– Это не совсем так, – сказал шепотом Арсен. – На самом деле Хрущёв отправил туда много ракет с ядерным оружием не для защиты Кубы, а чтобы угрожать США. Американцы говорят правду.
– Неужели Хрущёв хочет войны? – спросила Света.
– Нет, он уверен, что Кеннеди – слабак, и поэтому советские суда могут прорвать американскую блокаду кораблей. Мой отец считает, что Кеннеди способен ответить войной, так как воевал и имеет награды. Наши люди должны знать правду, и это спасет миллионы жизней. Дети членов Политбюро уже тайно уезжают во всякие санатории и зоны отдыха, подальше от больших городов.
– Это же подло! – вырвалось у Андрея. – А дети Хрущёва тоже?
– Вроде нет. Я знаю Сергея и Раду – они не такие…
Друзья задумались.
– А как мы сообщим людям? – спросил Андрей.
– Сегодня ночью на машинке я распечатал обращение к нашему народу, – конечно, анонимно – чтобы люди знали об опасности. Мы эти листки расклеим в поездах домов. Я уверен, эта новость вмиг разойдется по всему городу, а затем москвичи начнут срочно звонить своей родне в другие города. Таков мой план. Кто согласен поддержать меня, поднимите руки. Да, если нас задержат КГБ, то ждет тюрьма – лет на десять. Мой отец не сможет никого спасти, даже меня, и еще сам пострадает. Надеюсь, он простит сына. Мы сделаем это так быстро, что чекисты не успеют опомниться.
Без колебания все друзья подняли руки.
– Тогда – за дело! Будем работать в парах в разных районах: один клеит листок, а другой страхует его. Наших лиц никто не должен видеть. Одна листовка – на два дома, так информация быстрее разойдется. Начнем прямо сейчас. Я скажу нашему заведующему, что мы со Светой едем на Станкостроительный завод для испытания наших образцов, а вы двое – работать в Техническую библиотеку.
День был пасмурным – над городом нависли тяжелые тучи. Выйдя на улицу, они запихали листовки во внутренние карманы курток, надели кепки и темные очки. Оттуда на такси они разъехались по разным точкам города. Время они выбрали самое удачное: улицы между домами выглядели пустыми. Арсен быстро клеил листок на дверь подъезда, а Света глядела в оба, чтобы кто-нибудь не появился. Затем, взявшись за руки, они шли дальше, к следующему дому. Так – от дома к дому. Однако не прошло и часа, как у одного из подъезда резко притормозили красные «Жигули». Из них выскочили трое молодых людей в черных плащах и схватили Свету за руку. От страха лицо девушки стало бледным. Арсен успел только прилепить листок, как сзади услышал голос:
– Вы арестованы, – объявил один чекист, а другой сфотографировал Арсена на месте преступления.
На Арсена надели наручники и следом за Светой посадили на заднее сидение. Всё произошло так быстро, что они не успели испугаться. Лишь когда они сидели в машине, рядом с чекистами, их охватил ужас.
Через двадцать минут «Жигули» заехали в ворота управления КГБ по городу Москвы. Это было желтое здание с колоннами в три этажа. Держа за руки, их завели в коридор и сразу завели в кабинет начальника, генерала Дурова. Там же за большим столом уже сидели Андрей и Семен, оба – испуганные, с опущенными взглядами. За письменным столом сидел лысый генерал. С Арсена и Светы сняли наручники и посадили их рядом с друзьями. Всё происходящее молодой оператор снимал, держа камеру на плече. Затем генерал сел напротив и объявил им, в связи с каким преступлением они задержаны. Далее генерал строго спросил:
– У вас еще есть листовки?
Отпираться было бесполезно. Арсен первым вынул из внутреннего кармана куртки пачку листовок и положил на стол. То же самое сделал и Семен.
– Чем клеили листовки?
Арсен и Семен достали из кармана клей и поставили на стол.
– А теперь рассказывайте, с какой целью вы клеили эти листовки. Начнем с тебя, – и генерал указал пальцем на Андрея.
Тот без утайки передал разговор, который произошел между ними три часа назад в институте сплавов.
– Он говорит правду? – спросил генерал у остальных.
Все кивнули головой. Эти молодые люди были честными и не могли врать. Далее каждый стал рассказывать, как это случилось. Оператор ходил по комнате и снимал их на камеру. Когда очередь дошла до Арсена, генерал прервал его:
– Вы, случайно, не сын Микояна – члена Политбюро?
– Да, я его сын.
– Хорошо, продолжайте свой рассказ, – вежливо сказал генерал, и в конце сын Микояна твердо заявил:
– Я хочу заявить, что это была моя идея, я всё организовал…
Когда Арсен закончил говорить, генерал подошел к двери, вызвал двух чекистов, которые стояли в коридоре, и приказал:
– Вот троих уведите, а Арсен пусть останется.
Арсен остался один. Начальник местного КГБ вернулся к своему столу. В кабинете стояла тишина. Генерал молчал, словно чего-то ждал. Вдруг в кабинет вошел Семичастный – начальник КГБ страны, в темном костюме. Он был молод, лет сорока, прежде работал в партийных органах. Пожилой генерал вскочил с места и весь вытянулся.
– Садитесь, – спокойно произнес глава КГБ и сел напротив задержанного.
Арсен узнал Семичастного по фотографиям отца с различных партийных мероприятий. Он не был вхож в ближний круг Хрущёва, так как генсек боялся чекистов и не давал им большой власти. В диктаторских государствах чаще всего именно спецслужбы устраивают перевороты в сговоре с другими.
– Надеюсь, ты знаешь, кто я?
Арсен кивнул головой, уводя взгляд в сторону.
– Как ты мог так опозорить отца? Тем более – соратника самого Владимира Ильича и друга Никиты Сергеевича! Это никак не укладывается в моей голове. Для него этого будет чудовищным ударом. Мне жалко твоего отца. Я очень уважаю его. Даже не знаю, что делать с тобой.
И Семичастный встал с места и принялся ходить по комнате. Затем встал у окна и стал смотреть вниз.
В это время в кабинет вошел сам Микоян, лицо у него было взволнованное. Генерал вновь вскочил с места. Глава КГБ кинулся к нему и пожал ему руку. Затем они сели напротив Арсена, который не смел поднять голову.
– Товарищ Микоян, извините, что я пригласил вас сюда, но мне хотелось бы, чтобы как можно меньше людей узнало о поступке вашего сына. Я не хочу, чтобы ваш авторитет пострадал.
– Спасибо.
– Сейчас генерал Дуров расскажет, как их задержали. Еще три его друга сидят в соседнем кабинете.
Генерал снова хотел встать, но глава КГБ махнул ему рукой – мол, сиди. И тот доложил об аресте: «Всё было сделано в рамках закона. Они нарушили статью Уголовного кодекса: распространение ложной информации, которая ведет к панике в стране и карается до 10 лет тюремного заключения. Они дали чистосердечное признание, всё это мы засняли на камеру, как того требует ведение следствия. О том, что это Ваш сын, мы узнали позже, когда стали записывать фамилии».
Глава КГБ добавил:
– Если об этом мы узнали бы раньше, то в самом начале не позволили бы им совершить такое преступление.
Семичастный врал. Еще до их ареста в КГБ поступил звонок от Андрея, который являлся внештатным сотрудником чекистов – таких в стране было много.
Но Микоян сразу догадался, что главный чекист говорит неправду. Разве он упустит такой компромат на влиятельного человека в Политбюро? Он даже знал, что сейчас скажет Семичастный.
– Товарищ Микоян, можете не беспокоиться, эта история будет забыта, словно ничего не было. Молодой человек совершил глупость – такое бывает в его возрасте – и надо его простить. Ведь мы тоже были молодыми. Я надеюсь, такое больше не повторится. Забирайте сына домой.
– А мои друзья? – спросил Арсен. – Ведь это была моя идея!
– Ну, что же! Придется и их отпустить, иначе на суде они дадут показания против тебя. Пусть этот случай будет хорошим уроком для молодых.
Микоян молчал. «Теперь я в руках КГБ. Это дело они сняли на камеру, и Семичастный будет хранить его у себя». Отец Арсена тяжело поднялся с места, пожал руки начальнику КГБ и генералу, и произнес:
– Я никогда не забуду ваше доброе отношение ко мне.
– Мы были рады Вам помочь, – и Семичастный проводил отца и сына до самой машины.
ПОСОЛ
Утром Роберт находился в Овальном кабинете. Он пил кофе, сидя в кресле. Ночь он провел в Белом доме в надежде на звонок от Большакова.
– Ответа от русского разведчика нет? – спросил Джон за рабочим столом, читая и подписывая документы.
– Молчит. А может, по какой-то причине не доложили Хрущёву?
– Это невозможно, за такое генсек сразу выгонит с работы.
– Ты прав.
– Тогда почему же молчит Хрущёв? – чуть не вскрикнул президент. – Ведь сам всему мир кричит, что Америка рвется к войне, а сам молчит. Я не могу понять этого человека.
– Ясно одно: он великий лжец не только у себя дома, но и в международных делах. И ведет себя, как дешевый шулер. Они все такие – и Громыко, и Зорин…
– Как с такими людьми вести дела? Хоть какое-то доверие должно быть! Обычно так ведут себя восточные диктаторы: говорят много и красиво, а условия договора не выполняют. Просто у этих людей нет понятия морали.
В это время в кабинет вошел Макнамара и Раск и сели на диван. Президент сразу спросил:
– Насколько близки русские суда к линии карантина?
– Сегодня вечером они столкнутся, – доложил министр обороны.
Президент тяжело вздохнул и произнес:
– Как я заявил всему миру, мы должны будем ответить русским, иначе не может быть. Если уступим, то Хрущёв еще больше будет нас шантажировать. Размахивая ядерной дубиной, он будет кричать, что им всё равно, жить или умереть. Мол, они такие храбрые, что им ничего не страшно, хоть весь мир взорвется.
Раск добавил:
– Это не удивительно, ведь советских людей с детства учат, что их жизнь принадлежит партии. И ради нее они готовы жертвовать. Вот откуда у них воинственные, безрассудные заявления.
– Хотя они и живут в плену ложных идей Ленина, – принял участие в беседе Макнамара – мы должны воспринимать их такими, какие они есть, потому что все мы живем на одной планете. Я не сомневаюсь, пройдет еще лет тридцать – и русский народ увидит, что обещанный коммунистами рай так и не состоялся. Вот тогда случится новая революция, и они сами скинут своих вождей. Я хотел сказать: чтобы понять советскую логику, мы должны думать, как они. Тогда мы подберем к ним ключи.