Сегодня за завтраком я, как обычно, клевала носом, пытаясь проснуться и хоть что-нибудь съесть. Аппетита, как назло, не было. Я вяло ковыряла вилкой в тарелке. Что поделать, мой желудок еще не проснулся. Он изо всех сил сопротивлялся той работе, которая на него свалилась.
— Нельзя постоянно сидеть в четырех стенах, — заговорила Эвелина, отметив, должно быть, мой вид, как не совсем обычный, — тебе нужно выйти на свежий воздух.
— Нет, ни за что, — поспешно отозвалась я.
Только представить, за мной потащится моя надоедливая охрана, след в след, как на охоте. Ох, я их точно убью.
— В чем дело? — поинтересовался герцог, — вас проняло, наконец?
— Конечно, — согласилась я, — кого угодно проймет, когда трое обалдуев идут по пятам, готовые в любую минуту броситься.
Этьен громко расхохотался.
— Как же, проймет ее, — выдавил он сквозь смех.
— Очень смешно, — обиделась я, — я спать не могу из-за них. Они постоянно спрашивают, не убили ли меня. Может быть, не стоит столь усиленно охранять?
— Но ведь они заботятся о твоей безопасности, — попыталась было возразить Эвелина.
— Они меня в гроб вгонят своей заботой. Нельзя ли обойтись без них?
— Если хотите, чтоб вас убили — пожалуйста, — пожал плечами герцог.
Я уже не знала, что лучше.
— Ну, пойдем прогуляемся, — продолжала Эвелина, — думаю, можно будет не брать их с собой. Возьмем Этьена.
— Спасибо за доверие, — поклонился тот.
— С пистолетом? — не смолчала я, — непременно возьми.
Они тут же закричали в три голоса, что я невыносимо легкомысленна. Не знаю, наверное, они правы, но это же смешно, ей-богу. Что-то есть во всем этом неразумное. Когда хотят убить, то и полк солдат не спасет. Нужно полагаться на собственные силы. Кстати, я это уже уяснила и носила при себе маленький стилет. Так, на всякий случай. Сумею ли я пустить его в ход, покажет время.
На прогулку мы отправились втроем. Охрана временно была распущена. Мне кажется, парни отправились выспаться, как следует. Думаю, они тоже слегка утомились.
От утомительных разговоров у меня разболелась голова. Я сидела на лавочке и тоскливо смотрела прямо перед собой. В последнее время жизнь решительно перестала мне нравиться. На мою жизнь уже было совершено столько покушений, что с лихвой хватило бы на весь дом. Если, конечно, считать то, что я упала с лошади и на меня свалилась картина. Но я до сих пор думала, что это случайности. И как будто мне этого мало, приставили охрану, чтобы довести до белого каления. Интересно, удастся ли мне выспаться?
— Что же это творится, — вздохнула Эвелина, садясь рядом со мной, — на тебя открыли настоящую охоту. Ужасно. Не знаю, удастся ли нам с этим справиться. Между прочим, ты могла бы быть серьезней.
— Я серьезна дальше некуда.
— Тогда к чему эти неуместные шутки?
— Что еще остается бедной девушке, если ей даже пошутить нельзя? — возразила я, — и потом, это вовсе не шутка была, а едкий сарказм.
— Не пойму я этих тонкостей, — отмахнулась девушка, — но все-таки, ты могла бы вести себя повежливее с Огюстеном. Он из кожи вон лезет, чтобы обеспечить твою безопасность.
— Ох, спасибо большое, — съязвила я.
— О тебе заботятся, а ты фыркаешь. Зачем ты его ударила?
Господи, уже нажаловаться успел! Прямо, как нервная женщина.
— Случайно, — отозвалась я, начиная злиться.
— Как тебе не стыдно!
— Мне стыдно? Почему это мне должно быть стыдно? За мной гонялся убийца, что я должна была подумать, когда услышала, как кто-то крадется? Да и стукнула я его слегка, стоит ли поднимать такой шум. Это пошло ему на пользу.
— Ты просто отвратительна! — вспылила Эвелина.
— Ну, и прекрасно! — я вскочила, — ступай, пожалей своего ушибленного братца. К черту вас всех.
И с этими словами я умчалась в дом прежде, чем кто-либо успел меня остановить. Наверное, нужно было выражаться более вежливо, но в тот момент я не обратила на это внимания. Напротив, казалось, что я была недопустимо мягка.
В таком взвинченном состоянии я добежала до своей комнаты и распахнула дверь. Ох, таких потрясений у меня еще не было.
В помещении было полутемно, так как моя нерадивая служанка не удосужилась отодвинуть портьеры. Но света было достаточно для того, чтобы увидеть длинную фигуру, словно висевшую в воздухе. Прислонившись к косяку двери, я заметила, что это был женский силуэт, о чем говорила белая рубашка до пят и распущенные волосы. Лица у фигуры не было, я не смогла его разглядеть, но и увиденного мне было больше, чем достаточно. Уж чего-чего, а повешенной женщины я у себя еще не находила. Мое воображение мигом дорисовало остальное: посиневшее, раздутое лицо и высунутый язык.
Я выскочила в коридор и захлопнула за собой дверь. Что делать, Господи? Что за женщина и почему она позволила себя повесить именно в моей комнате? Других мест нет, что ли? Ох, ну за что мне все это?
Я тяжело дышала, не в силах тронуться с места. А может быть, перепутали и вместо меня убили кого-нибудь другого? Да нет, невозможно. Никто не мог принять за меня какую-нибудь служанку. О Боже, Эвелина!
Я почти сорвалась с места, чтобы бежать назад и проверить, так ли это, но в последнюю секунду одумалась. Каким образом в моей комнате могла оказаться Эвелина, если пять минут назад она была в парке? Даже самый ловкий убийца не справился бы с поставленной задачей в столь короткий срок.
Не знаю, до каких пор я стояла бы у закрытых дверей, если бы не подоспела Эмили.
— Что вы здесь стоите, госпожа? — спросила она.
Я лишь помотала головой.
— Тогда я войду? — робко предложила она.
— Нет, пожалуй, тебе не стоит это видеть.
Но, как водится, Эмили тут же захотела на это посмотреть. Как я не убеждала ее, что ей это не понравится, служанка стояла на своем.
— Я только посмотрю, — твердила она, ненавязчиво отодвигая меня в сторону.
Наконец, мне это надоело. Пусть смотрит, если так хочет. Только пусть потом не жалуется.
Довольная, что добилась-таки своего, Эмили заглянула в комнату и… дом огласился таким визгом, что хоть святых выноси. Я зажала руками уши, так как вопила она в непосредственной близости от меня.
На визг любопытной служанки примчалось все население дома, включая, между прочим, абсолютно целую и невредимую Эвелину и Этьена.
— Да прекратится это когда-нибудь? — спросил герцог у пространства, — что на сей раз?
Я молча указала на дверь. Он отодвинул голосящую Эмили, по ходу дела велев:
— Уймите ее кто-нибудь.
Этим занялся Этьен, не придумав ничего лучше, как отвесить служанке звучную оплеуху. Эмили тут же замолчала, но ненадолго. Она начала всхлипывать, дрожать и причитать, что ни за что бы не поехала в этот жуткий дом, если б знала, чем все это обернется.
Герцог тем временем распахнул дверь, явив миру вышеописанную картину. На несколько минут воцарилась тишина, даже Эмили перестала всхлипывать.
— О Боже, — прошептала Эвелина сдавленным голосом.
Кажется, ее тоже тянуло завизжать.
Герцог шагнул к раскачивающейся фигуре, поднял голову и внимательно осмотрел то, что представилось его глазам.
— Черт побери, — наконец, отозвался он, — это же кукла.
Я, пересилив природное отвращение, подошла ближе.
Да, он был прав. Дура, Господи, где были мои глаза? «Лицом» этой гротескной фигуре или, точнее, головой служила подушка, вспоротая крест-накрест. Сверху на нее был наброшен пучок пакли. Все остальное довершала простыня.
Герцог обернулся к остальным и окатил таким взглядом, что все побледнели и затряслись, даже Эвелина, хотя она-то ни в чем не была виновата.
— Найду того, кто это сделал, — негромко, но очень веско сказал он, — удавлю.
После таких слов не нашлось ни одного человека, кто счел бы своим долгом задержаться здесь дольше двух секунд.
Я вновь подняла голову, прикидывая, какого роста должен быть этот неизвестный, чтобы умудриться повесить «это». Наверняка, он встал при этом на стул. Нет, на стол. Точно, вон и стол. Его не удосужились отодвинуть на место.
Дернув за простыню, я сорвала «куклу» с потолка. То, что от нее осталось, мягко шлепнулось на пол.
— Испугались? — спросил герцог.
— Не очень, — отозвалась я, — скорее, удивилась, кто бы это мог быть.
— Жаль, что не напугались. Может, поумнели бы.
И с этими словами он удалился. Наглец! Что нужно сделать, чтобы ты сам поумнел? Нахал. Удара подсвечником, явно, недостаточно.
Итак, возникает старый вопрос. Кто это сделал? Кто-то, подкупленный моим предприимчивым убийцей, спору нет, но вот кто? Меня это очень интересовало. Знала бы, повесила его рядом с этой куклой.
Сколько же денег у убийцы, раз он, не задумываясь, так швыряет их направо и налево! Думаю, не меньше миллиона. Предыдущие попытки уже обошлись ему в кругленькую сумму. Тысячу одному. Тысячу другому, третьему, так никаких денег не напасешься. Какое завидное упорство! Какое восхитительное терпение! Вот уж, чем никогда не могла похвалиться, так это терпением.
Я забралась в кресло, любимое место для моих размышлений и начала думать. Значит, так. С каждым покушением личность убийцы становится все яснее. Что я теперь могу о нем сказать? Этот человек очень упрям и упорен, обладает завидным терпением и изобретательностью. Он богат и он очень хочет от меня избавиться. Что еще? Кажется, все. Нет, есть еще одна деталь. Он очень хорошо знаком с обстановкой, которая меня окружает. Это значит, что у него хороший осведомитель.
Я сидела довольно долго, вертя эту идею и так и эдак, рассматривая под любым углом, не обращая внимания ни на что. А что, если подойти к этой проблеме проще?
У кого в этом доме есть мотив для моего убийства? Кто меня терпеть не может и не скрывает этого? Кто очень хочет от меня избавиться? И наконец, у кого есть прекрасная осведомленность и возможность для покушений?
Думаете, я очень долго соображала? Не такая уж я дура. Я быстро нашла подходящую кандидатуру. Ответ был один: герцог. Все сказанное выше прекрасно к нему подходит. Упрям, как осел, упорен, еще бы нет, терпелив — достаточно, изобретателен — наверняка. И богат.