– Никогда его не любил! – заявил Горочка. – Из-за него наш владетель только мать расстраивал. К слову, твоя трубка её тоже не радует, – таракан из-под доски зыркнул на Грегори.
– Не переживай. Я тоже пойду. Думаю, я свой «заказ» уже выполнил.
– Сыночка, ты чего грустный такой? Кто тебя обидел?
– Знаешь, мать, я тут подумал… – Гордон уныло помешивал гороховый суп. – По-моему, писательство всё-таки не моё.
– Ой, да что ты?
– Я с Гошей говорил сегодня. Едва не поссорились. А потом вдруг зашёл в магазин и по его совету купил пару книг по литературоведению. И понял, что не могу я так – загонять свой талант в какие-то схемы и стандарты.
– Ой, сыночек, да не слушай ты Гошку. Разве он что-то путное скажет?
– Нет, мама. Книги – это не моё. Посмотри, чего я добился? Только на тебе срывался постоянно. Не буду я больше писать. Критиком стану! У меня теперь книжки умные есть, я знаю, как надо – я им расскажу!
– Вот и хорошо, сыночка. Лишь бы тебе хорошо было. Компотику налить?
Гордон радостно закивал. Кажется, жизнь налаживалась.
Шаг восьмойЕсть такая странность…
Прежде чем пуститься в путь, Грегори решил заглянуть в сознание к Георгию Маслёнову. Хотелось извиниться и выяснить, не уволили ли журналиста? Всё-таки, это с его подачи Жоржик подбил владетеля поговорить с начальницей.
Жоржик с Гошей встретили его приветливо.
– Слышали, ты избавил сознание брата от одного вредного насекомого?
– Не то, чтобы я… Скорее, оно самоликвидировалось. Но второе – осталось. Потому я снова в поисках жилья.
– Так оставайся у нас, а? – неожиданно воскликнул Жоржик. – Что скажешь, Гоша? У нас ведь на балконе кровать пустует, уже давно.
– А почему бы и нет, – Гоша задумчиво его оглядывал. – Ты нам вполне симпатичен.
– Честно говоря, мне тоже у вас нравится. Но вы же говорили, что ваш владетель не курит. К слову, его не уволили?
– Не уволили. И, похоже, что курить он скоро начнёт.
– Что вы здесь понаписывали?
Ледяной голос главреда пригвоздил молодого журналиста, Георгия Маслёнова, к полу.
– Это… Интервью с директором детского дома. Тамара Александровна, что не так? Вы же сами хотели…
Тамара Александровна посмотрела на него поверх дорогих очков, поправила выбившуюся из прически светлую прядь. Затем поднесла к глазам распечатанное интервью.
– Компания «Карамельный фонтан», которая организовала акцию по сбору тёплой одежды для детдомовцев, на деле провела эту акцию всего три дня вместо обещанных двадцати, а затем устроила в благотворительном павильоне платные мероприятия для городских детей. Звонкий смех звучал на главной площади города, но не в детских домах – собранных за три жалких дня вещей хватило далеко не всем…
Главред снова подняла взгляд на Георгия. Тот пожал плечами.
– Это правда. Я сам ездил на площадь в тот павильон. С мешком теплых вещей, между прочим.
– Знаю, – отчеканила Тамара Александровна, – прочитала.
Журналист кивнул. Поездку свою он описал красочно. Особенно момент, когда он, не найдя на площади и намека на благотворительность и окоченев от раннего декабрьского мороза, безуспешно пытался дозвониться до «Карамельного фонтана».
– Вот что я вам скажу, молодой человек. Компания «Карамельный фонтан» – крупнейший наш рекламодатель. Кормилец, понимаете? Одна рекламная полоса отбивает месячную зарплату – вашу, мою и всех наших коллег. Я доступно объясняю?
Георгий кивнул.
– Вполне. Но, послушайте, я не один был в их павильоне, если напишу, что всё прекрасно, нас уличат во лжи, да и дети…
– Значит, напишите так, чтобы не уличили. Исправленная статья нужна мне к концу дня. Её ещё заверять у «Карамельного фонтана». Что вы на меня так смотрите? – она горько улыбнулась, и на короткий миг слетела прочь маска ледяной королевы. – Он деньги издательству приносит. А если сорвётся, перед руководством мне отвечать. Да и вам мало не покажется.
– Я понимаю, – Георгий отвёл взгляд.
– Да, и ещё, – вздохнула главред. – За статью вы получите двойной гонорар. А теперь, идите. У вас вдобавок ещё два материала не сдано. И что это за запах? Вы курите?
Георгий вышел из кабинета молча. О гонораре сейчас беспокоился меньше всего… Но спорить не стал. Ещё свежа была в памяти выходка братца, и снова злить начальницу не хотелось. А вот чего отчаянно хотелось в последние дни – так это сигарет. Он никогда не курил, так, баловался в старшей школе, и сейчас сам себе удивлялся – откуда такая тяга к никотину? Перед глазами вдруг всплыл образ брата с трубкой в зубах. Для солидности, говорит, купил. Смешно.
И ещё смешнее от того, что самому снова жутко захотелось затянуться. Именно трубкой.
– Отдохнуть бы, – мечтательно протянул Грегори, вытягивая ноголапы на балконной кровати. – Отоспаться.
Из кармана выпала трубка, Грегори попытался поднять её и понял, насколько устал за последнее время – трубка вновь выскользнула из непослушных пальцев.
– Курить только здесь, на балконе! – напомнил Гоша.
– И отсыпаться можешь сколько угодно, – добавил Жоржик, он стоял на пороге балкона и вертел в руколапах большой букет полевых цветов. – Это тебя наш гений так утомил?
– Не только. Я, перед тем как к нему попасть, две недели гулял по межсознанью.
Тараканы переглянулись. Две недели без человеческого сознания для их брата смерти подобны! В глазах блеснуло сочувствие и уважение.
– Хочешь, тебе на балконе поставим? – Жоржик кивнул на букет.
– Романтик ты наш, – фыркнул Гоша. – Дитё малое.
– Я, Гоша, как раз таракан своих лет. Это ты – словно дед старый.
– Да, букет на балконе – это прекрасно, – сонно пробормотал Грегори. – Буду спать и нюхать.
Он повернулся на бок и мгновенно отключился.
Но отдохнуть усталому путнику не дали. Долгожданный сон очень скоро прогнали жалобные поскуливания. Таракан протёр глаза, выполз в комнату и увидел душераздирающую картину – Гоша сидел на диване, запрокинув голову к потолку, обхватив себя всеми шестью лапами, и жалобно завывал. Жоржик бегал вокруг него, тряся усами и лопоча слова утешения, но сделать ничего не мог.
– Что стряслось у вас?! – рявкнул Грегори, да так, что оба на миг застыли и умолкли.
– Владетеля нашего ломает, – Жоржик покосился на товарища. – Тяжело человеку жить с таким, как…
– Ой, несчастный я тарака-а-ан, – вновь заскулил Гоша, – ой, зачем я на свет уроди-и-ился…
– Стоп! Давайте по порядку. Ты у нас типа Ромео, а собрат твой – кто? Я из прошлого разговора толком и не понял…
– Да как тебе сказать. Большой любитель родной земли он.
– Родину свою люблю. И владетель мой любит! И детей он любит. А сейчас сидит – и душу наизнанку выворачивает. И свою, и мою. Ой, как же бо-о-ольно-о-о-о.
– Любит родину и детей, – пробормотал Грегори, оглядываясь. – А где же третий?
– Кто?
– Ну, детолюб.
– Что ты, – рассмеялся Жоржик, – разве же любовь к детям – это странность?
– А к родине, значит… Кхм-кхм, – Грегори поскрёб затылок. – Весело у вас.
Спустя полчаса он не без труда собрал воедино картинку. Владетель их сразу после университета устроился в журнал «Под микроскопом», в рубрику «Жизнь города». Социальную тематику выбрал, наивно веря в пресловутую «четвёртую власть», и вот уже полгода как усиленно старается повлиять своими статьями хоть на что-нибудь в этой стране. Или – хотя бы в родном Киеве. Пока получается не очень. Статьей о детдомовской акции Георгий безумно гордился, а теперь вынужден «превращать её в дерьмо собачье, вырезая каждое слово, будто ножом по яйцам».
– Не совсем понял последней фразы, – медленно проговорил Грегори. – Но, кажется, я знаю, что делать. Статью мы, конечно, не спасём, но души ваши немного подлечим.
– Та не парься ты, Жорка! – Серёга, университетский товарищ, хлопнул по плечу. – Бери с меня пример! Почему, думаешь, я на «знаменитостей» пошел? Потому что эти сраные звездульки на интервью пальцы гнут и пургу городят, но от их пурги никому ни горячо, ни холодно. Пипл хавает, мочится кипятком на фотки – и прекрасно. Пипл опускается ниже плинтуса, и я иду за ним, и не я один, потому что за это платят. И душу при этом не вынимают. А на твоей «социалке»… Кстати, о нашей общей статье. Думаю, её тебе тоже не дадут опубликовать. Так что, плюнь, наверное. Мы всем домом подписи собрали, в горисполком отнесли, думаю, обойдётся.
– Нет уж! Из-за одной зарубленной статьи я лапки не сложу. И тем более, не позволю, чтобы развалили дом моего друга.
– Борец ты наш за справедливость… Я тебе тоже как друг скажу: бросай ты свою социалку. Всё равно правду не сможешь писать, а только то, что продиктуют мешки с баблом.
Он отхлебнул пива, грохнул кружкой о хлипкий стол холодной забегаловки.
– К слову, о бабле! Смотри – есть и светлый момент. Двойной гонорар! Пропьём его с размахом, а?
– Нет. Не пропьём.
– Да шучу я. Сам пропьёшь. Или купишь себе что-нибудь.
– Не куплю, – он посмотрел за окно, за грязным стеклом кружились снежинки, невысокий мужчина тащил огромную ёлку, двое детишек весело носились рядом. – В детский дом отнесу. Хоть так заглажу… Директор, Евгения Михайловна, ведь на мою статью рассчитывала…
Сказал, и сразу легче на душе стало.
В детский дом поехал под Киевом, не дожидаясь гонорара – хотел объяснить всё до выхода статьи. По дороге пришлось заскочить на презентацию продукции хлебзавода «Пампушка». Георгий жевал кусочки хлеба с сыром, сладкие булочки с изюмом, корицей и прочим, запивал горячим чаем и не чувствовал вкуса. Все мысли были в детдоме. Хорошо Гавринской, она честь спонсора отстояла и довольна. А ему – людям в глаза смотреть.
– Понравилось вам? – пухлая тётечка средних лет схватила за руку у самого порога.
А он, наивный, думал, что незаметно ускользнул.