В это время в кабинет вошел советник Банди и с ним – министр Громыко. За ними – восемь американских журналистов с фотоаппаратами. Сидя в кресле, Кеннеди равнодушно пожал руку господину «Нет» и указал гостям на белые кресла. Пока их фотографировали, оба политика улыбались друг другу.
После обмена любезностями, когда журналисты покинули кабинет, министр МИДа передал слова Хрущёва о добрых пожеланиях президенту Кеннеди и о желании дружбы двух стран. И далее в ходе беседы Громыко стал замечать, что лица американцев стали сдержанными. «Неужели им уже известно о наших ракетах на Кубе?» – мелькнула мысль у советского политика. Именно за этим Хрущёв послал его на эту встречу с Кеннеди.
После официальной части Кеннеди сразу заговорил о том, что тревожит США.
– Господин министр, в последние недели советские суда поставляют на Кубу вооружение в большом количестве. Это не может не беспокоить нас, так как у наших границ вы создаете военную базу, которая будет направлена против США.
– Пусть это не беспокоит вас. Это – обычное вооружение для защиты Кубы, там ничего серьезного. Мы это делаем по просьбе правительства Кубы.
– Я хочу официально заявить, что если на этих судах окажется тактическое наступательное оружие – я имею в виду ракеты с ядерными боеголовками, – то мы не потерпим такое.
– Заверяю Вас, у нас нет таких планов. Всё, что мы поставляем – это обычное вооружение в целях самообороны. Да и Вам должно быть известно, что СССР в свое время заявил на весь мир, что ни одна единица ядерного оружия не покинет территорию нашей страны. Мы остаемся верны нашим обязательствам.
Кеннеди ничего не ответил и лишь с грустью глянул на Раск, который от злости стал красным из-за наглой лжи советского министра. Будь он президентом страны, то прямо сейчас выложил бы перед Громыко фотографии с Кубы. Интересно, что ответил бы глава МИДа, когда его лицемерие всплывет наружу? Вероятнее всего, Господин «Нет» продолжит свое вранье, заявив, что лично ему ничего не известно об этих ракетах. Госсекретарю было известно, что советские дипломаты часто лгут. Раск злился, что Громыко забыл самую главную заповедь послов – не врать. Иначе как вести международные дела, если нет доверия? Есть правило: если посол не может говорить правду, то следует уклониться от прямого ответа, но не обманывать партнера.
А между тем Громыко разглагольствовал о миролюбивых планах СССР. Его задачей было то, чтобы до поры до времени американцы ничего не знали о ракетах на Кубе. И если у Кеннеди зародились подозрения, то советский министр должен их рассеять своей лживой речью. И второе: если американцам уже известно о советских ракетах, то выяснить их реакцию. Готов ли Кеннеди применить военную силу?
В эти минуты Кеннеди так сильно негодовал в душе, что готов был показать фотографии русских ракет на Кубе, которые лежали у него в столе. Однако он сдержал себя, ведь консультации в ЭКСКОМе еще не завершились и не было плана действий.
Наблюдая за лицами политиков Белого дома, Громыко решил про себя: их озабоченность связана с поставками обычного вооружения, значит, им ничего неизвестно о ракетах.
В конце беседы Кеннеди снова спросил о ядерном оружии на Кубе. В том же тоне, улыбаясь, Громыко заверил, что на острове нет такого оружия и не может быть.
Кеннеди в душе обозвал этого министра «лжецом и негодяем». На прощание он сухо пожал ему руку.
Когда в Овальном кабинете они остались одни, Банди, советник национальной безопасности, сказал:
– А что, если и в самом деле Громыко не знает о ракетах, ведь они держат это в большой тайне?
Раск тотчас возразил:
– Это маловероятно, потому что он входит в узкий круг Хрущёва.
– К сожалению, – заключил Кеннеди, – мы ничего не узнали о позиции Хрущёва по этому вопросу.
– Зато заявили Советам, что мы не потерпим такое.
Они вернулись к членам ЭКСКОМа. Президент рассказал о беседе с Громыко. Поведение русского министра всех рассердило, и в адрес политика были пущены оскорбительные словечки.
– Вот видите, – возмутился генерал Кребс, – разве с такими людьми можно иметь дело? Они понимают только силу. Так что блокада острова ничего не даст, кроме потери времени. Неужели вы не понимаете этого?
Обсуждение продолжилось. В тот день они так и не пришли к общему решению. Правда, военные согласились с блокадой острова, но при условии, что одновременно будет нанесен воздушный удар. Заседание Исполкома перенесли на другой день. В конце Кеннеди напомнил всем:
– Нам следует найти такое решение, при котором мы избежим ядерной войны и заставим русских убрать ракеты с Кубы.
Громыко из Белого дома поехал в посольство СССР. Черный «Форд» остановился у здания с колоннами. Громыко вошел туда, и фойе его встретил посол Добрынин.
– Надеюсь, встреча прошла успешно? – спросил посол из-за вежливости, так ему ничего не было известно о ракетах.
– Замечательно! – воскликнул министр, и по его лицу это было заметно.
Затем они поднялись на второй этаж, и у двери шифровальщиков министр сказал своей свите: «Я должен послать телеграмму в Кремль». Это означало, что сообщение будет секретным, а значит, никто не должен входить с ним. Уже за столом Громыко быстро написал письмо Хрущёву и передал шифровальщику. Текст гласил: «Состоялась беседа. Обстановка удовлетворительная. О наших планах им ничего не известно».
СХВАТКА
На другое утро Кеннеди улетел в Чикаго. В столь тревожные дни президенту не хотелось ехать туда, однако демократов ждали выборы в Конгресс, и он не мог отложить поездку. Его турне по разным городам должно было продлиться пять дней. В тот же день Кеннеди позвонил брату из отеля «Блэкстоун». На рабочем столе президента имелся телефон с прямой связью с Белым домом.
– Чем закончилось заседание Исполкома, пришли к единому мнению?
– Пока нет. Не удается найти компромисса, чтобы избежать войны и убрать ракеты. Кажется, такого решения не существует. И еще, от шифровальщиков ЦРУ мы получили данные о новых ракетах в джунглях Кубы.
– О Господи! Они нас загоняют в тупик.
– Ситуация стала более сложной. Я думаю, что воздушная атака – это слишком рискованно. Я – за блокаду острова.
– Положение ухудшается, а мы до сих пор не приняли решение. Завтра я возвращаюсь в Вашингтон. Судьба страны важнее, чем выборы.
Ранним утром президент с охраной спустился в холл гостиницы и направился к выходу, вдруг какой-то благородный голос окликнул его:
– Господин президент, я – пастор Пресвитерианской церкви Чикаго!
Кеннеди замедлил шаги и глянул в ту сторону. Возле дивана стоял седой пастор в белой сутане и красном шарфе. В руке он держал голубой пакет. За его спиной – три девушки в белых платьях, в руках – белые розы. Они с теплотой смотрели на президента. Хотя Кеннеди редко бывал в церкви, но в эти дни его тянуло к этим людям. Он подошел к пастору и протянул руку:
– Господин пастор, я рад Вас видеть! Вы хотели что-то спросить у меня?
– Да, у меня к Вам послание, – и протянул голубой конверт, на котором был изображен белый голубь мира.
Президент был удивлен, и духовный отец пояснил:
– Это послание свыше, там всё сказано… мы верим в Вас…
– Спасибо, я непременно прочту, – и Кеннеди зашагал к выходу.
Возле кортежа из черных машин помощник президента хотел взять у него конверт, однако Кеннеди покачал головой. Он сел на заднее сиденье, и вереница из трех лимузинов тронулась в сторону аэропорта.
Вскоре президент уже сидел на борту своего самолета и смотрел через иллюминатор на Чикаго. Местами город закрывали белые облака. И тут он взял со столика конверт и раскрыл его. Там оказался маленький портрет кисти Эль Греко «Христос, несущий крест». Эту картину он видел в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке. Сейчас образ Христа словно поглотил Кеннеди, и он не мог оторвать от него взгляда. Затем он решил: здесь должно быть еще послание. Он заглянул в пакет – пусто. На обратной стороне портрета синими чернилами было написано:
Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Евангелие от Иоанна. 3,16
Хотя эти слова были ему знакомы с детства, Кеннеди прочитал их трижды и задумался. Ему показалось, что лишь сейчас он понял всю глубину этих, на первый взгляд обыденных, слов. «Это послание мне, – решил про себя он. – И очень кстати. Хотя откуда пастор узнал, что именно сейчас я нуждаюсь в таких советах? Довольно странно! Ведь о ракетах на Кубе мало кому известно. Может быть, это простое совпадение? Нет! Это имеет смысл: Христос отдал свою жизнь во имя спасения людей, и я должен сделать всё, чтобы сохранить жизнь на земле. Должно быть, этот пастор чувствует, что на род человеческий надвигается беда. Но ведь он сказал: это послание свыше».
В тот же день все газеты Америки объявили, что в связи с «простудой» президент Кеннеди отменил все встречи с избирателями и возвращается в столицу.
Когда президент вошел в Белый дом, то для себя уже решил поддержать идею Макнамара о блокаде Кубы. Хотя она не решает главную проблему – и всё же это не война. Блокада остановит приток новых ракет на Кубу и даст время для дипломатий. На заседании ЭКСКОМа за круглым столом президент произнес:
– Ситуация изменилась. Я за блокаду – это менее агрессивное действие со стороны США, чем вторжение на Кубу, а значит, мы уменьшим риск возникновения войны. Тем более что эксперты ЦРУ предполагают, что любое военное действие повлечет за собой ответный ядерный удар. Зачем рисковать? Мы не знаем, что на уме у русских. Блокада – это еще не война. Тем самым мы дадим время одуматься Хрущёву.
После этого члены Исполкома стали голосовать. Большинство поддержало идею министра обороны о блокаде острова Кубы, хотя его генералы были против. Тогда Кеннеди обратился к генералу Кребсу:
– Я знаю, что Вы и Ваши коллеги не одобряете это, тем не менее, я рассчитываю на Вашу поддержку.