АРХИПОВ
Так как между подлодками не было связи, то капитан Савицкий не знал, что Шумкова уже вынудили всплыть. Подлодка Б-59 также не смогла скрыться от ВМС США. Если даже это удавалось, они сразу всплывали на поверхность и производили зарядку батарей, а моряки дышали свежим воздухом. Затем, как только появлялся эсминец, Б-59 мгновенно уходил под воду. У Архипова было предчувствие, что такая гонка для них плохо кончится. Если они не уберутся отсюда, то их взорвут или возьмут в плен. Но приказ надо исполнять любой ценой. Все эти дни Архипов носил во внутреннем кармане иконку святого Сергия Радонежского. С ней почему-то на душе было легче. Перед глазами возникал образ жены, дочки, мамы и отца. Думая о них, хотелось жить еще больше.
В тот день содержание углекислого газа стало критическим, и моряки стали терять сознание. В рубке помощник капитана также стал валиться набок, на рядом стоящего Архипова. У того из носа текла кровь. Архипов подхватил его тело и сказал капитану Савицкому:
– Я его отнесу в кормовой отсек, к доктору: у него что-то серьезное.
Взвалив тело на спину, Архипов понес помощника капитана по узкому проходу. Особенно неудобно было перелезть через круглые отсеки. Матросы хотели помочь начальнику штаба, но тот приказал не оставлять свои рабочие места, тем более они сами с трудом дышали и могли упасть в обморок. В кормовом отсеке температура была ниже, но запахи масла и кислоты от батарей вызывали тошноту. Здесь находился врач, и сюда доставляли больных, которых становилось всё больше. В этом же отсеке находились торпеды, и моряки ложились на них – металл был слегка прохладным, затем снова возвращались к себе. От такой жары и влаги все продукты испортились.
– Я одного не пойму: кому в голову пришла эта идея отправить в тропики лодки, предназначенные для Севера? – сказал врач, лет сорока, сев рядом с Архиповым. – Василий Александрович, как такое стало возможным? Даже я, гражданский человек, понимаю, какая это глупость, а ведь там – адмиралы.
– Я был против, но наши адмиралы не стали слушать. Их задача – выполнить приказ Хрущёва любой ценой, иначе они лишатся должностей. Ко всему же они обманули генсека, сказав ему, что послали атомные лодки. А их у нас в стране – всего одна, и та стоит на ремонте. Только этот разговор – между нами!
И вдруг снаружи судна Архипов и доктор услышали какой-то грохот, точно кто-то ударил по стальному корпусу кувалдой.
– Что это такое? – спросил испуганный доктор, сняв очки.
– Не знаю.
Затем – еще удар. И тогда начальник штаба предположил, что это, может быть, локатор американских судов.
– Мне пора – на главный пост.
Когда Архипов дошел до рубки, офицеры уже обсуждали эти удары. Все сошлись на мнении – это психологическая атака, чтобы заставить всплыть лодку.
– Ничего, мы выдержим эти удары, – уверенно заявил Савицкий, и все согласились.
И тогда замполит, подняв трубку, сообщил всему экипажу:
– Товарищи матросы, не бойтесь. Это наш враг устроил нам испытание, они думают, что мы трусы и хотят нас заставить всплыть. Этому не бывать, мы коммунисты, комсомольцы, в жизни и не такие трудности видели!
Так длилось пять часов. Привыкнуть к этому грохоту было невозможно. Он сводил всех с ума, словно били молотком по голове. Ко всему с каждым часом дышать становилось все труднее. И вдруг над лодкой стали еще взрываться шумовые бомбы, но Савицкий решил, что это глубинные бомбы для уничтожения подводного судна.
– Это уже война, – вскрикнул замполит, – наверху идет война, а мы об этом не знаем!
У Савицкого загорелись глаза:
– Точно, война, а мы тут крутимся! Теперь американцы решили уничтожить нас. Это глубинные бомбы! – закричал он. – Это наш конец!
Архипов также был охвачен страхом, и все же не согласился с капитаном:
– Я не уверен, что это глубинные бомбы. А может, это шумовые – напугать нас, заставить всплыть?
– Нас могут в любой момент потопить, если разорвет корпус лодки, – сказал замполит Масленников.
Капитан Савицкий стал еще больше нервничать, кричать от злости, глаза его сверкали:
– Это война, война, мы погибнем! Но так просто мы не сдадимся, не опозорим советский флот и родину! Да, мы погибнем, но этот авианосец «Рендл» и все эсминцы мы разом потопим, унесем их с собой в могилу! Мы запустим по ним спецторпеду! Колесников, возьми своих ребят и заряди торпеду!
– Есть, товарищ капитан! – ответил тот и ушел в кормовой отсек.
– Сейчас мы дадим им жару! – нервно произнес капитан.
Савицкий не понимал, что использование атомной бомбы против военных США – это начало ядерной войны между двумя странами. Соединенные штаты сразу запустят тысячи своих ракет по СССР.
Для запуска ядерной торпеды капитан Савицкий снял со своей шеи ключ на веревочке. Он засунул его в аппарат для запуска, но ему нужен был еще второй ключ, и тогда капитан сурово глянул на замполита.
– Маслеников, твой ключ для запуска спецторпеды!
Чтобы запустить это оружие, нужно было согласие и замполита, у которого был второй ключ. От страха у Масленикова забегали глаза, он колебался, и всё же снял с шеи ключ и отдал капитану.
В эту минуту сильно забилось сердце и у Архипова, даже стало покалывать – именно в том месте, где он хранил иконку святого Сергия Радонежского. Перед глазами возникло видение: жена – с глазами, полными ужаса – и плачущая дочка. Ему стало дурно. И тут Савицкий глянул на него своими колючими глазами, будто в него вселился Дьявол. Для запуска спецторпеды капитан подлодки должен был еще получить разрешения у Архипова, как старшего по должности. Все офицеры уставились на того.
– Я не даю разрешения на запуск спецторпеды, – сказал начальник штаба спокойным голосом.
– Василий, неужели ты не видишь, что там идет война? – закричал капитан. – Нас атакуют глубинными бомбами, а по инструкции при атаке мы имеем право…
– По инструкции адмирала Расохина, – напомнил Архипов, – мы имеем право, если в корпусе лодки образовалась пробоина. К тому же это не глубинные бомбы, иначе нас уже взорвало бы.
Архипов вел себя уверенно, и капитан стал остывать.
– Ладно, но если эти суки что-нибудь еще устроят…
И в эту секунду опять над подлодкой раздался взрыв, и Савицкий молча уставился на начальника штаба, сверля злыми глазами. Архипов снова повторил:
– Это похоже на шумовые гранаты, они имитируют взрыв и пугают противника. Я про них читал. И еще, если мы используем ядерное оружие – это приведет к войне между двумя странами.
– Мне кажется, там уже идет война… Как хочется долбануть по этим империалистам! Я ненавижу этих богачей! Смотри, до чего они дошли – их миллионеры купаются в золотых ванных, своим кошкам вставляют золотые зубы, да и женщины у них все продажные… Разве это нормальные люди?! А мои родители только раз в месяц могут позволить себе купить килограмм мяса. Именно эти капиталисты не дают нашей советской стране встать на ноги, всячески вредят нашей экономике!
– Наша экономика никак не связана с капиталистами, – сказал замполит, – мы только с соцстранами связаны. Так нас учили в университете.
– Не знаю, не знаю, но я верю нашим газетам и правительству, они врать не станут! Ладно, мы отвлеклись. Что будем делать? Через два часа и нам дышать будет нечем. Да и батареи разрядятся, и двигатель встанет. Лодка уйдет на дно.
– У нас нет выхода. Надо всплывать, – сказал Архипов.
– Это же позор для советского подводника, позор! – закричал Савицкий.
Все молчали.
– Архипов прав. – сказал замполит. – А может, еще нет войны? Когда мы всплывем наверх, то видно будет, что там происходит, и тогда мы примем решение.
С тяжелым сердцем капитан согласился, взял трубку и объявил экипажу о всплытии.
Когда лодка оказалась на поверхности океана, Савицкий глянул в перископ и выругался:
– Мать твою, там одиннадцать эсминцев, не считая авианосца. А ты говоришь, что это не война. Ладно, теперь нет ходу назад, они могут одним залпом уничтожить Б-59. Идемте наверх, глянем на этих любителей войны!
Когда открыли люк, то увидели звездное небо. Была уже ночь. Первым поднялся Архипов, надев офицерскую форму и фуражку, за ним – Савицкий. Последним был сигнальщик с ручным прожектором, чтобы подавать сигналы американцам, однако провода его запутались на лестнице.
Когда два командира оказались на площадке, то оказались в окружении американских кораблей. Советскую подлодку освещали прожектора. На палубе эсминцев собрались матросы, которые с любопытством разглядывали «живых» русских. Все стволы орудий были направлены на русских матросов. Над головами летали самолеты, один за другим и стреляли по воде.
– Это позорный плен, – повторил нервно Савицкий, который так и не смирился. – За этот поступок нас сочтут предателями родины.
Архипов молчал. Вдруг один самолет спикировал над ними и нанес пулеметную очередь по корпусу лодки. Видимо, летчик хотел нанести легкие повреждения, чтобы лодка не смогла более скрыться. Американцы не знали, что на борту Б-59 имеется ядерное оружие.
И тот миг Савицкий закричал, как сумасшедший:
– Ах, суки! Это война! Они хотят потопить нашу лодку! Мы погибнем, но советский флот не опозорим, я запускаю спецторпеду!
Охваченный злобой, Савицкий кинулся в сторону люка. Архипов не знал, что делать, как остановить его. А в эту секунду сигнальщик только освободил свои провода, и по лестнице стал подниматься наверх. Капитан крикнул ему: «Давай, поднимайся живее!»
Архипов хотел кинуться за капитаном, и краем глаза заметил, как с авианосца «Рэндл» им подают сигнал с помощью прожектора. И начальник штаба обернулся в сторону Савицкого и крикнул:
– Виталий, подожди, они нам сигнал подают, хотят что-то сказать! Давай сначала разберемся!
Это подействовало, и капитан подошел к Архипову.
Три вспышки света на прожекторе означали: «лодка какой страны?»
– «СССР», – дал ответ советский сигнальщик с прожектора на ножке.