разговор ощущаю ужас, проскользнувший по спине. Растерянно гляжу в небесно-голубые глаза девушки. — За его жизнь боишься?
— Рушь, — осторожно начинаю я и сглатываю, — что ты делаешь? Он здесь не причем.
— Это не имеет значения.
— Хватит.
— Значит, боишься. — Девушка довольно скалится и снимает ружье с предохранителя. Ее взгляд прожигает меня насквозь. — Ты расстанешься с Эрихом.
— Что?
— Выбирай. Ты расстанешься с Эрихом, или я убью Конрада Бофорта.
— Ты не убьешь его.
— Хочешь проверить? — Палец девушки касается курка, и я резко подаюсь вперед. У меня тело сводит дикой судорогой, а ноги подкашиваются.
— Нет! Подожди, — дышать нечем, — ты что делаешь?
— Я сказала условие.
— Прекрати, Конрад не причем!
— Это я уже слышала.
— Черт бы тебя побрал, Рушь, ты чокнутая!
— Я выведу его на улицу и прострелю ему башку, чтобы кровь скатывалась по траве, а не по полу, если ты прямо сейчас не скажешь, что между тобой и Эрихом все кончено.
— Но это же безумие!
— Раз, два…
— Хорошо, ладно! — Кричу я, поддавшись вперед. — Как скажешь, ты выиграла, Рушь, твоя взяла! — Мое горло сводит судорогой. Я перевожу взгляд на Бофорта и чувствую, как в груди у меня что-то раскалывается на части. Его глаза прожигают меня, испепеляют, мы становимся совсем другими, растерянными, чужими. — Не трогай его, я сделаю все, что ты скажешь, только опусти пистолет. Прошу тебя.
— Просишь? Скажи это еще раз. — Девушка подходит ко мне с лицом, искаженным от злости. — Проси.
Во рту першит, но я упрямо вскидываю подбородок. Смотрю на Дамекес и говорю:
— Я прошу тебя.
— Еще раз.
— Я прошу тебя, Рушь. Отпусти его. Конрад не причем.
— Знаю. Он не причем. — Соглашается девушка. На выдохе она опускает пистолет. Не вижу ее глаз, но судорожно выдыхаю. Мои колени трясутся. — Дэйв?
К Дамекес подходит парень в дырявой, зеленой накидке. На нем маска медведя. Она отдает ему кольт и, не смотря на меня, отрезает:
— Выведи Бофорта отсюда. — Я вскидываю брови. Она его отпускает? — И пристрели.
Не сразу понимаю значение ее слов, а когда понимаю, то кричу что есть сил. Страх — материальное чувство. Меня хватают ледяные, костлявые руки и сжимают так сильно, что я задыхаюсь в собственном ужасе. Рвусь к Конраду, а его оттаскивают назад.
— Нет, нет! — Кричу я, протягиваю к парню руку. — О, боже мой, Конрад! Конрад!
Бофорт пытается вырваться. Он рычит, ударяет одного из парней по лицу, но тут же получает сдачи и едва не валится на пол. Из его носа открывается кровотечение.
— Что ты делаешь! Ты же пообещала! — Кричу я, ощутив, как к глазам подкатывают слезы. Я все рвусь к Бофорту, но меня не пускают, оттаскивают все дальше и дальше. — Я здесь, Конрад, посмотри на меня, Конрад!
Его тащат к двери. Бофорт хватается пальцами за косяк и смотрит на меня. Долго на меня смотрит, почти вечно. У него испуганный взгляд. Пожалуй, именно такой взгляд у человека, который понимает, что скоро умрет.
— Нет, нет, — мотыляю головой, слезы застилают глаза, — пожалуйста, Рушь, забудь об Эрихе, он мне не нужен! Не нужен!
— Ты лжешь.
— Пожалуйста.
Слежу за тем, как парня тащат назад. В какой-то момент его пальцы соскальзывают, и Конрад говорит первое, что приходит ему на ум.
— Принцесса.
Он проваливается в капкан незнакомец. Его лицо скрывается за поворотом, я кричу, плачу и вдруг оседаю вниз, застынув. Они не убьют его, они не смогут. Никто не решится на подобное, это ведь преступление. Они не посмеют.
— Не посмеют, — шепчу себе под нос, а затем слышу выстрел. Поднимаю подбородок. Смотрю сквозь стены и хватаюсь пальцами за рот. О, Боже. Меня трясет. Сгорбившись, я закрываю глаза и со свистом втягиваю в легкие воздух. — Нет, нет…
— Я пойду на праздник, — не своими голосом протягивает Рушь. Мне не нужно на нее смотреть, я и так знаю, что ей наплевать на все, что она сотворила. — А ты, Шон, разберись с ней, когда вернется Дэйв. Скажем, детишки из Верхнего Эдема наткнулись на компанию головорезов. Нам поверят. — Дамекес выдыхает. — Тут все умирают.
Я хватаюсь руками за голову. Меня качает. Широко раскрытыми глазами я смотрю вокруг, но ничего не вижу. Лишь темнота.
— О, боже, — шепчу я, — Конрад…, не может быть. Что вы сделали, что вы сделали!
Я резко подрываюсь на ноги, но кто-то хватает меня за плечо и отбрасывает назад. Я ударяюсь спиной о стену, падаю и вновь зажмуриваюсь. Как же больно. Это неправда, они не могли забрать его, не могли забрать его у меня. Неожиданно я действительно понимаю, что этот парень успел засесть в моем сердце. Он сказал, что все мы замечаем то, что у нас есть только тогда, когда у нас собираются это отнять. И он был прав.
Неожиданно в комнату кто-то входит. Я не смотрю на него. Зажмуриваюсь, когда он грубо поднимает меня с пола и тащит к выходу. Неужели теперь моя очередь? Пусть так. Я все равно не смогу жить с мыслью о том, что Конрада убили по моей вине.
Мы оказываемся на улице. Я не вижу, но чувствую. Холодные порывы ветра бьют по лицу, и я зажмуриваюсь еще сильнее, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Порез пылает от неприятной боли, покалывает. Наверно, останется шрам. Остался бы, если бы выжила.
Неожиданно парень начинает идти быстрее. Я открываю глаза. Незнакомец в маске медведя тащит меня за собой по переулку, а я растерянно возмущаюсь:
— Что ты делаешь? — Пытаюсь вырвать руку. — Куда ты меня ведешь?
Он не отвечает. Идет все быстрее и быстрее, а затем внезапно сворачивает в один из узких пролетов. Здесь темно, но даже при таком тусклом свете я вижу в глубине переулка Бофорта. Он стоит у стены. Живой.
— Конрад? — Не понимаю я. Грудь пылает. Я прикрываю пальцами губы и покачиваю головой. Не понимаю, как срываюсь с места, как вырываюсь из цепких оков парня в маске медведя. Я накидываюсь на Конрада и прижимаю его к себе так крепко, что рукам больно.
— Тише, принцесса.
Я ничего не могу произнести. Язык заплетается, меня жутко трясет, и даже стоять на ногах ровно не получается. Бофорт тяжело выдыхает.
— Все в порядке.
— Я думала… — запинаюсь. Отстраняюсь и мотыляю головой. — Я думала, они убили тебя, думала, больше никогда не услышу твоих идиотских шуток.
— Тебе повезло. Я все еще здесь.
— Но как? Она ведь… — я порывисто смахиваю с ресниц слезы, — как ты выбрался? Я слышала выстрел, а потом…, как ты это сделал?
Бофорт не отвечает. Он отводит взгляд и грузно выдыхает, будто бы не хочет сказать мне правду. Я морщусь. Переминаюсь с ноги на ногу от холода и шмыгаю носом.
— Что? В чем дело? Тебе помог парень, который был… — оборачиваюсь, но не вижу незнакомца в маске медведя. Я вижу Эриха, а маску он сжимает в пальцах.
Эрих смотрит на меня, и у меня вдруг подкашиваются колени. Конрад достает пачку сигарет, небрежно вытирает с подбородка кровь и отрезает:
— Ты опоздал. — Парень усмехается. Сжимает в избитых пальцах сигарету и глядит на Эриха завистливо, будто у него есть все, чего у Бофорта никогда не будет. На деле ведь у Ривера практически ничего нет, в то время как у Конрада есть даже то, что ему не нужно. Оказывается, необязательно иметь весь мир, чтобы быть счастливым. Достаточно чего-то одного и главного. — Я вернусь через пару минут. Не начинайте без меня, договорились?
Он глухо смеется и, откинув в сторону окурок, выходит из переулка. Конрад даже не смотрит на нас. Я думаю, ему больно. Не от ран. Парень исчезает за поворотом, а я робко вытираю пальцами кровь с подбородка. Она застыла и неприятно сковала кожу.