— Конечно, не бесплатно, — сказал он.
— Рад буду сотрудничать, — с удовольствием согласился Юлий Юрьевич.
Теперь в работу включился аппарат Семена Аркадьевича. Его снабженцы доставали мебель. Если кто-то из них видел в магазине что-либо подходящее, он, как было приказано, не покупал без разрешения архитектора.
— Юлий Юрьевич, есть похожее кресло, — сообщал снабженец по телефону, — только не бежевого, а песочного цвета. Брать?
— Песочного, говорите… Так, так… Подождите, подумаю, — говорил архитектор и смотрел на картинку гостиной. — А сколько таких кресел?
— Одно.
— Одно, да еще песочного. Нет, не подойдет.
И снова звонки, снова вопросы. В общем, задуманный интерьер рождался в муках. Юлию Юрьевичу на ходу приходилось кое-что менять. Действительность ставила рогатки.
В конце концов с достаточным приближением к проекту квартиру обставили. Юлий Юрьевич снова получил деньги, теперь уже по второму трудовому соглашению: как было обещано — за авторский надзор. Валентин Васильевич и на этот раз постарался быть щедрым.
НОВОСЕЛЬЕ
Конечно же было новоселье. Валентин Васильевич задумал его на западный манер — в виде приема. Вика не возражала. Вообще-то она добровольно приняла лидерство мужа в семье.
Супруги стояли в холле, встречали гостей, выслушивали поздравления с новосельем, принимали подарки. Потом показывали квартиру, слушали восхищенные возгласы.
Всех пригласили в столовую. Там стоял длинный стол, на нем плотно, но аккуратно, в расчете на тридцать два приглашенных, были расставлены закуски, бутылки с вином, пустые тарелки, приборы, лежали накрахмаленные салфетки.
Стульев у стола не было. Их поставили у низеньких небольших столиков. Гости подходили к длинному столу, сами накладывали закуски в тарелки. Брали приборы, салфетки и отходили к столикам, ставили на них тарелки, расстилали на коленях салфетки и затем размещали тарелки на них.
Два официанта, приглашенные из ресторана, который часто посещал Валентин Васильевич, на подносе разносили рюмки с водкой, коньяком, бокалы с вином. Рюмки и бокалы гости ставили на столик. Выпивали, закусывали.
Звягинцевы устраивали два новоселья — официальное и для близких. На официальное хозяева пригласили строго расчетливо — людей нужных. Были начальник и руководители отделов главка, ведающего организацией Звягинцева, академик и членкорр — они консультировали некоторые работы института, сотрудники Госплана и Госстроя. Отдельной группкой держались гости с Викиной работы.
Ненадолго появился заместитель министра — подвижный, худощавый человек среднего роста с выпуклым лбом и глазами чуть навыкате. Он поздравил хозяев с новосельем, передал Звягинцеву большую продолговатую коробку и сказал:
— На счастье.
Потом посмотрел на Вику:
— Какая у вас жена красавица!
Вика покраснела, смущенно улыбнулась.
— Да она еще и краснеет! Вам повезло, Валентин Васильевич, — улыбнулся заместитель министра.
Звягинцев, тоже улыбаясь, кивал головой: Потом сказал:
— Игорь Борисович, кстати, она у меня косметолог, говорят — неплохой. Если у вашей супруги есть необходимость, пожалуйста… Правда, Вика?
— Конечно, конечно, — сказала жена поспешно.
Игоря Борисовича пытались окружить его младшие коллеги из главка, но Звягинцев увел почетного гостя и начал знакомить его с наиболее приметными гостями, среди них был однокашник хозяина — довольно известный чтец, заслуженный артист республики. После института он бросил инженерное дело. Валентин Васильевич, представляя артиста высокому начальству, сумел коротко рассказать об этой истории.
— Вы смелый человек, — сказал заместитель министра артисту, — слышал как-то в вашем исполнении рассказы Андрея Платонова, которого люблю. Мне показалось, что вы понимаете этого автора.
— Ну спасибо, спасибо, — проговорил артист с умилительным выражением лица, склоняя голову набок.
Хозяева показали гостю квартиру.
— Хорошо сработано, со вкусом, — оценил заместитель министра.
Вскоре он отбыл, и супруги сразу почувствовали облегчение.
— Чем короче контакты с начальством, тем лучше, — сказал Валентин Васильевич жене. — Мне кажется, что он вошел в мое положение и поэтому побыл у нас немного. Хорошо иметь дело с умным человеком.
Они пошли к гостям. Переходили от группки к группке. Вика задержалась со своими сотрудниками: Алевтиной Егоровной, заведующими салоном и отделом в Управлении бытового обслуживания. Алевтина Егоровна была с мужем, мужчины — с женами.
— Ну, девонька, — сказала бригадир, не квартира у тебя, а картинка. Счастливая ты, всем удалась, и муженек тебе достался — будь здоров.
Остальные закивали головами, поддакивая.
Вике не понравилась фраза начальницы. «Послушать ее, так можно решить, что я Валентина на себе женила, — подумала она. — Ну погоди».
И Вика сказала, обращаясь к заведующему отделом:
— У вас, Иван Федорович, я слышала, новый салон открывается?
— Да, можно сказать, по последнему слову… — ответил тот.
— Уж не собираешься ли, Вика, бросать нас? — спросила Алевтина Егоровна.
— Иван Федорович, — продолжала Вика, будто не слышала вопроса, — насчет путевки в Гудауту, которой вы интересовались, все в порядке.
В Гудауте находилась база отдыха института, где работал муж.
— Спасибо, родная. А что, Алевтина Егоровна, ты хорошую мысль подала. Может, Вику действительно в новый салон забрать?
— Да что вы, что вы, Иван Федорович!
Алевтина Егоровна поняла, что чем-то не угодила Вике. «Да, характерец у тебя…» — решила она про себя.
Но Вику ей никак терять не хотелось.
Аппетитные запахи жареного мяса и чеснока, в которые вплетался слабый грибной дух, позвали гостей к столу. На нем произошла смена декораций. Официанты убрали закуски и подали горячие блюда: жульены и баранину с чесноком.
В заключение стол расцвел клумбами тортов, начали разносить кофе с коньяком.
Главный организатор этого обильного и такого разнообразного стола Семен Аркадьевич, набычившись, ходил между гостями и говорил как бы шутя:
— Ну как? Есть ли жалобы, дорогие гости? Подавайте все мне. А?
— Все отлично!
— Я думаю…
В ГАЗЕТЕ
Сергей окончил университет с красным дипломом и был зачислен в штат одной из центральных газет. Его рекомендовал в эту газету деканат. Руководство газеты познакомилось с публикациями Гречанного за годы учебы и согласилось с мнением декана.
Сергея назначили корреспондентом в отдел писем.
В первый же день его вызвал к себе в кабинет заведующий отделом Зиновий Романович. Сергей увидел за громоздким письменным столом сидящего боком к нему человека с густыми спутанными волосами, в мешковатом пиджаке, с расстегнутым воротом рубашки и распущенным галстуком. Заведующий что-то читал, держа перед собой левой рукой лист. В другой руке дымилась сигарета.
— Добрый день, Зиновий Романович! — сказал Сергей.
— Здравствуй, Сережа, — Зиновий Романович повернул лицо к вошедшему, посмотрел на него немного сонными глазами. — Садись… Очень хорошо, что ты, молодой журналист, попал в отдел писем, — заведующий говорил немного в нос. — Ты понимаешь почему?
— Наверное, потому, что отдел писем — это общение с читателями, связь с внешним миром.
Зиновий Романович промолчал, и Сергею стало непонятным, правильно ли он ответил.
— Основа журналистики — факт, — заговорил Зиновий Романович. — И немало интересных фактов приносят читательские письма. Изучая их, делая обобщения, редакция определяет злобу дня, как бы сказать, держит руку на пульсе быстротекущей жизни. Поток писем рождает темы для проблемных статей, новые рубрики. Наша газета дает регулярно целую полосу из писем читателей, и знаешь, она вызывает интерес. В общем, письмо — питательная среда для редакционного организма.
Сергей, напрягшись, смотрел на своего руководителя, не понимая, зачем тот рассказывает о вещах, известных ему еще с университета, да и по внештатной работе в газете.
А Зиновий Романович, словно почувствовав недоумение своего нового сотрудника, сказал:
— Я постарался побольше узнать о тебе, прежде чем брать в наш отдел. И ты, выпускник МГУ, уже сотрудничавший в газете, наверное, сидишь и думаешь: зачем старик это несет? Истины всем известные. Да. Но не все следуют им на практике. Знай же: наш отдел следует.
Сергей смущенно улыбнулся:
— Зиновий Романович, я вас внимательно слушаю.
— Отлично, Сережа. Внимательно слушать собеседника дано не каждому, а для журналиста оно совершенно необходимо. А то ведь как бывает? Изучив письмо, иной журналист составляет свою концепцию и, приехав на место, старается подогнать под нее жизнь. Отсюда и субъективное отношение к людям, неправильно построенные беседы. Такой корреспондент не выслушивает человека до конца, перебивает его.
Зазвонил телефон. Заведующий снял трубку:
— Слушаю… Иду. — Положив трубку на аппарат, сказал: — Главный вызывает. Возьми у секретаря первые попавшиеся тебе три письма из тех, что мы оставили для работы в нашем отделе, познакомься и дай мне свои соображения.
Они вместо вышли из кабинета. Сергей посмотрел вслед начальнику — на пиджак в складках на спине, свисающие брюки на тощем заду — и подумал: «Как все же небрежно держит себя, одевается. Бумаги на столе расшвыряны. Весь какой-то раздерганный. У него, наверное, семь пятниц на неделе. А тут еще эти банальные рассуждения о важности писем в редакцию, необходимости для журналиста быть внимательным и объективным. Ну и попал я к руководителю! Чему у такого научишься?»
Таким было непосредственное впечатление от первой встречи с Зиновием Романовичем Карпухиным.
Но прошло время, совсем немного, и Сергей понял ложность первого впечатления. Зина, как называли Карпухина в редакции, оказался на редкость сосредоточенным человеком, с отличной памятью и гибким умом. Карпухин как отлаженная электронно-вычислительная машина немедленно выдавал необходимую информацию или предлагал решение вопросов, вспыхивающих один за другим на экране редакционной жизни.