Пока существует мир, никто еще не узнал, как прокладывается путь от одного сердца к другому. Сегодня ты этого человека даже не замечаешь, а завтра он для тебя всех дороже. И когда случается так, это зовется любовью.
Так случилось с Галей и Славой.
Однажды Слава — к тому времени уже студент-третьекурсник — приехал зимой на каникулы. Собралось много ребят — все студенты, вчерашние приятели, из одного класса, которых судьба разбросала по разным вузам. Дважды в году встречались они теперь друг с другом — зимою и летом, — и, ясное дело, хотелось быть вместе, хотелось петь, дурачиться, веселиться. Каждый день танцевали до ночи, а потом, чуть вздремнув, убегали на лыжах. На одной из вечеринок оказалась и Галя. К «взрослым» ее пригласили впервые — раньше считалась она малолеткой, не доросшей до такого солидного общества. Теперь уже и она стала студенткой, хоть и первого курса, но все же студенткой, тоже приехала на каникулы, и кому-то — не Славе — пришла в голову мысль ее позвать.
Домой провожал ее Слава. Возле калитки, прощаясь, вдруг сказал:
— Я люблю тебя, Галя.
И она ответила:
— Я тоже.
Легкомыслие? Глупость? Ветер в голове?
Может быть… Но так было.
Они целовались, прощались, расходились, возвращались опять, и все начиналось сначала. А впереди четыре дня, целых четыре дня! С утра они надевали лыжи и уносились в ближнюю рощу. И опять был не знающий удержу бег наперегонки, буйный свист в ушах — то ли от ветра, то ли от счастья, сугробы, в которые хочется столкнуть друг друга, и снежки, которыми нужно друг в друга попасть. И эти остановки с разбегу — чтобы поцеловаться.
А потом вечера в натопленном домике, танцы вперемежку с шутками и провожания, которым нет конца.
Каникулы кончились. Слава уехал в Москву, Галя в Воронеж. И тогда, как водится, в оба конца стали летать письма, сокращавшие расстояния и сжимавшие время. И оно сжалось, сжалилось, поторопилось, пробежало — наступило лето, а с ним — два месяца новых встреч.
Все повторилось снова, только вместо лыжни была искрящаяся гладь реки, а вместо снежков — еловые шишки. Все повторилось снова, только в тысячу раз лучше, потому что зима осталась воспоминанием, а эти летние встречи были сейчас, сегодня, на самом деле…
Все знали, что Слава Бельский «ходит» с Галей Портновой. И родители — тоже. Нет, они не были против. Они лишь учили уму-разуму. И шутили.
— Портнова? Манная каша, — весело отозвался Славин отец, когда жена сообщила ему «приятную новость». — Размазня… Что старые, что молодые… Все на одну колодку! Все!..
— Объясни… Не понимаю… — взорвался Слава.
— И не поймешь! Мне что: гуляй! Бесись, пока молод. В Москве, видать, девчонки тебе не ровня. Ищешь, какая попроще. Подурей…
У Галиной мамы был свой подход. Очень оригинальный. И неотразимый.
— В твои годы, моя девочка, я о любви и не думала. Лямку тянула. А тебе все условия созданы. Только учись! Вот кончишь институт, тогда и влюбляйся. Никто тебе слова не скажет.
Галя молчала, и мама принимала это за добрый знак: мотает на ус.
— Худа ребенку своему ни одна мать не желает. Только добра… Ты мне веришь?
— Верю! — кивала Галя и торопилась скорей улизнуть: на углу ее ждал Слава.
В ноябре, когда до каникул оставалось еще месяца два, Галя нежданно заявилась домой. Набравшись смелости, она призналась, что ждет ребенка.
Семейный совет заседал всю ночь. Отец мерил комнату большими шагами, демонстративно зажав уши, чтобы не слышать криков и слез. «Ведь я же говорила!» — срывающимся голосом восклицала мама и с хрустом заламывала руки.
Галя ждала ребенка. Рановато, конечно… Она не была еще к этому готова — ни физически, ни морально. И не радость испытывала она, а недоумение и испуг.
Но в общем-то трагедии не случилось. Несколько преждевременно произошло то, что рано или поздно неизбежно происходит, когда люди любят друг друга. Такова жизнь.
Родители Гали решили иначе. Случившееся показалось им страшной бедой, которая обрушилась на семью. Воображению рисовались насмешки и сплетни, позор, который будет преследовать их всю жизнь.
Утром мама сама отправила телеграмму: «Слава, приезжай немедленно. Галя». Через несколько часов телеграмма вернулась с пометкой: «Адресат выбыл».
Семейный совет собрался снова. Злополучная телеграмма переходила из рук в руки. Мнение было единым: Слава сбежал. Милый, любящий Слава, говоривший такие ласковые слова, не выпускавший ее рук из своих, бесчестно обманул Галю, бросил, скрылся. Галя не хотела этому верить. Она мотала головой, сдерживая подступающие слезы, но мама потрясала телеграммой, шепча: «Подлец», и Галя молчала. Ей нечего было сказать.
— Что делать? — мама трясла Галю за плечи. — Отвечай же: что делать?
— Не знаю…
— Не знаешь?! — В мамином голосе звучала угроза. — А т о г д а — знала? Ну, говори!..
— Надо пойти к Бельским, — вмешался папа. — Объясниться… Люди ведь, в конце-то концов…
Мама трагически расхохоталась:
— Объясниться… Значит, встать на колени? Ну, нет уж, Портновы на колени не встанут…
Они перебрали еще много других вариантов, — ни один, увы, ничего не сулил. Любой шаг ставил их в униженную позу просителей, любой — давал только пищу толкам и пересудам. Разыскивать Славу? Но где? И как? А время шло, «грех» мог открыться.
Тогда и решили: Галя с матерью тотчас уедут из города и поселятся за тысячи километров от родных мест.
Подавленная, потерявшая способность сопротивляться и самостоятельно, по-взрослому решить в эту ответственную минуту свою участь, Галя безропотно подчинилась.
Через несколько дней мать и дочь покинули город, уехав к «внезапно заболевшей» сестре. А в далекой Москве, сидя на кровати в студенческом общежитии, возвратившийся с практики Слава снова и снова перечитывал немыслимо жестокие строки Галиного письма. Оно было продиктовано ее мамой и на всякий случай послано по старому адресу. Это был странный ответ на его предупреждение об отъезде на практику, которое он отправил в Воронеж и которое Галя не успела получить.
«Между нами все кончено. Не пиши мне больше и не пытайся меня искать: я уезжаю совсем, и мы никогда не встретимся. Я хорошо подумала и поняла, что совершенно не люблю тебя. Забудь все, что было. Галя».
А неделей раньше было датировано другое письмо:
«Славчик, милый, до нашей встречи осталось целых 57 дней. Мне кажется, я не дождусь тебя и сама прилечу в Москву. Приезжай поскорее, Славчик…»
Всего неделя разделяла эти письма, но между ними — целая пропасть. Только почерк один и тот же.
Мамин план осуществлялся блестяще.
Сделали так: открыли географическую карту, ткнули пальцем — жребий пал на безвестный сибирский городок. В нем и появилась на свет Маришка. Ни одна живая душа не знала здесь Галю и ее мать, и ни на один день не собирались они здесь задерживаться. Поэтому толки в этом городке Галину маму не волновали. Она решилась даже на преступление: сумела найти «ход» к некоторым деятелям местного загса, и те за взятку зарегистрировали Марину как ее дочь.
И вот с «чистыми» документами Галина мама отправляется в Киев. Муж уже там и ждет жену с крохотной «дочкой» — новые соседи, новые сослуживцы, новые знакомые и друзья знают о том, что «на старости лет» у Галиной мамы появился младенец. Накрыт стол, льется вино, «счастливых родителей» поздравляют с прибавлением семейства. Ни у кого нет никаких подозрений, Галина мама торжествует победу. Она спасла честь дочери, честь семьи, вышла из положения, решила тягчайшую задачу, которую неожиданно задала ей дочь.
Впрочем, задача еще решена не полностью: надо поскорее выдать дочь замуж, навсегда поставить крест на том, что было. Надо спешить, пока Галя не повзрослеет, не взбунтуется, не захочет устроить жизнь по-своему. А вдруг Галя не примирится с тем, что она — не мама Маришки, вдруг невзначай себя выдаст? Тогда — все насмарку, тогда срам и позор, никто не одарит ее своим вниманием, и останется она, бедная, навек не то старой девой, не то соломенною вдовой.
Вскоре Галю знакомят с одним молодым человеком. Его зовут Геннадий. Через несколько месяцев он получит диплом инженера. Он действительно очень милый, культурный юноша. Ему действительно очень нравится Галя. И хотя у нее нет к нему никакой любви, он тоже чем-то ей симпатичен. Проходит несколько месяцев и, подчиняясь не голосу сердца, а настойчивости своей мамы, Галя выходит за Геннадия замуж.
Галина мама считает это редкой удачей. Ей досадно лишь оттого, что она не может раззвонить о своем подвиге друзьям и знакомым. Она хитра и достаточно умна, эта Галина мама. Она-то не проговорится, будьте уверены. А чтобы никакие соблазны не обуревали и Галю, беспокойная женщина снова снимается с места и вместе с мужем и Мариной уезжает в Казахстан, к двоюродной сестре, оставляя Галю и Геннадия самостоятельно вить свое гнездышко: ей за дочь уже не страшно — пусть живет как хочет.
«С глаз долой — из сердца вон», — решает Галина мама. Разлучили Галю со Славой, она и выкинула его из головы. Теперь уедет Марина, и Галя совсем забудет про то, что было.
Сбывается и эта мамина надежда. Галя редко вспоминает о Марине: новые заботы, уйма хозяйственных дел, институт отвлекают ее от недозволенных дум. Правда, нет-нет да и вспомнится Слава, его шутки, его глаза, его руки. Но Галя отгоняет эти бередящие душу мысли: детство кончилось, началась другая, взрослая жизнь.
«Брось несбыточные надежды, смотри на вещи трезво», — говорила мама. И Галя старается.
«Где ты видела настоящую любовь? — вопрошала мама. — Разве она есть?» Всходит, нету, если ее обманул даже Слава.
Галя верная жена, хорошая хозяйка. А на душе пусто, эту пустоту не заполнишь вылазками в театр или вечерами с танцами. Пусто на душе, и от этого жизнь скучна и пресна. Но все же она идет своим чередом, и скоро на свет появляется Женька, сын Геннадия и Гали.
Проходит еще несколько лет. Ни взлетов, ни падений. Кончен вуз, неплохая работа, и комната, слава богу, ничего, и муж «не пьет, не гуляет».