Многие альпинисты так и не смогли бесспорно доказать факт, что они совершили те или иные восхождения, просто по той причине, что у них не было фотографии с вершины.
В нашем случае дело не дошло до отпиливания ручек у зубных щеток (мы их не брали), чтобы максимально снизить вес снаряжения, но все лишние запчасти рюкзака, включая жесткую стенку из плексигласа, нам пришлось удалить.
К сожалению, компании-производители не могли помочь финансово. А деньги были нужны на покупку авиабилетов, оплату пермита на восхождение и на обеспечение логистики и заброски всех экспедиционных грузов в базовый лагерь Жанну. Из Катманду нам предстояла сначала долгая дорога до последнего населенного пункта на нашем пути, который назывался Таши-Дзонг. Оттуда, наняв носильщиков, мы должны были еще на протяжении двух недель добираться до предгорий восьмитысячного гиганта Канченджанги, в одном из хребтов которого и находилась вершина Жанну.
В финансировании нам значительную помощь оказали друзья и клиенты Валерия. Помимо нас до базового лагеря Жанну шли еще пятеро человек, которые участвовали в оплате логистики по доставке грузов. Одним из этих людей оказался очень неординарный и открытый всему новому бизнесмен, увлеченный горными путешествиями, – Сергей Вольвач, который в будущем стал первым инвестором моего проекта Mountain Planet. Оглядываясь назад, я понимаю, что если бы не та встреча, то моя жизнь развивалась бы совсем в другом направлении. Как говорил Стив Джобс: вы не можете соединить все точки на траектории своей жизни, глядя только вперед – сделать это можно только оглянувшись назад.
Казалось бы, что самое главное в обеспечении успешного результата сложнейшей горной экспедиции? Возможно, вы скажете, что это режим питания, грамотный тренировочный план, расписание сна и отдыха, и будете абсолютно правы. Но в нашем с Валерием случае было бы непозволительной роскошью выделить время на разработку и исполнение тренировочного плана. За те четыре месяца, которые у нас были для подготовки, нам предстояло решить основную задачу – привлечь необходимые средства.
Банковский кредит спас меня лишь частично, требовалось еще добавить значительную сумму, и мы с Валерием посвятили все лето 2007 года организации коммерческих экспедиций. Обычно нашему организму после восхождения на Эверест нужно около двух месяцев, чтобы просто прийти в норму и вывести работу всех основных своих систем в полноценный режим. Но у меня не было даже двух месяцев: в июне после Эвереста я улетел в экспедицию на Килиманджаро, в июле – на Эльбрус, а в августе поднялся на высочайшую вершину бывшего Советского Союза – пик Коммунизма.
Валерий, в свою очередь, все лето жил в Шамони и водил клиентов на Монблан. Я не знаю, сколько точно у него было восхождений, но могу представить, что при его востребованности как гида на Монблан за то лето он поднялся не меньше 30 раз.
С одной стороны, такая работа наших организмов «на износ» могла быть чревата тем, что наши биологические ресурсы могли бы просто внезапно закончиться во время штурма Жанну, но с другой стороны, именно этот опыт помогал мне все время контролировать свою физическую форму. Поток экспедиций и восхождений перед выездом на Жанну стал способом держать себя в тонусе не просто за счет тренировок в спортзале, а за счет реальных восхождений в настоящих горах. Осеннее восхождение на Жанну должно было стать моей седьмой по счету экспедицией за последние девять месяцев. Я думаю, что в том году промежутки между экспедициями у меня ни разу не были больше двух недель.
Два моих предыдущих восхождения на Эверест с кислородом не могли служить гарантией того, что мой организм сможет справляться без кислородной поддержки с запредельными нагрузками на высоте Жанну, но хотя бы давали мне право думать, что я должен справиться. Все прекрасно понимают, что Эверест с кислородом и без – это две абсолютно разные вещи, но за свои экспедиции туда у меня была масса различных моментов убедиться, что мой организм способен работать на этих высотах и без дополнительного кислорода.
Я не ошибся, написав «работать», а не «выживать», потому что на таких высотах организм не живет, он умирает. Если обычный человек, родившийся на высоте уровня моря, поднимется, пусть даже и с акклиматизацией, на высоту 7 000 метров и останется там жить, то он умрет дней через 10–15. На высоте 8 000 метров он умрет через неделю или раньше.
Два года назад после восхождения на вершину Эвереста мне пришлось две недели прожить в лагере на высоте 6 400, и с каждым днем на этой высоте мне становилось все хуже и хуже. Но и умирать на высоте организм может по-разному – либо безвольно, либо в борьбе. На Эвересте я четко понял, что мой организм на высоте умирает в борьбе.
Альпийский стиль
Чем отличалась наша экспедиция на Жанну от других подобных?
Все успешные восхождения на эту красивейшую вершину до нас проходили лишь в классическом гималайском стиле: большими командами, с тоннами снаряжения и предварительной обработкой маршрута. Мы же хотели проложить на этот пик новый маршрут в двойке и в альпийском стиле.
Разница между этими двумя подходами колоссальна. Во-первых, нам предстояло подняться на Жанну за неделю, а не за два месяца, как это делали те немногие команды альпинистов, отважившиеся бросить вызов этой вершине. Согласитесь, что за два месяца на маршруте может случиться все что угодно: поменяется погода, обвал или камнепад разрушит часть стены, заболеют члены команды. И если сжать это время до нескольких дней, то рисков, что это может случиться, становится гораздо меньше.
Примите во внимание еще и такой факт, как необходимое количество продуктов, километры веревок и прочего снаряжения. Обычно каждая экспедиция привозит с собой в базовый лагерь несколько тонн грузов, которые доставляются к началу маршрута караванами яков и портеров. При восхождении в альпийском стиле гораздо легче управлять логистикой, потому что требуется доставить всего лишь несколько десятков килограммов.
Но обратной стороной таких скоростных восхождений является то, что организм, по сути, сталкивается с неизвестностью. Мы жертвуем процессом акклиматизации в угоду скорости и экономии количества необходимого снаряжения.
За несколько лет до нашей попытки по северной стене Жанну был проложен маршрут, выигравший высшую альпинистскую награду – «Золотой Ледоруб». И маршрут этот был проложен в гималайском стиле большой командой из опытных альпинистов-высотников.
И теперь на штурм Жанну, но уже в альпийском стиле, отправлялись мы с Валерием. Я тогда не предполагал, насколько изматывающим и рискованным будет наше восхождение. И то, что мы взошли и вернулись, объясняется в том числе и нашим намерением предусмотреть и минимизировать риски – насколько это было возможно.
Основные события нашего восхождения на Жанну я описываю дальше в жанре дневниковых заметок.
Глава 8. Восхождение на Жанну – дневник штурма
12 сентября. Сижу в аэропорту Катара во время пересадки на рейс в Катманду. Рядом со мной – известный теннисист Марат Сафин. Он летит с командой Алекса Абрамова и его клубом «7 Вершин» на Чо-Ойю, гору-восьмитысячник на границе Непала с Китаем. Ко мне подходит девушка: «Скажите, а вы Сергей Кофанов?» – «Да». Некоторое время разговариваем, даю свою визитку с автографом. Зал ожидания на рейс в Катманду – это такое стихийное место встречи альпинистов со всего мира. Здесь Марат Сафин менее известен, чем я.
14 сентября. Встречаемся с Валерой в Катманду. Два дня проводим в переговорах с принимающей стороной, утрясая финансовые вопросы и обговаривая все детали.
16 сентября. Грузимся в автобус и едем в направлении, где Непал граничит с Сиккимом[4]. В Непале опять забастовки, так что вместо полутора суток едем вдвое дольше. Иногда по ночам нас сопровождает полиция.
Время слушать гору
В базовом лагере Жанну мы оказались в конце сентября.
В течение нескольких дней, пока мы обустраивали лагерь, стена была закрыта плотными облаками. Наконец в один из дней вершина открылась полностью, что позволило нам впервые увидеть стену вживую, а не на фотографиях. Первые несколько часов от увиденного у нас просто захватывало дух – хотелось немедленно сорваться с места и если не начать лезть, то хотя бы прикоснуться к стене, чтобы убедиться, что вершина, о которой мы грезили многие месяцы, на самом деле явь, а не сон.
Первую неделю мы просто сидели под горой и наблюдали за ней. В альпинизме говорят: «Послушать, как дышит гора». В это время путешественники замирают и ловят звуки природы: слушают, где проходят лавины и камнепады, как гудит ветер. Так мы знакомились с Жанну и составляли своеобразную матрицу рисков, которая необходима в начале больших проектов. Тогда же мы составили и план «Б»: как хеджировать эти риски и как избежать последствий.
Достичь вершины или удачно реализовать проект можно разными путями. Когда мы приехали на Жанну, у нас не было ни четких фотографий стены, ни точного маршрута восхождения. Было лишь общее представление, составленное крупными мазками. Дома по старым фотографиям из экспедиций, предшествующих нашей, мы прикинули нитку возможного маршрута. Но оказавшись на месте и послушав гору, мы отказались от первоначального плана.
Выбор варианта маршрута был обусловлен также стилем нашего восхождения. Мы отчетливо понимали, что пройти в альпийском стиле отвесные монолитные скалы Северной стены у нас не получится, поскольку решение такой задачи было возможно только в гималайском стиле. Поэтому мы выбирали маршрут по следующим критериям: он должен быть логичным, объективно безопасным, и на нем должно быть много льда, по которому наша двойка могла бы достаточно быстро набирать высоту.
Вариантов, удовлетворяющих нашим критериям, было не так уж и много – всего два. Первым была крутая снежно-ледовая рампа, расположенная сильно левее северной стены, а вторым – маршрут по северо-западному контрфорсу.