Нажимаю «ответить». Не смею писать от имени Сэма его собственному отцу, это уж слишком. Но я могу завязать общение. Могу дать знать одинокому старому человеку, что его услышали.
Здравствуйте!
Это помощница Сэма. Хочу сообщить вам, что Сэм будет на конференции компании в Хэмпшире на следующей неделе, 24 апреля. Он остановится в гостинице «Чиддингфорд». Уверена, он ждет встречи с вами.
Всего наилучшего,
Поппи Уотт
Нажимаю «отправить», пока не успела испугаться собственной наглости, и какое-то время даже дышать не могу. Я прикинулась секретаршей Сэма. Написала его отцу, влезла в его личную жизнь. Он придет в ярость, когда узнает об этом, — и мне остается лишь дрожать от страха.
Но иногда надо быть смелой. Иногда нужно объяснять людям, что в жизни важно, а что нет. И я чувствую, что поступила правильно. Было нелегко, но я сделала это.
Опять вижу отца Сэма: он сгорбился за письменным столом, седая голова опушена. На компьютер приходит письмо, и морщинистое лицо озаряется надеждой. Несчастный старик открывает его… радостно улыбается… поворачивается к собаке, треплет ее по голове и говорит: «Скоро мы увидим Сэма, малыш!»
Да, я все сделала правильно.
Медленно выдохнув, открываю последнее письмо. Оно от Блю.
Здравствуйте!
Нам очень жаль, что Сэм не придет на прием в «Савой». Может, он поручит это кому-то еще? Пожалуйте, сообщите нам имя этого человека, и мы добавим его в список гостей.
С добрыми пожеланиями,
Блю
Автобус останавливается на светофоре. Откусываю от маффина и молча смотрю на письмо.
Другой человек. Это может быть кто угодно.
В понедельник вечером я свободна — у Магнуса семинар в Уорвике.
Нет ни малейшей вероятности, что меня когда-нибудь пригласят на столь роскошное мероприятие. Физиотерапевтов туда не зовут. А у Магнуса бывают лишь скучные презентации научных книг или затхлые ужины. И они никогда не происходят в «Савое». Там не бывает подарков, коктейлей и джаз-бэндов. Значит, это мой единственный шанс.
Может, такая у меня карма. Я вторглась в жизнь Сэма, изменила ее к лучшему, и таково будет мое вознаграждение.
Пальцы начинают бегать по кнопкам, прежде чем я принимаю решение.
Спасибо за ваше письмо. Сэм отправит на прием Поппи Уотт.
7
Кольцо-подделка идеально!
Ладно, не идеально. Оно чуть меньше, чем настоящее. И немного тоньше. Но разве это кто-то заметит, если не с чем сравнить? Я носила его весь день, и мне было удобно. Оно легче, чем оригинал, и это его достоинство.
Я закончила последнюю процедуру и стою у стойки регистратуры. Все пациенты ушли, даже моя любимая миссис Рэндэл, с которой мне пришлось быть построже. Велела ей не показываться мне на глаза две недели, делать упражнения дома и даже снова начать играть в теннис.
Тут-то все и открылось. Оказалось, старушка нервничала из-за того, что боялась подвести своего партнера по парной игре, и приходила к нам, чтобы обрести уверенность в себе. Я заверила ее в том, что она совершенно готова играть, и попросила прислать мне результаты матчей, прежде чем снова явиться в клинику. Сказала, что если уж дело на то пошло, то я сама буду играть с ней в теннис, и тут она рассмеялась и признала мою правоту — мол, она действительно ведет себя глупо.
Когда она ушла, Анжела поведала мне, что миссис Рэндэл играет в теннис как профи и даже участвовала в юношеском Уимблдоне. Ничего себе! Хорошо, что мы с ней не стали играть, ведь у меня бэкхэнд так себе.
Анжела уже ушла. Остались только я, Анна Лиза и Руби. Мы изучаем кольцо. В клинике тихо, лишь шумит летний дождь за окном. Только что стоял ясный ветреный день, и вдруг в окно начали барабанить капли.
— Замечательно! — энергично кивает Руби. Сегодня она стянула волосы в хвост, и он подпрыгивает при каждом движении головы. — Очень хорошо. Не отличить.
— Я бы отличила, — тут же заявляет Анна Лиза. — Зеленый не того оттенка.
— Правда? — расстраиваюсь я.
— Вопрос в том, насколько наблюдателен Магнус, — говорит Руби. — Он вообще смотрит на кольцо?
— Не думаю…
— Нужно какое-то время держать от него руки подальше, чтобы чувствовать себя в безопасности.
— Держать руки подальше? Как это?
— Сдерживай себя! — ехидно советует Анна Лиза.
— А родители? — спрашивает Руби.
— Они захотят увидеть кольцо. Мы встречаемся в церкви, освещение там тусклое, но… — Я, занервничав, покусываю губу. — О боже. Оно выглядит настоящим?
— Да! — успокаивает меня Руби.
— Нет! — твердо объявляет Анна Лиза. — Прости, но нет. Если приглядеться.
— Не позволяй им этого! — советует Руби. — Если они начнут вглядываться, отвлеки их.
— Как?
— Упади в обморок. Притворись, что у тебя припадок. Скажи, что беременна.
— Беременна? — Я сдерживаю смех. — Ты рехнулась?
— Просто пытаюсь помочь, — защищается Руби. — А вдруг они обрадуются? Может, Ванда мечтает стать бабушкой.
— Нет, вряд ли. Она насмерть испугается.
— Вот и хорошо! Тогда точно забудет про кольцо. Остолбенеет от ярости. — Руби довольна, словно решила все мои проблемы.
— Спасибо большое. Мне не нужна остолбеневшая от ярости свекровь!
— Она в любом случае разъярится, — пророчит Анна Лиза. — Просто нужно решить, что хуже — беременная невестка или негодная невестка, потерявшая бесценное фамильное кольцо. Я бы поставила на беременность.
— Хватит! Не буду я говорить, что беременна! Думаю, все будет хорошо. Все будет хорошо, — повторяю я, стараясь убедить себя в этом, и тру искусственный изумруд. — Все будет хорошо.
— Это Магнус? — вдруг оживляется Руби. — На той стороне улицы?
Прослеживаю ее взгляд. Точно он, собственной персоной. Прячется под зонтом от дождя и ждет, когда загорится зеленый свет.
— Черт! — Вскакиваю на ноги и пихаю левую руку под мышку. Нет. Это выглядит странно. Засовываю в карман халата, но рука торчит из него под каким-то неестественным углом.
— Не годится, — заключает Руби. — Никуда не годится.
— И как же мне бы-ы-ы-ы-ыть? — скулю я.
— Крем для рук. — Она берет тюбик. — Я сделаю тебе массаж. А потом на кольце останется немного крема. Будто случайно.
— Гениально! — Смотрю на Анну Лизу и моргаю от удивления. — Анна Лиза… Что ты делаешь?
Она успела подкрасить губы блеском, надушиться, а теперь распускает волосы.
— Ничего! — огрызается Анна Лиза.
Руби энергично втирает мне в руку крем.
Дверь отворяется, и появляется Магнус, стряхивая воду с зонта.
— Привет, девушки! — Он так сияет, словно мы благожелательная публика, ожидающая его появления на сцене. И полагаю, так оно и есть.
— Магнус! Давай я возьму твою куртку, — бросается к нему Анна Лиза. — Все в порядке, Поппи. У тебя массаж. Я поухаживаю за Магнусом. Хочешь чаю?
О-о! В этом вся Анна Лиза. Она помогает Магнусу снять куртку-френч. И делает это слишком уж медленно. И вообще, зачем ему снимать куртку? Мы сейчас уйдем.
— Мы почти закончили, — говорю я. — Правда, Руби?
— Не спеши, — отзывается Магнус. — У нас полно времени. — Он оглядывается и делает глубокий вдох, словно предается прекрасным воспоминаниям. — М-м-м-м-м. Помню, как пришел сюда впервые, словно это было вчера. А ты помнишь, Поппи? Господи, это было изумительно, верно?
Он встречается со мной взглядом, глаза у него фривольно поблескивают, и я немедленно телеграфирую ему: заткнись, идиот. Он собирается навлечь на меня неприятности?
— Как твоя кисть, Магнус? — Анна Лиза приносит ему чай. — После лечения прошло три месяца, Поппи уже назначила тебе консультацию?
— Нет, — удивляется он. — А должна была?
— С твоей кистью все в порядке, — твердо говорю я.
— Можно взглянуть? — Анна Лиза игнорирует меня. — Поппи не должна заниматься твоим лечением. Конфликт интересов. — Она берет его за руку. — Где было повреждение? Здесь? — Она расстегивает ему манжет. — Здесь? — Голос у нее становится грудным, она выразительно хлопает ресницами. — Или… здесь?
Все. Мое терпение лопнуло.
— Спасибо, Анна Лиза! Но нам пора в церковь. Мы будем обсуждать нашу свадьбу.
— Кстати, — слегка хмурится Магнус, — Поппи, можно тебя на два слова? Пройдем в твой кабинет?
— О. — У меня плохое предчувствие. — Пошли.
Даже Анна Лиза сбита с толку, а Руби явно встревожена.
— Может, по чашке чая, Анна Лиза? — спрашивает она. — Мы подождем здесь. Не торопитесь.
Веду Магнуса в кабинет. Он знает о кольце. О «Скраббл». Обо всем. Он бросает меня. Ему нужна жена, с которой можно поговорить о Прусте.
— Давай запрем дверь. — Он возится с замком и спустя мгновение защелкивает его. — Чудесно! — Потом поворачивается ко мне, его глаза недвусмысленно горят. — Боже, Поппи, ты такая аппетитная.
И тут до меня доходит.
— Нет, Магнус, ты шутишь!
Он приближается ко мне с так хорошо знакомым мне выражением лица. Берется за верхнюю пуговицу моего халата, и я отталкиваю его. Это невозможно. Совершенно невозможно.
— Перестань! Я на работе!
— Знаю. — Он на мгновение закрывает глаза, словно умирает от блаженства. — Что такого особенного в этом месте? Может, все дело в твоем халате. Он ослепительно-белый.
— Не надо.
— Ты же сама хочешь. — Он теребит губами мочку моего уха. — Ну, давай же…
Черт бы его побрал, он так хорошо знает мои чувствительные места. На какое-то мгновение — одно-единственное мгновение — я почти теряю контроль над собой. Но потом, когда он снова посягает на мои пуговицы, возвращаюсь к действительности. Руби с Анной Лизой в трех шагах от нас, по другую сторону двери. Это невозможно.
— Нет! Магнус, я думала, ты хочешь поговорить о чем-то серьезном! О свадьбе, например.
— Зачем мне это? — Он нажимает на кнопку, приводящую кушетку в горизонтальное положение. — Хорошо помню эту кроватку.