— Меня тоже хочешь убить? — спросил Сюр, и Овелия кивнула.
— Ты как Рик, только скрытный. Ты сначала пришел вместо мужа, и я подумала, что ты его заменишь, а ты попользовался моим телом, разжег во мне страсть и сбежал…
Овелия скинула простыню и нависла над Сюром.
— Ты дашь мне то, что я хотела получить от Рика… — горячо зашептала она. А Сюра бросило в темноту. Он открыл глаза и проморгался. Немного успокоившись, он увидел, что лежит в капсуле.
— Ты все видел? — спросил Сюр Малыша.
— Да, я не знаю, что она хотела, но думаю, что убить. Я вовремя вас, Сюр, выдернул из программы.
— Да, смерть была бы от бесконечного наслаждения, — кивнул Сюр. — Я читал, что люди умирали на ложе в объятиях женщин, но быть затраханным до смерти — это не мой конец. Спасибо, Малыш… Что скажешь? Это память самой Овелии?
— Не совсем так, в ее матрицу искусственно ввели кое-что, в чем мне трудно разобраться. Я не человек. У меня есть копия ее прежней программы, там нет алгоритма ненависти к вам. А здесь, в медкапсуле, он есть. Кто-то ее поменял. Но я не могу понять, для чего? С логической точки зрения это не имеет смысла…
— Смысл есть, — ответил Сюр, — если принять за отправную точку чье-то желание заставить меня отказаться от андроидов из страха перед ними, а этого хочет только Руди. Я опять попал в бесконечную ленту Мебиуса. Не могу поверить, что все мои близкие сошли с ума… Можно узнать дату изменений?
— Да. Тридцать один день назад. Это случилось еще на станции.
— А кто имел доступ к капсуле?
— Информация стерта…
— Можно узнать, кто мог изменить программу матрицы Овелии?
— Нет, следы стерты.
— Тогда зайдем с другой стороны, — ответил Сюр. — Это может быть Горв?
— Может, он менял программу капсулы через свою нейросеть. Это есть в логах событий.
— Надо же какие лихие ребята, агенты МАБа… А Руди?
— Могла. Она тоже пыталась изменить программу капсулы через полигон.
— Она или Гумар?
— Женщина Руди.
— А Гумар?
— Гумар делал что хотел. Я не знаю, что ему можно было, а что нельзя.
— Ясно, а Никто?
— Никто постоянно менял программы у андроидов, он экспериментировал. Много провел опытов с Евой.
— Твою же… — выругался Сюр. — Все помешались на экспериментах, а это вылилось в бракованную Еву… Надо с этим что-то делать и узнать, кто виноват. Прямо как у классиков… Малыш, решения есть?
— Есть. Оставить Еву для экспериментов. Остальным удалить матрицу Овелии. Запретить эксперименты на андроидах и выделить на полигоне особую виртуальную линию для создания сборной матрицы из слепков остатков сознаний с нейросетей. Сейчас их скопилось больше двухсот пятидесяти штук. Как мужских, так и женских. Не допускать андроидов для самостоятельной работы на полигоне. Поставить защиту на полигоне и капсулах против незаконного проникновения. Этого пока хватит.
— Нам надо пропустить Салеха через полигон и дать ему базы командующего силами обороны коммуны, — произнес Сюр. — Но не хотелось бы получить на выходе еще одни брак. У нас есть базы командира космодесанта и командира противоабордажной команды крейсера. Но что из себя представляют эти люди, трудно понять. Может, снова психи, как Ибрагим или Овелия. Я начинаю осторожничать, Малыш.
— Принято, — ответил тот и заиграл светодиодами. Через полминуты сообщил: — Эти нейросети нужно пропустить через полигон и посмотреть прошлую жизнь их хозяев. После этого вычленить те области памяти, что вредны. Выбор за вами, Сюр. Что вредно, что нет. Оставить только профориентацию, боевой опыт и память, непосредственно связанную со службой. Все личное удалить в карантин. Методику такого процесса я скинул на полигон. С вами интересно, капитан Сюр, но я полетел в лабораторию, пообщаюсь со стариком и придурком.
Малыш резво стартанул, и Сюр лишь успел подумать: «А кто придурок?» Но потом понял. Как кто? Это, по-видимому, Гумар, и так, видимо, его называет Никто. С того станется. А Малыш имеет большой словарный запас и строит речь, как профессор…
«А если профессор сам агент МАБа, а Малыш его подручный?» — вспыхнули мысли в голове Сюра, и он, замерев, вслух произнес:
— Нет, нет… Этого не может быть…
Мунблай был одним из самых опытных и умелых флотоводцев не только своего клана, но и среди соплеменников из других кланов. Он слыл известным и удачливым капитаном. Сторонился политики и, возвращаясь, любил покутить. Его знали как человека андромедской чести, сурового характера, и, к удивлению многих, у него не было врагов… Умение ладить ему передалось от матери, а умение скрывать свои мысли — от отца. Ему не было чуждо тщеславие, и он твердо знал, что однажды станет вождем клана. Только его замыслы и планы спутал белый человек. И этот белый человек ему должен…
Мунблай точно вывел корабли к границам созвездия Андромеды. Перед последним прыжком он двое стандартных суток маневрировал, чтобы выйти на нужный ему гравитационный разлом. Попасть в систему звезды, где располагалась обжитая чернокожими кланами планета, было подобно самоубийству. Его корабли просто захватили бы те, кто раньше всех их обнаружил. Тут правили законы джунглей и бандитов. Сильный грабил слабого, и слабые кланы, чтобы выжить, присоединялись в качестве сателлитов к не самым большим кланам, защищая себя и усиливая последних. Поддерживая их и сохраняя свой независимый статус. Мунблай остался один без своего клана, и его корабли были ценным призом для любого клана. А ему нужен был клан «Черной Лилии».
Это был небольшой, но активно стремящийся развиваться клан, входящий в союз еще с тремя небольшими по величине кланами. В большую политику они не лезли и не имели представителя в совете кланов планеты, но вместе они могли дать отпор любому большому клану. Такому объединению способствовало расположение кланов в системе Звезды Альферац, на краю созвездия Андромеды. Они занимали пограничные территории вдали от родной планеты и почти никогда в ее пределах не появлялись. Кланы были тесно связаны экономически и территориально. Совместно совершали дальние набеги, привозя из них рабов, товары, технологии и специалистов. На станции они не нападали, а довольствовались захватом кораблей, грузов и этих самых современных специалистов. Инженеры и специалисты не были рабами, а приравнивались к метисам. Глава объединения четырех кланов Уаиб Райис, вождь клана «Болотного бамбука», был ярым сторонником технологического развития и поощрял тех, кто эти технологии добывал. Уаиб привечал у себя всех способных капитанов и ученых из других кланов и давал им преференции. И кто считал себя ущемленным и несправедливо обойденным наградами в своем клане, переходили под его начало.
Мунблай знал его как умного и волевого вождя и был с ним немного знаком. Встречались на сходе вождей пограничных кланов, куда его брал с собой старый отец. Но стареющего отца поджимал старший сын Мундгабо. Собрав вокруг себя молодых приверженцев, теснил на совете старейшин и в конце концов вынудил отца передать власть в клане своему первенцу Мундгабо. После этого дела клана пошли круто вверх, а затем так же круто вниз. Мундгабо не признавал ни чьей власти и отправлял рейдеры во все обжитые районы. Захватывал станции, приказывал безжалостно грабить их и наводить ужас.
«Пусть бледнолицые трепещут», — поощрял он своих молодых волков-капитанов, и клан баснословно богател на грабеже. Члены клана боготворили Мундгабо. Он с подозрительностью относился к любимчику отца, Мунблаю. Но тот успешно грабил станции, а по возвращении пьянствовал и сторонился политики. Это примирило Мундгабо с Мунблаем. Он назначил Мунблая командиром самого большого рейдера и отослал того подальше от дома.
Ленивых и неумелых капитанов Мундгабо уничтожал и возвышал тех, кто приводил много добычи. Таким капитаном был Мунблай, и он пользовался благосклонностью старшего брата. Хотя он не обольщался на его счет. Двух других братьев Мундгабо тайно убил как конкурентов и представил это как несчастный случай. Многие посвященные в тайны политики клана догадывались о роли нового вождя в их судьбе, но предпочитали молчать. Мундгабо умел затыкать рты.
В свое время отец Мунблая хотел войти в союз с четырьмя кланами, и этот союз мог стать самым могущественным объединением в системе, но Мундгабо отверг все предварительные договоренности. Он жаждал личной, безграничной власти… Как показало время, Мундгабо привел клан к изгнанию. Против него ополчились почти все крупные кланы, не желающие вести войну с объединением государств, выставивших андромедцам ультиматум. А начать войну с кланами значит погибнуть. Мундгабо трусливо сбежал, оставив рудники, добывающие комплексы, рабов и свою станцию, которую приказал взорвать. Он поклялся вернуться и наказать тех, кто его предал. Но все знали, что это пустые слова. Авторитет Мундгабо стал резко падать. Он искал виновных в постигших его бедах и казнил всех, кого заподозрил в нелояльности. Такая участь ожидала и Мунблая, если бы он надумал вернуться в свой клан.
Теперь Мунблай возвращался «домой» в надежде, что Уаиб примет его, и залогом его верности будут корабли, приведенные им. Но для этого нужно было попасть в сектор, который контролировали эти кланы, и договориться с главой «Черной лилии» о вхождении в его клан. Он знал, что многое ему не доверят. Не дадут командовать рейдером и будут присматриваться…
Корабли вынырнули из гипера в нужном месте. Мунблай правильно рассчитал время выхода из гиперпрыжка, и корабли понеслись прямо к границе созвездия в пределах звезды Альферац. Здесь располагались самые современные добывающие комплексы андромедцев, и они принадлежали клану «Болотного бамбука».
Границы созвездия мало интересовали старейшие и большие кланы. Им хватало того, что было давно освоено. А сил для разработки ископаемых на границах у них не было. Они могли обеспечить добычу и защиту месторождений ископаемых в пределах своего влияния. Даже в набеги эти кланы уже не ходили. Они богатели торговлей. Этим пользовались новые, молодые кланы и уходили все дальше на периферию.