Этьен махнул рукой, поняв, что толку от меня немного. Понимаю, что его-то это не устраивало, он хотел, чтоб я устроила скандал со слезами и воплями. Но господа, это вовсе не мой стиль. Я устраиваю скандалы с битьем вещей и метанием предметов в объект. И потом, честно говоря, это меня не трогало. Совсем.
— Когда ты пожалеешь об этом, будет поздно, — предупредил меня кузен.
— Опасаешься последствий этого мезальянса? — поддела я его, — этаких маленьких бастардиков, бегающих по всему дому?
— Ну тебя, — отмахнулся он, — этого-то уж точно не будет. Хорошо, вижу, это не произвело на тебя впечатления. А если я скажу, что ты права? И Луиза у него не единственная?
— Только не говори мне, что там есть еще и кухарка.
— Будь я твоим мужем, то убил бы тебя за твой длинный язык.
На этой оптимистической ноте Этьен закончил разговор и встал:
— Ладно, пойду. Продолжай чтение. Или может быть, хочешь прокатиться?
— Тебе нужно отлучиться?
Он окинул меня ледяным взглядом и вышел, громко хлопнув дверью. Я фыркнула и углубилась в содержание книги.
Ну что ж поделать с моим длинным языком! Такая уж я уродилась. Сама иногда хочу промолчать, но слова рвутся наружу. Может быть, окружающие правы и я слишком легкомысленна? Наверное, это так. Иначе, почему все на свете кажется мне забавным?
8 глава. «Кто самый смелый?»
Два дня спустя навестить меня приехала Вероника. А если вспомнить ее крайне общительный нрав, то приехала она не одна. Она привезла с собой подругу маркизу де Санти, которую мы давно называли просто Дельфиной, и графиню де Сент-Берри с дочерью Жанной д'Оре. Последних я не была уже так рада видеть. Графиня по возрасту годилась мне в матери, и я не знала, о чем с ней можно говорить. Точнее говоря, общие темы мы находили, но только они не казались мне интересными. К сожалению, разница в возрасте имеет большое значение. По крайней мере, для меня. Потому что Веронику, насколько я могла судить, это не смущало. Но я уже упоминала, что она была очень общительна. Наверное, Вероника могла бы общаться с кем угодно, даже с чертом, если выпадет такая возможность.
Я не упомянула Жанну д'Оре. Согласна, возраст у нее был самый подходящий. И дело было не во мне. Все дело было в ее отношении ко мне. Эта дама совершенно не хотела общаться со мной. Позже я поняла, почему, но тогда, наверняка, поражала всех своей непроходимой тупостью, пытаясь завязать с ней разговор. Благодарю Бога, что я не поделилась своим недоумением с Вероникой и иже с ними, иначе, боюсь, они подняли бы меня на смех.
— То, что случилось с вами, Изабелла, поистине ужасно, — говорила Вероника, поудобнее устраиваясь в мягком кресле, — должно быть, это страшно больно — упасть с лестницы.
Я сдержалась, чтобы не скорчить гримасу. Очень хорошо, вся аудитория уже в курсе, что со мной произошло. Надеюсь, они не разнесли эту сногсшибательную новость всему свету. Надеюсь, когда я вновь посещу Лувр, у меня не будут спрашивать притворно-заботливым тоном доброхота: «Бедняжка, это не очень больно — упасть с лестницы?»
— Не очень, — отозвалась я на вопрос баронессы, — точнее, не совсем удобно.
Вероника и Дельфина заулыбались. Графиня де Сент-Берри сокрушенно покачала головой. Ну, а Жанна фыркнула. Должно быть, она считала, что я мало покалечилась.
— Нельзя никуда выехать, — продолжала я.
— Что же вам мешает? — удивилась Вероника, — насколько я успела заметить, вы вполне в состоянии передвигаться.
— Мешают синяки. И любопытство окружающих, которые наверняка станут спрашивать, не сильно ли я пострадала от побоев.
— Вас…? — Дельфина не договорила и ахнула.
Но я поняла, что она хотела сказать и это рассмешило меня.
— Нет-нет. Я имею в виду, люди вполне могут так подумать.
Вероника расхохоталась.
— Забавно. И все-таки, вам стоит аккуратнее ходить по лестнице. Ведь это же очень опасно. Особенно, — женщина кивнула в сторону двери, — по такой лестнице, как ваша. Я уже успела заметить, насколько она крута.
— Белла тут не при чем, — вступила в беседу Эвелина, — виноват Кадо.
— Кто такой Кадо? — приподняла брови Дельфина.
Подумав, я решила, что ничего особенного не случится, если они увидят моего пса. Поэтому, я встала, подошла к двери и приоткрыла ее. Кадо, разумеется, скучал рядом.
— Заходи, — разрешила я ему.
Пес радостно подскочил, бешено завилял хвостом и резво последовал за мной.
Его появление было встречено восторженно-испуганными возгласами.
— О Боже! — ахнула Дельфина, вжимаясь в кресло, — он не очень агрессивен?
— Не очень, — успокоила я ее, — так, слегка.
В подтверждение моих слов Кадо повилял хвостом и преспокойно улегся рядом с маркизой. Я подавила смех. А еще говорят, что собаки непроходимо глупы. Как бы не так! Кадо безошибочно чуял тех, кто его боится и именно к таким людям он проявлял повышенное внимание. Не знаю, почему, должно быть, просто из вредности.
Вероника погладила по руке окаменевшую Дельфину.
— Не бойся, — сказала она, — он ничего тебе не сделает. Очень хороший песик, правда? — женщина взглянула на пса и кивнула головой.
Кадо вильнул хвостом, давая понять, что лучшего экземпляра еще не создавала природа.
— Жуткий пес, — заявила Жанна непреклонно, — надеюсь, вы будете держать его подальше от меня.
— О, разумеется, — согласилась я с легкой ехидцей, — безопасность моей собаки мне небезразлична.
Кажется, это поняли все, кроме самой Жанны, которая окинула Кадо пренебрежительным взглядом, словно говоря: «Что с ним может случиться?»
— Прелесть, а не пес, — сказала Вероника, — сразу видно, что умница. Да перестань ты трястись, Дельфина. Он вовсе не собирается на тебя бросаться. Ему просто хочется пообщаться.
Маркизе вовсе не хотелось с ним общаться, но она сделала над собой героическое усилие и села в кресле поудобнее. Вероника нравилась мне все больше и больше. Мне нравятся люди, которые умеют находить с животными общий язык, а она была из таких. Женщина преспокойно погладила Кадо по голове, не трясясь при этом от ужаса и не отдергивая руку, как это делало большинство. В результате, Кадо доверчиво подсел к ней и положил голову на колени. Эвелина слегка надулась от легкой зависти.
— Он никогда еще так не делал, — сказала она, — он никому не позволял себя гладить.
— Наверное, вы его боялись, мадемуазель, — отозвалась Вероника, — собаки чувствуют это безошибочно. Страх для них, как красная тряпка для быка.
— Но… он такой большой, — неуверенно заметила Эвелина.
— Обожаю больших собак. Впрочем, всех остальных тоже. Они такие милые.
— А меня в детстве укусила одна, и с тех пор я предпочитаю не иметь с ними дела, — призналась графиня де Сент-Берри.
— Меня тоже, — признала Вероника, — и не раз. Но это не отвратило меня от собак. У нас в доме всегда было много собак самых различных мастей. Больше, конечно, охотничьих. Мой отец не представлял своей жизни без охоты. А вы не охотитесь, Изабелла?
Я покачала головой. При всех своих недостатках я не могла убивать беззащитных животных. Даже на охоте. Честно говоря, мне и смотреть на это было не слишком комфортно. Видеть, как травят ни в чем не повинного зайца из пустой забавы выше моих сил. Альфред смеялся над этим качеством и шутил, что я из тех людей, которые будут рыдать над телом убитой птички и даже глазом не моргнут, своими руками удушив дюжину человек. Это, конечно, не так. Но если подумать, то людей мне гораздо меньше жаль, чем животных. Почему? Потому что люди сами удавят кого хочешь.
Через некоторое время в гостиную внесли чай с пирожными для подкрепления дам. Что тут стало с Кадо! Он так умильно улыбался и вилял хвостом, выпрашивая хоть одно, так убедительно строил из себя несчастного, голодного пса, не евшего Бог знает сколько времени, что разжалобил не только Дельфину, но и графиню де Сент-Берри. Как я не убеждала их, что его кормят регулярно, Кадо все же слопал не меньше пяти пирожных.
— Ему нельзя столько сладкого, — сказала я, — просто безобразие, Кадо. А ну-ка, ступай отсюда, если ты уже насытился.
Пес виновато опустил голову, в то же время кинув на гостей такой взгляд, который без слов говорил, что с его аппетитом он съел бы еще с десяток пирожных. Потеряв терпение, я выставила его за дверь. Вероника весело хохотала при виде этой сцены.
Утолив голод, гости отправились в парк на прогулку. Тут Кадо взял реванш. Он так весело носился за палкой, принося ее каждому, кто ее кидал, что гости окончательно в него влюбились. Я не принимала участия в этом времяпровождении, воспользовавшись небольшой передышкой, чтобы просто посидеть на скамейке и подышать свежим воздухом.
Я оглядывалась по сторонам больше из интереса, чем по нужде. Парк я успела изучить и неплохо знала все его уголки. Изредка я кидала взгляд на веселящихся гостей, но не спешила к ним присоединяться. И тут мое внимание отвлек какой-то шорох, прозвучавший за спиной.
Я обернулась и, разумеется, не увидела ничего, кроме тех же кустов. Прислушалась, стараясь уловить еще какие-нибудь звуки, но было тихо. Кто там мог быть? Конечно, какое-нибудь животное. Возможно, любимая кошка Эвелины — Матти. Кошки обожают таинственно прятаться в кустах.
Найдя ответ, я уже хотела отвернуться, но тут раздался такой треск, что я мигом забыла о своем намерении. Нет, это не кошка. Кошки так не шуршат. Эти грациозные животные двигаются абсолютно бесшумно. Продираться сквозь ветки с таким оглушительным шумом и треском может лишь кабан или медведь. Либо кто-то другой, обладающий внушительными габаритами.
Не долго думая, я встала и шмыгнула в кусты не хуже кошки. Любопытство не давало мне сидеть спокойно. Мне позарез нужно было узнать, кто это производит такой шум.
Кусты в парке были густыми и росли почти вплотную друг к другу, так что, путешествовать по ним, взяв за образец кошек, было не очень комфортно. Меня выручало то, что я никогда не обладала большими размерами. Если, конечно, не считать роста. Но так как я двигалась пригнувшись, а иногда на четвереньках, то рост особенно мне не мешал.