Воротившись в Киев, Изяслав в том же году собрался с своими союзниками на Туров, чтобы выгнать оттуда Юрия Ярославича, внука Святополкова, который по смерти Юрия Суздальского отнял Туров у его сына Бориса; Изяслав, по совету с союзниками, хотел отдать этот город Владимиру Мстиславичу. Но Юрий, несмотря на многочисленность союзников Изяслава, не думал уступать города, добытого силою, и десять недель защищался мужественно и в то же время просил Изяслава, чтобы он принял его в любовь; но просьбы не помогали, Изяслав оставался неумолим, и только конский падеж в войске заставил его и его союзников разойтись по домам, не успевши взять города, впрочем, они разошлись, не давши мира Юрию.
В обоих походах, и в черниговском, и в туровском, у Изяслава были союзниками потомки Мономаха, и, казалось, он хорошо утвердился на киевском престоле и мог вполне положиться и на киевскую земщину, которая сама пригласила его в Киев, и на князей, которые были с ним в союзе и слушались его; но на поверку вышло, что все это было до первого неблагоприятного случая и что ни у земщины, ни у князей не было к нему искреннего расположения, и этот первый неблагоприятный случай для Изяслава оказался в следующем же, 1158 году. Ярослав Владимирович Галицкий, давно уже искавший своего родственника Ивана Ростиславича Берладника, чтобы погубить его, уговорил всех главных князей Приднепровья, даже короля венгерского и князей польских, чтобы они упросили Изяслава Давыдовича выдать ему Берладника; те обещали и отправили каждый свое посольство к Изяславу в Киев с просьбою о выдаче Берладника; но Изяслав решительно отказал в выдаче и с тем отпустил послов. Вследствие такового отказа Ярослав Галицкий, Мстислав Изяславич и Владимир Андреевич заключили союз против князя Киевского. Получив об этом весть, Изяслав также заключил союз с своими ближайшими родственниками Святославом Ольговичем Черниговским и Святославом Всеволодовичем Новгород-Северским. Этот новый союз заставил Ярослава Галицкого с волынскими князьями оставить замысел о походе на Изяслава; но зато сам Изяслав начал войну с галицким князем, чтобы добыть волость Берладнику, понадеясь на то, что галичане начали ссылаться с Берладником и просить его к себе в князья. Святослав Ольгович советовал ему не начинать этой войны, но Изяслав не принял этого совета и выступил из Киева. Между тем Ярослав Галицкий с своими союзниками не медлил и двинулся на Киев. Изяслав только что дошел до Василева, как к нему пришла весть об этом походе на Киев; тогда он, желая загородить дорогу к Киеву, поворотил на Белгород, но этот город был уже занять противниками; чтобы не пускать их далее, Изяслав начал осаду Белгорода, которая и продолжалась 12 дней. Изяслав уже был убежден в успехе войны, к нему пришли на помощь 20 тысяч половцев, и время от времени он уже посылал отряды к городу, что бы вызвать неприятеля на битву. Но берендеи и торки, принадлежавшие к киевскому земскому войску, тайно сносились с осажденными и, в одну ночь покинув свой стан, с криком бросились к Белгороду; Изяслав пустился было за ними в погоню, но, не догнавши их, сам обратился в бегство, только уже не в Киев, а на Вышгород в Гомью, где, дождавшись своей супруги, удалился в землю вятичей и более уже не видал Киева. Мстислав же Изяславич, Ярослав Галицкий и Владимир Андреевич вступили в Киев 22 декабря 1158 года и передали его Ростиславу Смоленскому, которому еще перед походом целовали крест, что идут добывать Киев для него, как старшего в Мономаховом роде. При занятии Киева Мстислав Изяславич захватил множество имения, принадлежавшего дружине Изяславовой, золота, серебра, рабов, скота и коней и все это препроводил к себе во Владимир-Волынский. Киевское княжествование Изяслава Давыдовича ясно показало, что не Мономаховичу в то время мудрено уже было удержаться в Киеве, хотя бы на его стороне временно были и земщина и князья, что в народе уже сложилось убеждение, что Мономах, этот добрый страдалец за Русскую землю, как бы выслужил у народа Киев в вотчину своему потомству.
Рассказ девятый. Русская земля при внуках и правнуках Ярослава
Хотя внуки и правнуки Ярослава, подобно своим отцам, продолжали переходить из одного владения в другое и искать лучших волостей и по-прежнему продолжали рассчитывать преимущественна на свою дружину и наемных половцев; тем не менее при внуках Ярослава, и особенно при его правнуках, князья стали обращать внимание и на земщину в своих владениях, и благоразумнейшие из князей более уже не считали своих волостей только местом временной оседлости, а, напротив, стали признавать их опорою и источником своей силы и могущества. А посему при всех переменах владений они старались сколько возможно удерживать ежели не за собою, то по крайней мере за своим семейством, свои старые родовые владения. Так, ни Владимир Галицкий, ни Юрий Суздальский никогда не отступались от своих Галича и Суздаля, Всеволод Ольгович, утвердившись в Киеве, не думал также расстаться с своими отчинными старыми владениями в Черниговском краю, и своих родственников-союзников старался вознаграждать городами на правом берегу Днепра, и те жаловались на него: «Своей отчины вятич не дает». Изяслав Мстиславич, утвердившись на Волыни, постоянно старался удерживать ее за собою и в то время, когда владел Киевом. Да по обстоятельствам того времени иначе не могло и быть, ибо живой опыт явно свидетельствовал, что тот князь всегда оказывался сильнее в борьбе с другими князьями, которому усердно помогала земщина; а на эту помощь могли рассчитывать только те князья, которые постоянно удерживали за собою отчинные владения и тем сживались с земщиною.
Это новое направление князей заставило их обратиться к старому порядку, в важных случаях советоваться с земщиною, как это делали Владимир и Ярослав и чем пренебрегали их сыновья. Первый из Ярославовых внуков обратился к этому старому порядку любимец народа Владимир Мономах; он в 1096 году вместе с Святополком, приглашая в Киев Олега Святославича, писал к нему: «пойди Киеву, да поряд положим а Рустей земли пред епископы и пред игумены и пред мужи отель наших и пред людьми градскими, да быхом боронили Русскую землю от поганых». Потом этот старый порядок сделался решительно необходимым для князей, когда они стали искать себе поддержки в земщине; ибо ежели нужен был совет земщины для обороны Русской земли от поганых, то тем более князьям нужно было искать согласия земщины, когда они хотели пользоваться ея пособием в своих междукняжеских делах. А посему каждый князь, искавший для себя пособия земщины, обыкновенно сзывал вече и объявлял свое желание земцам; и ежели земцы изъявляли свое согласие, то тут же дозволяв князю собирать земское войско, а ежели не изъявляли, то князь мог рассчитывать только на тех земцев, которые своею охотою присоединялись к его дружине. Образчик такового порядка представляют нам походы Изяслава Мстиславича в 1147 и 1154 годах на Юрия Суздальского. Когда Изяслав объявил земцам о первом походе, то земцы, не соизволяя на этот поход, отвечали прямо: «Княже! Ты на нас не гневайся, мы не можем на Володимире племя руки взняти, ежели же на Ольговичей, то идем даже и с детьми». И, получив такой ответ земщины, Изяслав уже не мог собирать земского войска, а только, обратясь к охотникам, сказал: «Ну пусть идет за мной тот, кто до меня добр». И действительно, охотников нашлось довольно, и пошли за князем. Напротив того, при объявлении второго похода киевские земцы в один голос отвечали: «Все пойдем, а кто не пойдет, того выдай нам, мы сами его побьем». И так было не в одном Киеве, но и в других городах, даже незначительных. Так, в 1147 году Мстислав Изяславич Курский, когда получил весть, что Глеб Юрьевич с Святославом Ольговичем идут на Курск, то собрал вече и объявил об этом курской земщине; и земщина отвечала: «Ежели с Ольговичами, то готовы биться за тебя даже с детьми, а на Володимирово племя на Юрьевича не можем поднять рук». И после такого ответа Мстислав с дружиною оставил Курск.
То же новое направление – искать поддержки в земщине – поставило князей в необходимость заботиться о большем привлечении к себе земщины, и первый пример таковой заботливости был показан также Владимиром Мономахом; он, получивши Киев, первым долгом считал для себя угодить киевской земщине ограждением ее от своекорыстия жидов, которым покровительствовал предшественник его Святополк; он же в своем наставлении к сыновьям писал, чтобы они были постоянно ласковы с земцами, «человека не минете, не привечавше, слово добро ему дадите, куда же пойдете по своим землям, не дайте пакости деяти отроком (дружинникам) ни своим, ни чужим, ни в селах и в житех, да не кляти вас начнут, и всего же паче убогих позабывайте, но елико могуще по силе кормите, и придавайте сироте, и вдовицу оправдите сами, а не вдавайте ешьным погубите человека». Всеволод Ольгович, Вячеслав Владимирович и Изяслав Мстиславич также постоянно заботились о привлечении к себе земщины; каждый из них, делаясь киевским князем, прежде всего старался угостить киевлян роскошным пиром. То же самое в 1148 году Изяслав Мстиславич сделал в Новгороде; в летописи сказано: «Изяслав же посла подвойские по улицам кликати, зову щи к Князю на обед от мала до велика». А в 1144 году Всеволод Ольгович, отправляясь в Переяславль пировать на свадьбе Изяславовой дочери, взял с собою и лучших киевских земцев. Такую же приветливость к земцам старались выказывать и другие князья, их современники.
Старания князей удерживать за собою свои отчинные владения и забота о снискании расположения земщины в своих владениях мало-помалу произвели то, что земцы, при сыновьях Ярослава безразличные и равнодушные к князьям, при внуках и правнуках Ярослава воспитали в себе убеждение, что в такой-то земщине должен княжить такой-то княжеский дом, а в такой-то такой. Именно полоцкие земцы стали признавать своими постоянными законными князьями потомков Рогнедина сына Изяслава Владимировича; земцы галицкие – потомков Владимира Ярославича Новгородского; земщина черниговская, новгород-северская и муромская – потомков Святослава Ярославича; киевляне, волынцы, переяславцы, смольняне и суздальцы – потомков Владимира Мономаха. И это убеждение земщины не могло быть изменено ни междоусобиями князей, ни их захватами той или другой чужой области. Князь, захвативший область, не принадлежавшую его дому, ежели и удерживался в ней на время своей жизни, то никак не мог закрепить ее за своим родом; земщина, верная своим потомственным князьям, постоянно противилась этому, и с успехом. Так, полочане, завоеванные Мстиславом Владимировичем, при преемнике же его отложились от Мстиславичей и отыскали своих прежних князей Полотских. А киевляне на другой же день по смерти Всеволода Ольговича отступились от назначенного им преемника Игоря Ольговича, обратились к Изяславу Мстиславичу, внуку Мономахову, и постоянно говорили при каждом удобном случае, что они не могут поднять рук на Мономахово племя. Изяслав Давыдович Черниговский, два раза княживший в Киеве, ни разу не мог удержаться в нем; ибо киевская земщина, принимая его в крайности, постоянно тянула к Мономаховичам и при первом же нападении Мономаховичей оставляла Изяслава без поддержки. Да и в своих потомственных князьях земцы нередко делали предпочтение одному князю перед другим, одного поддерживали, а на другого вооружались. Так, галичане в 1144 году, недовольные своим князем Владимиром Володаревичем, тайно вызвали из Звенигорода его племянника Ивана Ростиславича, и когда Иван, разбитый Владимиром, бежал от них, то целую неделю бились с Владимиром, и, только доведенные до крайности, отворили ему город. А полочане в 1152 году схватили своего князя Рогволода Борисовича, отвезли его в Минск и держали в великой нужде; на его же место взяли его двоюродного племянника Ростислава Глебовича, заключили союз с Святославом Ольговичем Новгород-Северским и целовали ему крест иметь его отцом себе и ходить в послушанье его. Киевляне в 1150 году пригласили Изяслава Мстиславича против княжившего у них дяди его Юрия Суздальского; да и прежде в 1149 году прямо говорили Изяславу: «Нам с Юрием не ужиться, приезжай к нам после, мы будем готовы за тебя,