И по всей длине дистанции – тысячи людей, которые пришли поболеть за марафонцев. Меня поразила эта поддержка ньюйоркцев – для них это действительно большое событие, одно из самых крупных для города, настоящий праздник. Как они поддерживают, как рядом с вами бегут люди и «через себя», «через не могу» пробегают всю дистанцию.
Километров пять я пробежал легко, на десятом километре подумал, что, наверное, пора уже сходить с дистанции, но ладно, еще потерплю. На пятнадцатом километре я думал: «Ладно, пробегу полумарафон, 21 километр, и в метро сразу сверну и поеду в отель, а то уже что-то ноги начинает сводить с непривычки».
И когда я пробежал 21 километр, у меня уже сил не было никаких, но оказалось, что возможности уйти с трассы, по сути, не было. Вдоль всей дистанции стояли ограждения, за ними – огромная толпа болельщиков, через которую вы не пройдете. И я последние 20 километров шел пешком. В итоге этот марафон я половину пробежал, половину прошел, и за 700-800 метров до финиша в Центральном парке, когда поддержка болельщиков стала осязаемой и воздух был словно пропитан энергией, силы возникли из ниоткуда. Поэтому последние 800 метров я бежал, и в очень хорошем темпе.
Конечно, на следующий день я еле ходил, и на улице половина людей, которых я встречал, тоже еле ходила. Все понимали: «Этот человек пробежал марафон», у нас сразу связь такая зрительная устанавливалась.
Тот марафон я пробежал-прошел за 5 часов 56 минут. У меня после этого возникла такая неприязнь к бегу, что я даже десяти метров не хотел пробежать. Однако через три месяца, видимо, потому что я спортсмен, я подумал: «Ничего себе. Как это так? Там какие-то дедушки рядом со мной пробежали марафон за четыре часа, а я за шесть?» И с этой мыслью я начал заниматься бегом, стал бегать регулярно, и мне это даже начало нравиться.
Марафоны как способ открывать мир
Для меня марафон – это прежде всего режим, график, тщательная подготовка.
Марафон требует не недели подготовки, а минимум три-четыре месяца. Спортсмены и любители, которые готовятся к марафонам серьезно и стремятся пробежать дистанцию быстрее, чем за три с половиной часа, бегают минимум 90–120 километров в неделю и делают это на протяжении трех-четы-рех месяцев до мероприятия.
Когда у вас на четыре месяца вперед расписан четкий график, включающий пять тренировок в неделю, вы понимаете, что лучше лечь пораньше и выспаться, потому что завтра тренировка. Лучше вот это не есть, а это не пить, потому что иначе завтра будет тяжелее. Подготовка к марафону – это про режим, про некую осознанность.
У моего друга, который выиграл в лотерею участие в Нью-Йоркском марафоне, тоже была цель – собрать всю коллекцию этих марафонов-мэйджоров, и он каждый год регистрировался на этот марафон, но в лотерею не выигрывал.
Я подумал: «Дай-ка я тоже зарегистрируюсь». К тому времени я пробежал марафон в Эдинбурге и подал заявку на участие в Нью-Йоркском мероприятии. И так получилось, что в лотерею я выиграл. И решил передать право пробежать Нью-Йоркский марафон своему другу, под именем которого я бежал тогда. Фактически, вернул ему возможность, которую он мне подарил. Так мы «поменялись марафонами», не причинив никому вреда.
И теперь уже он пробежал в Нью-Йорке под моим именем и фамилией. Его результат был, конечно, лучше – 3 часа 29 минут. Теперь у нас с ним есть общая цель – выиграть в эту лотерею вместе и пробежать Нью-Йоркский марафон вдвоем под своими настоящими фамилиями – такая вот мечта.
И действительно, марафоны прочно вошли в мою жизнь. Даже когда я работал в разных компаниях, я предлагал руководству и сотрудникам бегать марафоны. Прямо агитировал топ-менеджмент: «Давайте все вместе пробежим марафон или эстафету». Рассказывал, как это классно. И на марафон в Эдинбурге я даже вывез совет директоров одной крупной компании. Правда, там мы бежали эстафету, но тем не менее каждый пробежал свой участок, свой кусочек марафона. Это был новый опыт для всех.
В целом бег мне давался хорошо, мой лучший результат в марафонах – 3 часа 12 минут, я его поставил в Чикаго в 2013 году. В моей возрастной категории для того, чтобы попасть на Бостонский марафон, нужно было пробежать предыдущую дистанцию за 3 часа 10 минут. И поскольку в Чикаго я пробежал за 3 часа 12 минут, чуть-чуть мне не хватило для того, чтобы квалифицироваться на Бостон.
На следующий год я поставил перед собой цель пробежать марафон уже за 2:50, начал готовиться, но попутно много играл в баскетбол, бегал, ходил в горы и получил стрессовый перелом коленной чашечки, и эта травма поставила паузу в моих беговых тренировках. Но в какой-то момент я вернусь к бегу. Мечта пробежать со своим другом под своими собственными именами Нью-Йоркский марафон по-прежнему очень греет и стимулирует и его, и меня.
В итоге из мейджоров я пробежал Нью-Йорк, Берлин и Чикаго. Оставались только Лондон и Бостон. Лондонский марафон тоже организован по принципу Нью-Йорка: право на участие в нем разыгрывается в лотерею. Я несколько раз подавал заявки, но ни разу не выигрывал. Можно просто каждый год подаваться и, может быть, в какой-то момент получится выиграть.
А на Бостонский необходимо квалифицироваться. Но там разные нормативы для разных возрастов: чем старше участник, тем мягче требования. Поэтому в этом плане для меня Бостонский становится ближе с точки зрения нормативов. Мой друг, которому уже исполнилось 50 лет, шутит, что ему для поездки в Бостон достаточно уложиться в 3:30. И он говорит: «Серега, подожди, когда возраст придет, и все станет гораздо проще. Сил-то останется столько же, сколько и было, а требования к тебе уже ниже, и можно действительно зарегистрироваться на Бостон под другими нормативами».
Есть марафонцы, которые, как и я, выбрали марафоны как средство для открытия мира. У меня есть знакомый, который собрал уже всю коллекцию мейджоров, и он все равно бегает каждый год по два марафона. Я спрашивал: «А как ты сейчас выбираешь марафоны?» Он говорит: «Знаешь, я выбираю марафоны в тех городах, где я еще никогда не бывал. Или я выбираю очень камерные марафоны, где мало людей, мне такие сейчас нравятся. Организация везде хорошая». Мы с ним пробежали марафон в Стамбуле. Бежали там через мост, который делит Европу и Азию, и это было очень красиво.
Как правило, люди, которые бегают марафоны, планируют два больших мероприятия в год. И у них практически весь год состоит из подготовки: четыре месяца вы готовитесь к марафону, соблюдаете график тренировок, живете по расписанию, пробегаете марафон, месяц отдыхаете, восстанавливаетесь, а потом настает пора выбирать новую цель. И следующие четыре месяца у вас снова уходят на подготовку. Потом вы опять летите, бежите еще один марафон, и так весь год, в котором умещается два марафона – он весь структурирован.
У меня есть много друзей, которые в таком режиме живут уже много лет: 7, 10, 12. Кто-то раз в полгода уезжает в горы, а кто-то раз в полгода бежит марафон.
Я считаю, что даже в хобби, каким для меня стали марафоны, важно ставить перед собой труднодостижимые цели. Чтобы, достигнув их, почувствовать разницу, сравнить себя нынешнего с собой в прошлом.
Осознать, что ваши усилия дали значительные результаты. Понять, ради чего вы выкладываетесь, тренируетесь, уделяете этому время. Такой подход подстегивает вас, формирует характер и делает интересной и наполненной вашу жизнь.
Глава 13. Уроки антарктиды
Откинув полог высотной палатки, я начал безжалостно бросать лавинной лопатой снег прямо вовнутрь, стараясь, чтобы основная его часть попадала прямо на спальные мешки находящихся внутри людей.
Те не сразу поняли, что это происходит с ними наяву, потому что даже в самом кошмарном сне альпинист не может представить, что его напарник совершит покушение на самое ценное, что у него есть, – сухой спальный мешок, в котором можно согреться после вымораживающих душу ветров Антарктиды в горах Элсуорта.
Покушение на спальный мешок вполне можно приравнять в горах к покушению на жизнь, причем в самой изощренной форме. Именно поэтому мои коллеги не сразу поняли, что влетающие в палатку комья снега им не снятся, а летят наяву. Первым осознал это Лоренцо, который от изумления впервые за 20 дней экспедиции перешел на итальянский, а потом с безобидных «мамма миа» на что-то более серьезное. Через несколько секунд к его крикам присоединились тяжеловесные ругательства обоих американцев.
Я старался не обращать внимания на крики находящихся внутри людей и молча продолжал забрасывать снег в палатку. У меня как у горного гида была своя задача, выполнить которую надо было любой ценой.
Всей моей команде прямо сейчас было просто жизненно необходимо начать спуск из штурмового лагеря массива Вин-сон вниз, в промежуточный лагерь, где уже не было такого риска оказаться в капкане быстро надвигающейся непогоды.
Почему-то не всем измученным членам моей группы было ясно, что несколько суток, проведенных в непогоду на высоте 4 300, представляли реальную угрозу их жизням, поэтому я решил поставить их перед более очевидным фактом. Они точно понимали, что их шансы выжить в минус 40 градусов в мокром спальном мешке практически равны нулю, и именно это сподвигло их начать надевать высотные ботинки и вылезать из палатки, чтобы как можно быстрее спуститься вниз, в безопасность, где мокрый спальник уже не представлял такой угрозы для жизни.
Иногда необходимо действовать жестко. Чтобы показать людям всю важность стоящей перед командой задачи, приходится прибегать к примененному мной в Антарктиде методу и вынуждать членов команды делать именно то, что поможет им достичь общих целей.
За несколько недель до описываемых здесь событий я прилетел в чилийский Пунта-Аренас, намереваясь провести новогодний период между 2008 и 2009 годами в Антарктиде.
У клуба «7 Вершин» было набрано на декабрь и январь несколько групп клиентов, которые намеревались подняться на высочайшую вершину белого континента – массив Вин-сон (4 892 метров), расположенный в хребте Элсуэрта. Мне предстояло отработать гидом у двух групп. В первой было три клиента из Казахстана и России, а во второй – 12 клиентов из США, Италии, Монголии, России и Украины.