обирающийся поставить точку во всем этом деле. Ну, надоело ему посылать ко мне наемных убийц. Это не приводит ни к какому результату. Зачем тратить деньги дальше, если все можно сделать самому? Самому всегда проще, некого будет винить в случае неудачи.
Интересно. Очень интересно. Эта неизвестная дама в самом деле хочет сделать это сама? Она еще не поняла, с кем имеет дело и воображает, что устранит меня с легкостью? Да это не удалось двоим сильным мужчинам, последнего, кстати, я здорово покалечила. И она хочет меня убить собственноручно?
Впрочем, не стоит обольщаться. Возможно, она учла прежние ошибки и меня будут ожидать несколько вооруженных до зубов человек. Со всеми я не справлюсь, глупо утверждать обратное. Я всего лишь, слабая женщина, вооруженная каким-то жалким кинжалом. Жаль, пистолет в карете остался.
Итак, как мне следует поступить? Идти или не идти? Что я теряю в случае, если пойду? Моей жизни угрожает опасность. Да, но за прошедшее время я уже как-то привыкла к этому. И потом, не факт, что эта опасность не будет угрожать мне дома. Значит, надо идти? А если я пойду, то неизвестно, что меня ожидает. Сказать герцогу? Можно и сказать, но в записке ясно указано, что я должна прийти одна. Если лакей увидит двоих, он не скажет мне того, что должен сказать. А может быть, он поведет меня в какое-нибудь место, где я должна буду встретиться со своим «доброжелателем»? Вполне вероятно. Нет, никому говорить нельзя. Это исключено. Значит, надо идти одной. Ох, не нравится мне это. Не нравится, но делать что-то надо. Я не смогу вечно избегать смерти. В конце концов, все попытки увенчиваются успехом. Нужно лишь запастись терпением и прилагать усилия. А убийца очень терпелив и усилий прилагает немеренно. Значит, я пойду. Нужно же все-таки узнать, кто это делает. Я имею на это право.
Ладно, этот вопрос я решила. Но есть другая, не менее серьезная проблема. Каким образом я смогу покинуть залу незаметно? Мне кажется, что герцог наблюдает за всем происходящим куда внимательнее, чем я сама. Мое внезапное желание выйти не сможет ускользнуть от его пристального взора. Черт, что мне делать? Нужно придумать правдоподобную причину своего ухода. Ценная мысль, но я не могла придумать ни одной.
Я стояла, хмуро смотря на пеструю толпу, борясь с желанием начать грызть ногти. Есть у меня эта дурная привычка, оставшаяся с детства. Всякий раз, когда я не могу найти решение проблемы, я, пардон, сую в рот палец и занимаюсь самоедством в прямом смысле этого слова. Начинаю обгрызать заусенцы. Кажется, это говорит о неуверенности в себе. Мне как-то все равно, очень хочется придумать, каким образом я сумею выйти в коридор незамеченной.
И тут помог случай. Им оказалась приснопамятная Жанна. Все-таки, и от нее бывает польза. Как мне показалось, она очень хотела обсудить с герцогом какие-то вопросы наедине, или во всяком случае, без лишних свидетелей. Герцог был этим не слишком доволен, но все же отправился за ней следом.
Это был мой шанс, который я упускать не собиралась. В мгновение ока я покинула славную компанию, наскоро извинившись и осторожно, прячась за чужими спинами, прокралась к двери, стараясь делать вид, что просто прогуливаюсь. Наверное, получилось это у меня не очень, но на большее театральное искусство не было времени.
Собираясь закрыть за собой дверь, я напоследок окинула взглядом залу, но не заметила никаких чересчур внимательных глаз. И нечего сюда смотреть. Может ведь благородная дама страдать слабостью желудка!
Лакей в желто-зеленой ливрее стоял возле одного из канделябров. Он глянул на меня, ничем более не обнаруживая интереса. Я подошла к нему, оценивая на ходу, может ли его ливрея казаться желто-зеленой и нет ли поблизости других точно таких же. Но судя по всему, в коридоре он присутствовал один.
— Добрый день, — сказала я, протягивая ему записку.
Надо же было что-то сказать.
Лакей принял из моих рук записку, и бросив взгляд мельком, поднес ее к свече. Дождавшись, пока она сгорит, он повернулся, молча приглашая меня следовать за ним. На редкость молчаливый тип. Хоть бы для приличия поздоровался, что ли. Или улыбнулся, ведь перед ним красивая дама, а не какая-то престарелая горничная. Грубиян.
Я отправилась за ним без возражений. Ведь я именно для этого и пришла. Так что, глупо было ломаться и задавать вопросы: куда, зачем, почему. Приду на место и все узнаю сама.
Лакей вел меня по каким-то коридорам, постоянно сворачивая то направо, то налево. Спустя несколько минут я спохватилась, что стоило бы и запоминать направление. Говорят, в Лувре столько потаенных мест, что очень легко заблудиться. А еще говорят, что в этих местах много трупов, которые никогда не находят. Брр, даже мурашки по коже. А еще говорят, что если слишком много думать, то голова треснет. Так что, иди молча и выбрось из головы всякие глупости.
Запоздало припомнила один из греческих мифов, тот самый, о нити Ариадны. Очень полезная вещь. Стоило бы применить ее на практике, но вот, увы, у меня нет никаких клубков и нитей. А оставлять следы крошками, как Мальчик-с-пальчик я не могла по причине отсутствия у меня булки. Оставалось только запоминать повороты, но и от этого пришлось отказаться спустя некоторое время. Поворотов было столько, что у меня начинала кружиться голова. Минут пять я прилежно повторяла про себя: «Поворот направо, поворот налево, снова налево, потом направо и еще раз направо». Бессмысленно. При всем желании я не смогла бы это запомнить. Ладно, выберусь как-нибудь. На худой конец, буду громко кричать: «Ау! Люди, на помощь!». Господи, какая глупость иногда приходит в голову!
Лакей остановился так неожиданно, что я налетела на него. Отступив на шаг в сторону, он произнес первые и единственные слова, которые я от него услышала:
— Сюда, мадам.
Передо мной была дверь, самая обычная и ничем не примечательная. Пару секунд я смотрела на нее, а потом обернулась к лакею со словами:
— Что за шутки?
Но лакея уже и след простыл. Он исчез так быстро, словно его и не было здесь никогда. Я вновь повернулась к двери, раздумывая, что мне следует предпринять. За дверью какая-то комната, это очевидно. А вот, стоит ли мне туда заходить, это большой вопрос.
Так, ну заходить туда придется, иначе зачем я сюда шла. Без компании лакея я могла бы обойтись еще по меньшей мере лет сто. Интересно другое, каким образом мне нужно это проделать. Для начала я приложила ухо к двери и прислушалась, пытаясь уловить хоть какие-то звуки. Но за дверью было тихо. Есть там кто-нибудь или это глупый розыгрыш? Кто-то решил позабавиться, подумал, вот будет смешно, если она проторчит перед пустой комнатой. Нет, это вряд ли. Там кто-то есть. Я чувствовала присутствие другого лица. Ладно. Фу, ну и воняет же здесь! Какой-то жуткий запах, смесь застарелой пыли и плесени. Они что, никогда здесь не убирают?
Подняв руку, я пару раз стукнула в дверь.
— Войдите, — прозвучал в ответ голос с ноткой нетерпения.
Заждалась, бедненькая. Именно, она, это был женский голос. Хорошо, раз меня так настойчиво приглашают, то почему бы не войти.
Я отворила дверь и остановилась на пороге, оглядываясь по сторонам. Небольшая комната, типичная для Лувра. Кровать, пара стульев и старый ковер на полу. Ах, пардон, забыла про подсвечник, стоящий на подоконнике. По причине чрезвычайной узости окон и запыленности стекол в комнате было сумрачно.
А еще в комнате была женщина и судя по всему, одна. Она стояла у окна, так что я смогла хорошенько ее разглядеть при свете свечей. Высокая, стройная, черные как смоль кудрявые волосы, тонкий нос и серые глаза. Я ее знаю, определенно. И даже имя вспомню, если постараюсь. Да, вспомнила. Графиня де Токелен.
— Да входите же, — повторила женщина.
Я вошла и закрыла за собой дверь, кстати заглянув за нее. Там, как и следовало ожидать, никого не было.
— Здравствуйте, графиня, — сказала я.
— Здравствуйте, — процедила она сквозь зубы и прибавила, словно это ее очень напрягало, — герцогиня де Каронак. Присядете?
— Только после вас.
— Ну что вы, я постою.
— Тогда я тоже постою. Мне нетрудно.
Графиня мотнула головой, что можно было понимать как угодно, но я поняла так, что она решила не продолжать бесцельный обмен любезностями.
— Тогда к делу. Мне давно хотелось познакомиться с вами поближе, герцогиня.
— Что же вам мешало?
— Ваше отсутствие. Вы почему-то не считаете нужным показываться на приемах.
— Полагаю, вы согласитесь со мной, что они невыносимо скучны, графиня.
— Не всегда. Иногда на них случается нечто интересное. Но вы правы, герцогиня. Тем более, что у вас были другие, более важные проблемы.
— Все проблемы более важны, если это касается приемов. Это вы написали мне записку?
— Да, я. И вижу, что вы воспользовались моим советом. Вы очень решительны, герцогиня.
— Нет, я просто любопытна, графиня. Очень хотелось узнать, что вы имели в виду, когда ее писали.
— Не торопитесь, герцогиня, вы все узнаете. Надеюсь, вы никому не сказали об этом?
Я приподняла брови, оттягивая ответ. Ее почему-то очень волновала эта тема. Графиня даже не смогла устоять на месте, сделала несколько шагов в моем направлении, а потом вернулась назад.
— Там не было это написано, — отозвалась наконец я.
— А вы всегда делаете только то, что вам скажут, герцогиня?
— Очень редко.
— Так вы говорили или нет?
— Это так важно? Не помню, может быть, я и упомянула в разговоре мельком.
— Мельком? — это прозвучало грозно и в то же время немного растерянно, словно, она ожидала от меня чего угодно, но не этого.
— Да, а что?
— И скольким людям вы это упомянули? — графиня тяжело дышала, должно быть, от волнения.
— Ну, там было человек пять-шесть. Или больше. Я их не сосчитала.
— Черт бы вас побрал! — рявкнула она, окончательно теряя свою благопристойность.
— О, графиня, это грубо, — поморщилась я, — я была о вас лучшего мнения. Кстати, мы с вами нигде не встречались раньше? У меня такое впечатление, что я вас где-то видела.