И кто-то предложил добавить: «Учитывая, что Турция – член НАТО, Советский Союз даст обещание в Совете Безопасности «уважать неприкосновенность границ и суверенитет Турции».
– Срочно отправляйте письмо, – стал торопить генсек, – подождите, а когда оно дойдет до Белого дома?
– У них будет десять утра, – пояснил Громыко.
– Это поздно, к этому времени война уже начнется. Что делать?
За столом всех охватило волнение, и кто-то сказал, что этот текст можно сообщить по радио, и он мгновенно разойдется по всему миру. Все закивали головой.
– Это хорошая мысль, – обрадовался Хрущёв, – надо это письмо срочно зачитать по радио. Так оно быстро дойдет до Кеннеди.
Так и сделали. Прямо с заседания Ильичев сел в машину и поехал на радиостанцию «Маяк». Там в это время шел концерт. Передача была прервана, и диктор зачитал заявление советского правительства.
УТРО
Кеннеди проснулся в восемь утра. Спальню озарял мягкий свет сквозь тюль. «Какой прекрасный солнечный день!» – заметил Джон и увидел, что рядом нет Жаклин. Он снова вспомнил о письме Хрущёва. «До сих пор нет ответа. А может, оно уже пришло? Нет. Тогда советник Банди разбудил бы его, даже среди ночи». Кеннеди глянул на старинные настенные часы и сказал себе: «Через два час я должен отдать приказ о начале вторжения на Кубе».
Надев светлый халат, Джон зашел в ванную комнату, затем заглянул на кухню и там застал жену и прислугу Дженни. Они вместе готовили завтрак.
– Как ты, дорогая? Мы видимся обрывками, – и он обнял жену и поцеловал.
Жаклин заметила:
– Я-то ничего, а вот ты почти не спишь. Вчера я ждала тебя и не заметила, как заснула… На завтрак что желаешь?
– Ничего не хочу, совсем нет аппетита. Помоги одеться, мне надо быть в Овальном зале. Сегодня очень важный день для всех нас.
С лица Жаклин сошла улыбка, и она испуганными глазами уставилась на мужа.
– Неужели это война…
– Пока неизвестно, я жду ответа из Москвы.
Когда супруги вошли в гостиную, дети сидели на диване и смотрели по телевизору мультфильм.
– Давай посидим с детьми и тоже посмотрим мультик, – предложила жена.
Это был знаменитый сериал про Тома и Джерри. Джон поцеловал детей и взял к себе на колени сына, а Жаклин – дочь. Все молча смотрели телевизор.
Вдруг Жаклин с грустью произнесла:
– Как это приятно – вот так, с детьми, все вместе…
– Ты права, я мало бывал с вами, прости меня.
Жаклин улыбнулась:
– Лишь бы всё закончилось миром.
– Ради этого я сделал всё, даже был готов унизиться перед Хрущёвым, но времени уже не осталось. Ты себе не представляешь, как мне хорошо дома, уходить не хочется. И всё же мне пора.
– Как у тебя спина?
– Сильно болит. Это от напряжения. Очень больно сидеть.
– Мне вызвать врача, чтобы сделал укол?
– Пусть он придет в Овальный кабинет.
Джон поцеловал своих детей и с ужасом подумал: «А может, это наш последний поцелуй?» – и холодок пробежал по спине.
– Джеки, я прошу, забери детей и уезжайте, непременно сегодня. Мне так будет спокойнее.
– Джон, на эту тему мы уже говорили. Я без тебя никуда не уеду. Это – моя судьба. Я – жена президента, и всегда буду рядом.
Джон понял, что говорить более бесполезно. Тогда он с женой ушел в спальню, где супруга из-за больной спины помогла ему одеться. Супруги крепко обнялись и молча стояли. У Жаклин текли слезы.
Когда Кеннеди вошел в приемную, его ждали Макнамара, Банди и Роберт. Три политика пожали ему руку. Затем они вошли в кабинет и устроились на диване. В эти минуты все глянули на стену, где висели старинные часы. До начала оставалось полтора часа.
– У Вас все готово? – обратился президент к министру обороны.
– Самолеты на аэродромах готовы, а летчики ждут приказа. Десантные подразделения уже на кораблях.
Тут в комнату зашел директор ЦРУ Маккоун со своей папкой. И все оживились: может быть, у него приятное сообщение?
– К сожалению, нет новостей, – сказал тот. – Только известно, что полчаса назад в Кремле у Хрущёва закончилось совещание Политбюро.
Все молчали. Прошло немного времени, и Макнамара поднялся с места и сообщил, что ему пора: он должен быть в Генштабе.
В кабинет вошел врач с чемоданчиком, и президент сказал, чтобы укол сделали прямо здесь. Роберт помог брату снять костюм и, подняв рубашку, обнажил поясницу. Доктор сделал укол. В это время в комнату словно ворвался помощник Джерри. Он был взволнован:
– Господин президент, только что русские передали по радио письмо Хрущёва. Они готовы убрать ракеты взамен на ракеты в Турции.
От радости политики стали громко хлопать.
– Срочно свяжите меня с Макнамарой! – сказал президент. – Надо остановить военных.
Когда он сообщил новость министру обороны, то услышал в трубке легкий вздох и слова «Славу Богу!»
Теперь им нужно было подготовить ответ Хрущёву. Братья Кеннеди были готовы к такой сделке, так как это была их инициатива, которую они держали в секрете. Но им также было известно, что многие политики сочтут такой торг унизительным для США. Президент должен был их переубедить. Вместе с тем нельзя было затягивать переговоры, так как случай с самолетом У-2 может повториться. Война может начаться сама по себе, и тогда политики окажутся бессильными. Как же быть? И после некоторого раздумья Кеннеди обратился к госсекретарю:
– Убрать ракеты из Турции несложно, однако это – удар по престижу США, и нашим это сильно не понравится. Поэтому ты сейчас поезжай в ООН к Генеральному секретарю Тану и попроси его: пусть ООН обратится к двум сверхдержавам – США и СССР, чтобы убрали ракеты с Кубы, а также из Турции. Пусть весь мир знает, что мы исполняем не прихоть Хрущёва, а волю международного сообщества. Так мы сохраним свое лицо.
И тут Банди напомнил:
– Чтобы убрать ракеты из Турции, нам надо 4– 5 месяцев, ведь это – оружие членов НАТО. Как мы решим эту проблему?
– Роберт, тебе нужно будет увидеться с послом Добрыниным и сказать, что мы не против предложений Хрущёва. Мы отменим карантин и обещаем неприкосновенность Кубы. Что касается ракет в Турции, мы вывезем их оттуда, но немного позже: мы должны согласовать этот вопрос с членами НАТО, а для этого нужно время. Поэтому сейчас вопрос о Турции не должен быть в документах о переговорах, хотя этот пункт будет выполнен. Скажи послу СССР, что об этом будут знать только два-три человека, и попроси русских не затягивать переговоры: у наших военных могут сдать нервы.
Было одиннадцать ночи. Хрущёв остался ночевать в своем кабинете, в ожидании ответа Кеннеди. Сначала он ходил по комнате, всё думая о кризисе. Он сожалел, что довел дело до столь опасного положения. Затем лег на диван и укрылся цветным одеялом; сна не было. И тут вошел помощник и сообщил, то явился министр обороны. Генсек сразу понял: «Что-то случилось? Неужели война?!» Он успел надеть брюки, когда вошел министр с папкой и сел за стол. Хрущёв, в майке, с волнением в голосе, спросил:
– Что там случилось?
– Наши ракетчики сбили американский самолет У-2. Пилот погиб.
– Я же говорил, – закричал генсек, – не делать этого!
Он вскочил со стула и стал ходить по комнате. Малиновский опустил глаза и уставился на стол.
– Почему Иванов дал такой приказ? – закричал снова генсек.
– Это сделал его заместитель, так как Иванов был болен.
– Это очень на руку американцам, если они хотят напасть. Когда это случилось?
– Десять часов назад.
– А почему только сейчас докладываешь? – крикнул генсек.
– Мне самому час назад доложили. Так как Иванов был болен, они долго не сообщали ему.
– Видимо, там, на Кубе, наши военные не совсем понимают всю опасность.
В это время в кабинет вошел помощник Саша и передал ленту сообщений из МИДа.
– Никита Сергеевич, пришла информация от посла Добрынина.
Хрущёв схватил телеграмму и стал быстро читал, лицо его повеселело:
– В общем, Кеннеди согласен на наши условия. Значит, войны не будет. Это очень хорошо. Срочно отправьте ответ: «Мы с пониманием относимся к Вашей просьбе о ракетах в Турции и принимаем Ваши условия». А ты, Родион, дай команду Иванову приступить к демонтажу установок, пусть убирают и везут домой. Только аккуратно с боеголовками, как бы что-нибудь не случилось еще. Из этого кризиса я понял, что война может начаться и без нашего приказа.
САРГАССОВО МОРЕ
Когда Кеннеди объявил о карантине, то четыре советские подлодки уже находились у берегов Флориды. Тогда с ними связалась из Москвы, и моряки получили новый приказ: «Движение к порту Мариэль отменяется. Нести службу в Саргассовом море. Оставаться незамеченными. Ждать дальнейших указаний».
Когда это сообщение с телетайпа радист занес в каюту капитана к Виталию Савицкому, тот от волнения вскочил:
– Наконец-то вспомнили, я думал, что про нас совсем забыли.
Уже полтора месяца как подводники находись в Атлантике. И всё это время Москва не выходила с ними на связь, чтобы американцы не засекли их.
Быстро прочитав, капитан сказал: «срочно позовите ко мне начальника штаба Архипова и замполита Масленников. Через минуту те явились, в шортах защитного цвета и мокрых рубашках, с лиц офицеров капал пот. В отсеках подлодки жара доходила до 45 градусов, в дизельном отсеке – еще выше.
– Товарищи, вот приказ из Москвы. Мы должны нести дежурство в Саргассовом море, оставаясь незамеченными, – и протянул ленту Архипову.
Архипов, который по должности был старше всех, не переставал возмущаться:
– Почему в Саргассовом море? Вообще, что происходит? Почему нам не сообщают, ведь мы должны знать, коль являемся участниками этих событий.
– Я согласен с тобой, – сказал Савицкий, – мы должны знать, чтобы принимать верные решения. Как они надоели своей секретностью! Игры устраивают.
О том, куда подводники направляются, было засекречено в самом начале, хотя жены офицеров узнали об этом еще до отплытия их мужей. Ходили слухи, что на Кубе будет база подводного флота, и вскоре семьи офицеров тоже отправят в теплые тропики, где много солнца, море и фрукты. После морозного городка Северное это казалось им настоящим раем. Жены так радовались, что стали учить испанский язык. И будь