Мы потратили несколько дней, наблюдая за состоянием каждого из вариантов маршрута из базового лагеря. В итоге мы склонились к варианту с контрфорсом: его прохождение выглядело более безопасным и логичным, тогда как над снежно-ледовой рампой сверху нависал огромный ледовый карниз. Он изначально не был виден на фотографиях и мог обрушиться на нас в любой момент.
Таким образом, послушав гору, мы поменяли исходный маршрут. Он по-прежнему шел до вершины и проходил по северной стене, но расположился по северо-западному контрфорсу. Неделя в базовом лагере дала нам понять, что нужно подстроиться под ситуацию и перегруппироваться.
Базовый лагерь Жанну располагается на высоте 4 700 метров, и этой акклиматизации точно недостаточно, чтобы замахнуться на 8 000. Поэтому нам с Валерием нужно было сделать акклиматизационный выход хотя бы до 6 000 метров, чтобы более-менее подготовить свой организм к предстоящему штурму.
Акклиматизация
Район Жанну известен тем, что там практически нет легкодоступных вершин, на которых можно получить акклиматизацию для восхождения на главную цель поездки.
Семитысячник Кангбачен хоть и находится сравнительно недалеко, но подход к нему идет абсолютно через другое ущелье, и он может отнять такое количество сил, что их потом может не хватить на основном маршруте.
Другие высокие вершины, окружающие Жанну, например, Анидеш Чули, выглядят еще неприступней и опасней со своими бастионами снежных и ледовых карнизов. Восхождение на Собитонг (6 700 метров), на котором в свое время получал акклиматизацию словенский альпинист Томо Чесен, было возможно, но ежедневный грохот ледовых обвалов на его склонах абсолютно не вызывал никакого энтузиазма.
Оставался один вариант – восхождение на пик Мерра, высотой 6 334 метра. Эта вершина относительно доступна, хотя и требует использования на маршруте веревок и снежно-ледового снаряжения. Решив выжать из этой горы максимум, мы с напарником приняли решение переночевать на самой ее вершине.
Но в душе оставались сомнения: а достаточно ли этого, чтобы лезть в альпийском стиле на 7 700? Ведь на этой высоте надо будет не лежать в спальном мешке, а работать – причем работать на пределе своих сил и возможностей.
На пик Мера я взял с собой книгу Томо Чесена «My Way» («Мой путь»), в которой он в том числе описывает свое соло-восхождение на Жанну по так называемому «японскому маршруту». У Томо была довольно неоднозначная репутация среди альпинистов: с одной стороны, никто не отрицал его незаурядных способностей в высотном альпинизме, но некоторые его восхождения вызывали ряд вопросов в части их достоверности.
К примеру, соло-восхождение на восьмитысячник Аннапурна, которое, по словам Томо, он совершил за три дня с термосом кофе, много раз подвергалось сомнениям. Ведь всего лишь через несколько дней «по следам» Томо шла другая большая экспедиция, и, по их словам, они не увидели ни одного подтверждения того, что Томо был на маршруте прямо перед ними. Более того, состояние маршрута в плане количества свежего снега на склоне вообще делало невозможным его прохождение в стиле соло. Термос с кофе тоже вызывал вопросы, поскольку кофе обладает мочегонным эффектом, что, как следствие, грозит обезвоживанием.
Возможно, к достижениям Томо было бы меньше вопросов, если бы он мог доказать факт своих восхождений хотя бы одной фотографией, но таких фотографий у Томо не было. Про Жанну Томо писал, что он прошел соло ее Северную стену за 28 часов, имея из продовольствия только две банки сардин, но единственная фотография, которую он опубликовал, была фотография с левого плеча Жанну, откуда до вершины было еще около километра по высоте.
Пик Мерра располагается прямо напротив северной стены Жанну, и во время нашей акклиматизационной ночевки на его вершине мне не спалось, поэтому я почти до утра читаю «My Way». Периодически выглядываю из палатки и смотрю на освещенный луной массив Северной стены – вид просто нереальный и космический. Скорость Томо тоже выглядит какой-то космической, видимо, поэтому до самого утра консервы с сардинами не выходят у меня из головы.
12 октября. После акклиматизации на Мерра мы все дни обсуждаем прогноз погоды, который нам присылают друзья на спутниковый телефон. По генеральному плану выход намечен на послезавтра, но прогноз обещает нам пригодную погоду для лазания только до 16-го числа. После этого ожидаются снегопады и ветер, который на гребне будет дуть со скоростью 100–120 километров в час.
Выходить в таком случае вроде бы нет резона – надо выжидать. Но сидеть на месте нельзя, поскольку акклиматизация и так недостаточная и терять ее нельзя. К вечеру решаем, что надо идти в другое ущелье и лезть на Кангбачен, но, прикинув, сколько это времени у нас отнимет, отметаем этот план. Решаем выходить 14-го, как и планировали, а там – будь что будет.
Итак,
14 октября мы с Валерием Бабановым вышли на штурм Жанну. «Прыжок в неизвестность» – такое определение дал Валера этой попытке пройти новый маршрут.
Прыжок в неизвестность
14 октября. Северная стена Жанну начинается от большого фирнового[5] плато, расположенного на высоте 5 300 метров.
От лагеря до плато можно было добраться двумя способами. Первый – пройти очень нестабильный ледопад, а второй – штурмовать скальный бастион, находящийся чуть правее.
Вариант через ледопад выглядел более простым, поскольку мог быть пройден пешком, но мы сразу отвергли его из-за слишком высоких рисков обрушения льда.
После предварительной разведки прохода через ледник и ледопад выходим на маршрут.
Для нас обоих это утро – точка отсчета, время старта. Мы оба осознаем, что таймер внутри нас уже запущен, инстинкт самосохранения отключен – я смотрю в глаза напарника и вижу в них себя. Мы – это два получеловека-полумашины с абсолютно холодным сознанием, четкой и ясной целью. Эта цель – не выжить, эта цель – пройти новым маршрутом к вершине Жанну. Любая преграда, возникшая на пути к этой цели, будет преодолена, сметена или пробита. Никаких сомнений, никаких сожалений – есть только мы и гора. У нас одно сознание, мы – это один организм. С горой мы один на один.
Мы стараемся сделать вес рюкзаков минимальным и поэтому экономим на всем. Решаем взять с собой сухого продукта и газа приблизительно на восемь дней. Две консервные банки сардин также очень неплохо вписываются в наш более чем скромный экспедиционный паек. Стартовый вес рюкзаков – это 18–20 кг, но бóльшая часть этого веса – снаряжение, которое развешивается на нас в процессе лазания.
Помимо газа и еды, с собой мы берем набор оттяжек, стопперов, френд, чуть больше десятка крючьев, семь ледобуров, две шестидесятиметровые веревки – одна из которых 5,5 мм толщиной, а другая – 8,6 мм, а также по паре ледовых молотков для каждого. Дополняем набор снаряжения палаткой, которая весит 900 граммов, и спальником, сшитым по спецзаказу для нас двоих.
Глядя со скального бастиона вниз на ледопад, мы видели следы предыдущих экспедиций. Иногда старые веревки лежали просто на льду, иногда они крепились к нижней части бастиона, там, где лед соприкасался со скалой.
Следы больших экспедиций закончились после того, как на плато мы отклонились вправо в сторону крутого ледового кулуара, выводящего нас на перевал между вершинами Собитонг и Жанну. В следующий раз следы человеческой деятельности мы увидели уже ближе к вершине – там было достаточно много старых веревок и скальных крючьев. Вполне возможно, это были следы еще первой французской экспедиции 1962 года.
15 октября. К вечеру достигли отметки 6 000 метров. Ночевать пришлось на ледовом склоне крутизной градусов 45. Прежде чем мы смогли установить палатку, пришлось два часа помахать ледорубами и сколоть около трех кубометров перемерзшего льда. И все равно поместить полностью палатку в выруб ленную нишу не удалось, ночевка получилась неудобной.
Перед сном, вспоминая добрым словом Томо Чесена, доедаем последнюю банку сардин. Предполагаемый маршрут Томо очень хорошо просматривается с нашей ночевки и выглядит отсюда еще более нереальным, чем снизу. Глядя на него и жуя более чем реальные сардины, сходимся с Валерой на мысли, что невероятная скорость Томо, видимо, связана с тем, что он практически никогда не брал с собой фотоаппарат. Мы же с Валерой тащим на всякий случай два: один цифровой, другой пленочный. Всю ночь ворочаемся с боку на бок и не можем заснуть: сказывается неудобная ночевка, а может, уже дает себя чувствовать высота и недостаток акклиматизации.
16 октября. Лед стал круче, после ночевки пролезли почти 350 метров по льду, нависание которого в некоторых местах достигало 80 градусов. К обеду достигли перемычки между вершинами Собитонг и Жанну. Именно отсюда, с высоты 6 300, и начинается северо-западный контрфорс Жанну. Лишних хлопот добавили встретивший нас на перемычке сильный ветер и снежный карниз, который мы с Валерой пробивали целый час. Ночуем в ледяной трещине под нависающим над ней снежным склоном.
17 октября. С утра долго слушаем завывания ветра снаружи и обдумываем идею, стоит ли вылезать из трещины – здесь-то мы, по крайней мере, защищены от ветра. Ветер, понимая, что так просто нас не выманить, идет на хитрость: стихает где-то на час и, дождавшись момента, когда мы свернули палатку, набрасывается с удвоенной силой.
Мы тоже решаем ветер обмануть и для вида часа три честно кушаем снег и барахтаемся в лавинах, подходя под скальную часть западного ребра, но потом неожиданно сворачиваем под очередной снежно-ледовый карниз и ставим бивуак. Ветер пытается порвать нашу палатку еще в течение двух часов и затем стихает. Ха! Второй раз за день на этот трюк мы с Валерой уже не купились и из палатки не вылезли до следующего утра. Прогноз, который нам сообщают по рации, говорит, что с завтрашнего дня ветер усилится. Если верить прогнозу, выше 7 000 скорость ветра в ближайшие дни будет составлять около 100 километров в час.