— Эдам действительно обязан Дункану своим успехом, а он из тех людей, которые всегда платят свои долги. Кроме того, Дункан поверил в него, а в тех обстоятельствах вера значила для Эда гораздо больше, чем горы золота.
— Ах вот почему он ухаживает за Рэчел! — весело воскликнула Мерси. — Потому что он должен ее отцу три миллиона долларов!
Ник улыбнулся.
— Думаю, что его, как ты выразилась, ухаживание не имеет к этим деньгам никакого отношения. Мерси испытующе посмотрела на него.
— Скажи, ты ему доверяешь?
— Да.
— Все-таки он слишком похож на Тома, чтобы это не казалось… странным.
— Если я правильно тебя понял, то… Поверь, Мерси, не он это устроил. Он не красил волосы, не делал себе пластической операции и так далее… Просто Эдам таким родился, и тут уже ничего изменить нельзя. — Ник пожал плечами. — Мне приходилось сталкиваться еще и не с такими совпадениями — вот и все, что я могу сказать тебе по этому поводу.
— Он… не обидит ее?
— Не думаю. Во всяком случае — не намеренно. — Ник слегка пошевелился. — Послушай, Мерси, я тоже не знаю всех тайн и секретов Эдама, но я уверен в одном: каким-то образом он… связан с Рэчел. И, как я понял, уже довольно давно.
Мерси удивленно вскинула на него глаза.
— Ты хочешь сказать, что они были знакомы раньше?
— Нет, не это… — Ник досадливо прищелкнул пальцами и сморщился. — Это — другое. Я даже не знаю, как сказать… Я не верю в мистику, в астральные связи, карму и прочее, но связь, о которой я говорю, похоже, из этой области. С самого начала я чувствовал, что Эдам действует только ради Рэчел. Конечно, он хотел вернуть долг, хотел выяснить, кто убил Дункана Гранта и его жену, чтобы вывести преступников на чистую воду, но на самом деле он приехал в Ричмонд не за этим. Эдам приехал ради Рэчел, и это решение он принял еще до того, как узнал, что ей грозит опасность.
— А ты уверен, что они впервые увидели друг друга две недели назад?
— Насколько я знаю — да. Правда, Дункан наверняка обратил внимание на его сходство с Томом и мог показать Эдаму фотографию твоего брата, а заодно — и снимок своей дочери, но это, наверное, не объясняет всего.
Мерси покачала головой.
— Все это так сложно, непонятно, необъяснимо. Просто невероятно. Кстати, я так и не поняла, зачем кому-то понадобилось убивать Рэчел? Чем она помешала Уолшу? Ведь главной опасностью для него был, наверное, сам мистер Дункан…
— Если бы мы знали это, тогда, наверное, все встало бы на свои места.
— Ник, — сказала Мерси решительно. — Я должна помочь вам!
— Нет. Я не хочу, чтобы ты имела к этому делу хоть какое-то отношение.
— Но я же не прошу дать мне снайперскую винтовку и отправить на охоту за Уолшем! Я могу помочь вам иначе. В конце концов, мистер Дункан был моим боссом, и я тоже многим ему обязана.
— Послушай, Мерси, камень, который мы столкнули с горы, уже набрал скорость; он потянет за собой другие камни, а я не хочу, чтобы ты оказалась на пути у этой лавины. Прошу тебя: держись от всего этого подальше, чтобы я мог быть спокоен хотя бы за тебя. Это и будет твоя главная помощь!
Мерси открыла было рот, чтобы рассказать Нику о своих компьютерных поисках, но внезапно-передумала. Она и сама не очень-то верила, что сможет найти в этих, перепутанных файлах что-нибудь стоящее.
— Мерси? — Ник с подозрением посмотрел на нее, и она поспешно сделала невинное лицо.
— Хорошо, — сказала она с напускной покорностью. — Я буду сидеть в офисе и заниматься своими делами, если ты обещаешь, что впредь будешь мне все рассказывать.
— Обещаю.
— Вот и хорошо. А теперь, будь добр, убери куда-нибудь этот поднос — он мне мешает.
Глава 17
За поворотом начинался уже знакомый длинный темный коридор, но Рэчел не собиралась идти в ту сторону. Не в этот раз, не сегодня.
И вообще никогда.
Одной мысли о том, чтобы снова увидеть, как истязают Эдама безжалостные тюремщики, было достаточно, чтобы Рэчел повернулась и пошла в обратном направлении.
Вскоре неоштукатуренные стены коридоров сменились гладкими, выкрашенными теплой бежевой краской панелями, а кованые подсвечники и коптящие факелы уступили место изящным электрическим светильникам на тонких позолоченных кронштейнах, и Рэчел испытала невероятное облегчение от того, что вырвалась, наконец, из мрачной темницы.
— Секреты… У каждого — свои секреты… — Этот шелестящий голос пронесся по коридору вместе с ледяным сквозняком, и Рэчел остановилась, прислушиваясь.
— Кто… здесь? — спросила она робко, чувствуя в горле странную сухость.
— Ты должна узнать его тайну, Рэчел.
— Это ты, Том?
— Тайну, которую он прячет…
— Почему бы тебе сразу не сказать, в чем состоит эта тайна? Или, на худой конец, где мне искать? — спросила Рэчел, чувствуя, как вместе со страхом в ней растет разочарование.
— Ты уже знаешь.
— Нет, я только…
— Ты знаешь. Ты должна только вспомнить.
— Но почему ты не хочешь мне помочь?
— Я не могу, Рэчел.
— Том, пожалуйста!
Расплывчатая, неясная фигура выступила навстречу ей из ниши в стене. Это был Том… и не Том.
— Этот дом — настоящее кладбище секретов. Разве ты еще не поняла?
Рэчел непроизвольно шагнула к нему.
— Чьих секретов?
Но Том покачал головой, и на блестящей поверхности его маски вспыхнули и погасли отраженные огни светильников.
— Я не хочу сделать тебе больно.
Рэчел нахмурила брови. Она ничего не понимала.
— Почему мне должно быть больно, если ты скажешь, чьи это секреты?
— Ты сама поймешь, когда узнаешь.
— Это кто-то, кому я доверяю? Том ничего не ответил.
— Кто-то, кого я люблю?
— Ты должна проверить все укромные уголки, все потайные места.
Том попятился, словно хотел укрыться от света в тени, из которой появился.
— Том, подожди!.. — Рэчел рванулась к нему, но в нише уже никого не было.
Оглядываясь по сторонам, словно надеясь все-таки увидеть, Рэчел внезапно обнаружила, что крашеные панели исчезли, и она стоит посреди голого каменного коридора — темного, холодного, сочащегося сыростью.
— Нет, нет! Я не хочу оставаться здесь!.. Уведи меня отсюда.
— Ты должна…
— Но я уже видела его. Ты меня заставил. Я больше не хочу, не могу…
Знакомая железная дверь вдруг оказалась прямо перед ней, но на этот раз из-за нее не доносилось ни звука.
И она была не заперта — ржавый замок валялся тут же на полу.
— Открой дверь, Рэчел.
— Зачем? Что я там увижу?
— То, что должна увидеть. Открой дверь.
На этот раз Рэчел показалось, что голос доносился из-за двери, и, вздрагивая то ли от холода, то ли от страха, она неуверенно взялась за ручку.
Взвизгнули ржавые петли, железо проскрежетало по бетону.
Сначала она не видела ничего, в камере было темно, как в могиле. Потом в самом ее центре появилась крошечная сверкающая точка. Она росла, раскаляясь все сильнее, так что в конце концов глаза Рэчел заслезились от яркого света.
И тут она заметила его. Он был один и стоял под той самой балкой, на которой палачи подвесили его в прошлый раз.
—Том?
— Нет. Да.
— Я… не понимаю…
Он снял маску Тома, и она увидела лицо Эдама, покрытое пятнами засохшей крови.. Это тоже была маска.
— Кого из нас ты любишь, Рэчел? — спросил ее голос Эдама.
— Я… я люблю тебя.
— А кто я?
— Эдам. Эдам Де… лафилд.
— Ты уверена?
Рэчел неожиданно почувствовала гнев.
— Перестань! — воскликнула она. — Это — глупая игра, и она мне надоела!
— Игра? Я не стал бы играть с тобой в игры, Рэчел. Все это очень серьезно.
Эдам… Нет, то, что она видела перед собой, внезапно заколебалось, задрожало, как жарким летним полднем дрожит горячий воздух над раскаленным асфальтом, и растаяло. Голос, донесшийся до Рэчел секунду спустя, раздавался уже из пустоты.
И это был голос Эдама!
— Не слушай его, Рэчел! — сказал он. — Не слушай, ведь это не я. Неужели ты не понимаешь? Он хочет вернуть тебя!..
Рэчел попятилась.
— Что?.. Кто — он? Кто ты?
— Он, Томас Шеридан. Он хочет вернуть тебя себе.
— Но Том… мертв!
— Да, Рэчел, Том мертв.
В центре комнаты снова появилась неясная, расплывчатая фигура. Она шагнула к Рэчел, протянула к ней руки.
— Рэчел, моя Рэчел!.. Иди ко мне, любимая!
На нем все еще была надета маска с лицом Эдама, но из пустых глазниц сыпались на пол жирные желтые черви и черная могильная земля, а изо рта стекала тонкая струйка крови.
Рэчел громко крикнула и, круто повернувшись, не разбирая дороги, бросилась прочь.
Но его гулкие шаги и настойчивый шепот звучали, казалось, прямо за ее спиной…
Эдам вздрогнул и резко сел на кровати. В его ушах все еще раздавались отчаянные крики Рэчел, за которой гналось что-то большое и бесформенное. Лишь увидев, что номер гостиницы освещен ярким утренним солнцем, он немного успокоился.
В комнате никого не было, ничто ему не угрожало.
Значит, понял Эдам, это был сон.
Еще один страшный сон.
—Господи Иисусе!.. — пробормотал он.
Прижавшись спиной к спинке кровати и подтянув колени к самому подбородку, Рэчел ждала, пока пройдет дрожь, сотрясавшая все ее тело.
На это потребовалось много времени.
Когда рано утром Эдам приехал в усадьбу Грантов, Рэчел уже встала. Она сидела за столом на задней террасе, а перед ней остывал на подносе нетронутый завтрак. О приезде Эдама она пока не знала — Фиона, очевидно, витала его уже настолько своим, что, когда он позвонил у парадной двери, она просто сказала ему, где можно найти Рэчел. И вот теперь он стоял у выхода на террасу, незаметно наблюдая за ней.
Эдам сразу заметил, что Рэчел выглядит усталой и измотанной. Лицо ее осунулось и было бледным, как после бессонной ночи, а вокруг глаз залегли темные круги. Очевидно, ее снедала какая-то тревога, которая не давала ей покоя.