– Будет видно, – добавила она Милке.
В окошке зевнула круглолицая тётя, попросила пакетик кофе и шоколадный батончик, дала деньги, взяла товар и посеменила дальше, не переставая зевать.
– Куда же вы? – бросилась за ней Лариса, выскочила из киоска, догнала. – А сдача?
И протянула купюры, оставшиеся с полтинника. Тётя удивленно зевнула, а после бросилась благодарить.
– Д-дура! – фыркнула сменщица на Ларису, когда та вернулась.
Но закончить мысль не успела. В дверях образовалась бомжеватого вида бабуля.
– Бутылочки, дочечки, примите! – и, не дожидаясь разрешения, принялась выставлять из сумки тару.
– Они грязные у вас. Помойте, потом приносите! – Лариса с ужасом смотрела на прилипшие к мутному стеклу землю, пыль, окурки и засохшего таракана.
С не меньшим ужасом осознала, что мыть это придётся им с Милкой.
– Да мне бы чичас денюжку… На хлебушку.
– Я вам так денег на хлеб дам, только уберите отсюда эту пакость, – Лариса потянулась к кошельку.
– Что ты, что ты, – зашипела на нее Милка, – каждая бутылка – это лишняя копейка для нас. А ты, если щедрая такая, лучше меня пивом угости. Давайте, бабушка, вашу тару.
Лариса отвернулась, пересчитала ночную выручку, записала сумму в «счётную тетрадь». Подняла голову к окну. В нём тут же образовалась наглая рожа подростка.
– Пива дай. Не тёплое? Дай пощупаю. Да поставь ты его…
– Ай!
Подросток одним движением вырвал бутылку из рук, оцарапав крышечкой ладонь, и был таков. Лариса бросилась к выходу, но у порога до сих пор топтались старуха с Милкой и о чём-то увлечённо бубнили, звеня бутылками. Пока Лариса обходила преграду, малолетки и след простыл.
Ларису затрясло от гнева.
– Вы с ним в сговоре, да?! – набросилась она на старуху.
Милка выпучила глаза.
– Ларка, не догнала? Ой. У тебя кровь…
– Убирайтесь отсюда со своими бутылками!
– Ларка, руку надо промыть, – Милка быстро сунула бабке деньги за тару и засуетилась вокруг напарницы, приложила к ране салфетку. – Сколько раз говорила, деньги вперёд бери, а потом уже давай им пробовать, тёплое или нет. И бабка ни в чём не виновата, она постоянно бутылки приносит. Эх, совсем ты к жизни не приспособлена.
Лариса вырвала руку, зажала рану.
– Дома промою.
Старушка уковыляла прочь, а Ларисе стало стыдно. Не от хорошей ведь жизни бабуля притащила бутылки, как и она – не от хорошей жизни торчит в этом киоске, но правила гигиены никто же не отменял. Она ведь не обслуживает клиентов грязными руками, к примеру… С другой стороны, а вдруг у бабульки и воды-то нет? Если бомжует…
Лариса мотнула головой, набросила на плечо сумку и пошла домой. А в голове стучало.
«До сентября. И не больше. До сентября»
И дело не только в раненой ладони.
Сначала тараканы заглянули к Милашке. Оная, впрочем, своего имени совершенно не оправдывала. Нет, маленькая шарообразная тараканиха могла быть вполне миленькой если бы не… что? Грегори никак не мог понять, ухватить неуловимое… Может, мешает запах тины в квартире? Или странная пустота в глазах, которую не заслоняла даже задорная улыбка? Вряд ли, Грегори и не такое видел. А может всё дело в неудобном низком потолке – давит на психику, и усы цепляются.
– Гости, дорогие! Заходите, располагайтесь. Чем вас угостить? Чай, пиво, сигареты?
– О, у вас курить можно? – Грегори радостно схватился за трубку. – А из напитков – чаю, пожалуй.
Милашка подпрыгнула до потолка и умчалась на кухню.
– М-мило тут у неё, – неуверенно пробормотал Горнило.
– Да уж.
В квартире всё было очень мелким. Крохотные стульчики, миниатюрная кровать, узкие щелки в стене вместо окон, на подоконниках – горшки с засохшими цветами, и потолок… потолок…
– Сквозь такой в жизни не пробьешься, – Горнило перехватил взгляд Грегори.
И тот понял, что его смущало в Милашке.
– Она ведь тебя никогда не любила, верно? – спросил таракан у товарища, когда они раскланялись с улыбчивой хозяйкой.
Погостили недолго. Чай оказался препаршивым, трескотня Милашки – такой же пустой, как и ее глаза, а квартира с каждой секундой становилась всё более неуютной и душной, хотя сама хозяйка, похоже, себя в ней чувствовала распрекрасно.
– Точно. Не любила. Горовушку с Иком – как родных встретила, а на меня косилась, что на врага, хотя мы и парой слов не обмолвились.
– Неудивительно…
Они подошли к новой двери. За нею приятелей встретила рыжеволосая Ллара – знакомая Грегори по прежней жизни. Жизнь эта у Ллары успела слегка измениться, о чём вкратце сообщил Горнило. И, глядя на неё, курительный таракан невольно вспомнил ещё одну свою прошлую знакомую – Леди Т. Вот только та, оказавшись на дне, додумалась спрятаться за плинтус до лучших времен, эта же продолжила стоять, гордо расправив плечи. И на пользу ей это не пошло. Дымились кончики усов и пальцы руколапок, сама тараканочка выглядела так, будто вот-вот рассыплется на кусочки. А это уже похоже на Татку-Стар…
– Где вода? – выдавил Грегори.
А его спутник бросился на кухню. Притащил полный стакан. Секунду подумал и опрокинул его на Ллару. Раздалось шипение, потом ещё одно – тараканочка выдохнула. И, обмякнув, села на стул.
– Нельзя так, милая, – сказал ей Грегори. – Видал я тараканов, которые вопреки обстоятельствам выпячивали своё «я». Знаешь, что с ними случилось? Развоплотились.
– Что же мне делать? Владетельнице подработка нужна, когда поступала в вуз – родители на волне были, а сейчас – у них дела не очень. Вот и пошла она туда, где ей совсем не место. А я… я не могу… Я – вот такая, как есть? Куда деваться?
– Молодая ещё, глупая. Иногда стоит и под плинтус залезть. Отдышаться, пересидеть плохие времена, а потом выбраться живой и здоровой.
– Не могу-у-у… У меня и плинтуса-то нет.
Грегори осмотрелся. Действительно – нет. Зато на диване, на красных бархатных подушках обнаружилась ещё одна тараканочка. Она лежала неподвижно и, кажется, спала, но несмотря на это исходило от неё странное ощущение – тепла и света, и показалось Грегори на миг, что стал он снова маленьким тараканёнком, и никаких бед вокруг, только радость.
Грегори яростно замотал усами, возвращаясь в реальность. Посмотрел на Ллару.
– Вот. Заболела, – ответила она на немой вопрос. – Не успела появиться здесь, как сразу и слегла.
– А кто это?
– Ладушка. Совсем с ума владетельницу свела. Теперь той хочется чуть ли не каждого бомжа пригреть, чуть ли не каждого алкоголика под капельницу уложить. Хорошо ещё, я успеваю вмешиваться.
– Тараканочка-эмпатка! – зачарованно прошептал Грегори.
– На мою голову, – Ллара упёрла руки в боки. – Владетельница всегда добрая была. Котят домой таскала, одноклассников обиженных защищала, одногруппницу загноблённую тоже домой приволокла. Родителям, вот, помогать пошла… На мою, опять же, голову. Мало того, что у меня даже плинтуса нет, куда гордость можно спрятать и самой залезть. Так ещё и на третий день работы владетельница как насмотрелась на клиентуру ночного киоска, как наслушалась историй поломанных судеб, так словно сломалось в ней что-то. Стояла, минут пять воздух глотала, хорошо хоть покупателей не было. Зато ко мне – ко мне соседка пожаловала. Еле ноголапы волочила, видать долго искала, где бы её приняли.
– А сейчас болеет чего?
– А вы представьте, смотрит владетельница на безобразие вокруг, а сделать ничего не может. Таракан себе приют нашёл, но его энергия выхода не находит…
– Как я с потолком, – пробормотал Горнило.
А Грегори заметил, что с товарищем происходит странное. Горнило, как будто, прибавил в росте, даже в плечах шире стал, взгляд его при этом застыл, а сам он постоял-постоял немного, а затем принялся методично карабкаться по стене.
– Ты куда, друг?
Горнило встрепенулся, плюхнулся на пол.
– Не знаю. Вдруг к потолку потянуло.
– Ты же не дома.
– Точно! – и бросился прочь.
– Ничего у него не получится, – вздохнула Ллара. – Пока те двое рядом.
– Но, кажется, его вдохновляешь ты. Вы. С Ладушкой.
– Боюсь, и это ненадолго…
«Ситуация!» – думал Грегори, топая домой. Лларе и Ладушке нельзя, чтобы владетельница оставалась в киоске, бедняжка даже до сентября не дотянет, а Горниле необходима их близость. Таракан затянулся трубкой.
– Шалава поганая, в рожу дам!
– Ааааууууыыыы!
Лариса вздрогнула, высунулась в окошко. Ночь была тёплой, звёздной, тихой… В общем, во всех смыслах приятной, пока волшебную тишину не разорвал мужской надрывный крик и протяжный женский вой.
Лариса вгляделась в темноту. Шагах в двадцати от киоска просматривалось два силуэта – один корчился и визжал, другой крепко держал за волосы.
– В рожу, дрянь, ты мне ещё врать будешь? Ещё раз посмеешь не прийти, я тебя вообще убью, шлюха подзаборная.
Мужчина дёрнул женщину за волосы, потянул по направлению к киоску, та снова заголосила. За что и получила кулаком в живот.
Лариса сильнее высунулась из окошка.
– Эй, ты! – закричала. – Отпусти девушку, или я сейчас же полицию вызову!
– Чего-о-о? – мужик завертел головой и на мгновение ослабил хватку.
Этого мгновения его жертве хватило, чтобы освободить волосы, топнуть изо всех сил каблуком по мужской ступне и броситься наутёк. Девушка выбежала на свет фонаря и Лариса её узнала – Светка, жена Рогатого Васи! И гнался за ней не Вася…
Она дура, конечно, но жалко, если изобьют в ночи. Лариса, не задумываясь, щёлкнула замком и распахнула двери киоска.
– Света! Быстрей, сюда!
Свету не пришлось просить дважды – мигом ввалилась в киоск, Лариса захлопнула за ней дверь, и тут же в дверь бахнуло.
– Открывайте, шалавы! Эта тварь мне ещё не отработала! – мужик бегал вокруг киоска и лупил по стенам, был он небольшого роста, но крепкий и плечистый. – Или я вам сейчас все стёкла выбью.
– Полиция приедет, – через стекло заявила Лариса. – Если сейчас же не уйдёте.