И они сели завтракать.
Америка
Мы – сновиденье тех, кто грезит нами,
Земля, куда слетаются ночами,
Сомненьями терзаясь в самолетах,
Все иноземцы, приземляясь там,
Где мы, глупцы, бездумно процветаем,
В упор не видя, что мы стали теми,
Какими целый мир мечтает быть.
И в самоослеплении, как в шорах,
Мы зримую мечту свою – не видим.
Нам невдомек, какое чудо
Мы сотворили.
Проклятья пусть застрянут в наших глотках.
Мир, исхитряясь, ищет варианты,
Как к нам переселиться навсегда.
Мы же деловито
Планируем, как улизнуть отсюда.
– Вот дураки! – орут новоприбывшие из Чада.
– Вы сбрендили! – вопят иракцы. – Мы бы душу
Про́дали, на вашем месте лишь бы оказаться!
Взгляните ж на себя со стороны
Глазами нашими. Свободы лес вы исходили
И вдоль и поперек, а леса за деревьями
Вы, черт возьми, не разглядели!
На берег наш выносит день за днем
С десяток тысяч странников. И что же?
Нам не понять – с чего так разгалделись
И в честь чего они ликуют?
Беги, согрей им душу!
Америка ль тебе не по нутру?
Присядь и загляни в глаза им и прозрей,
Америка! Ты стала всем,
Во что изверившийся мир хотел бы верить!
И каждый год пусть волны иммигрантов
Накатывают – все равно
Зовущим очагом ты остаешься для тех,
Кто спать ложится с картой путеводной,
Ты – сновиденье всех, кто грезит нами.
Годы вашей жизни
В 2012 году Рэй Брэдбери ушел из жизни, но не из литературы, не из нашей памяти, не из наших сердец. Он прожил счастливую жизнь писателя – признание пришло к нему заслуженно и на всю жизнь. Автор несметного множества романов, рассказов, стихов, эссе, пьес, опер и сценариев, Брэдбери останется в литературе благодаря трем романам – «Марсианские хроники» (1950), «451 градус по Фаренгейту» (1953), «Вино из одуванчиков» (1957) и трем сотням незаурядных рассказов.
Вот как представляет самого себя читателям Брэдбери в предисловии к сборнику «К – значит «Космос»:
«Жюль Верн – мой отец, Герберт Уэллс – мой многомудрый дядя.
Эдгар Аллан По – мой кузен, у него перепончатые крылья, как у летучей мыши, он жил у нас на чердаке.
Флэш Гордон и Бак Роджерс – мои друзья и братья.
Теперь вы знакомы с моей родней.
После всего этого уже совершенно очевидно, что Мэри Уолстонкрафт Шелли, автор «Франкенштейна», – моя мать.
С такой родословной я мог стать только фантастом, автором самых непостижимых, умопомрачительных сказок, а кем же еще?»
А вот как, не без укоризны, о Брэдбери высказался американский фантаст Лайон Спрэг де Камп в своей рецензии на «Марсианские хроники»[5]:
«Брэдбери представляет традиции антинаучной фантастики, подобно Олдосу Хаксли, который не видит ничего хорошего в машинном веке и с нетерпением ждет, когда тот сам себя погубит».
Брэдбери иначе объяснил свою принадлежность к подвидам фантастики: «Во-первых, я не пишу научную фантастику. Я написал всего одну научно-фантастическую книгу, и это «451 градус по Фаренгейту». Научная фантастика есть изображение реального, а фэнтези – изображение нереального. Так, «Марсианские хроники» не есть научная фантастика, а фэнтези. Поэтому эта книга долго продержится – ведь это греческий миф, а мифы наделены жизнестойкостью».
В статьях, посвященных Рэю Брэдбери после его кончины, говорилось, что это он «первый придал научной фантастике литературность», «привил уважение к научной фантастике». Его сравнивали с видными представителями жанра – Артуром Кларком, Робертом Хайнлайном и Куртом Воннегутом. Однако сказочник Рэй Брэдбери все-таки ближе к Торнтону Уайльдеру, Шервуду Андерсону или Уильяму Сарояну, как писал нью-йоркский искусствовед Джеймс Абботт, подытоживая содержание многочисленных некрологов и прощальных речей в своем блоге[6].
Впрочем, Л. Спрэг де Камп в той же рецензии подметил это сходство еще за 60 лет до него:
«Брэдбери – способный молодой писатель, который только выиграет, если избавится от влияния Хемингуэя и Сарояна либо их подражателей. У Хемингуэя он перенял привычку нанизывать множество коротких простых предложений, а также беспристрастный или безразличный взгляд на мир. Все персонажи характеризуются только своими внешними проявлениями. Этого, может, и достаточно для героев Хемингуэя с их неандертальским складом ума, который не представляет никакого интереса для исследователя, но малопригодно для насыщенной идеями литературы.
От Сарояна (или, может, Стейнбека?) ему досталась слащавая сентиментальность. Он пишет «душевные» рассказы, вроде тех, что зовутся «человечными», населенными «маленькими людьми» по имени Мама, Папа, Эльма и Дедушка. Они родом из малых американских городишек и точно такие же тиражируют на Марсе. Они принадлежат к известной нам всем разновидности, называемой «милые, но скучные».
Это стандартный набор упреков, предъявлявшихся Хемингуэю за «телеграфный стиль» и Сарояну – за «сентиментальность», с которыми можно соглашаться или не соглашаться. Важно, что духовное и поэтическое родство Брэдбери и Сарояна было подмечено разными авторами и в самом начале, и в конце творческого пути Брэдбери. «Душевность» и «человечность» рассказов, провинциальность персонажей в данном случае преподносятся как их недостаток, но зато взыскательный критик уловил общую для обоих писателей тональность, о чем речь еще пойдет ниже.
К этим двум голосам присоединяется и голос Марты Фоли, которая вместе со своим супругом Витом Барнетом редактировала журнал «Стори». В декабре 1933 года редакторы этого престижного издания сообщили в письме Уильяму Сарояну о том, что его рассказ «Отважный юноша на летящей трапеции» будет напечатан в февральском номере журнала. Здесь печатались такие выдающиеся авторы, как Шервуд Андерсон, Эрскин Колдуэл, Уильям Фолкнер, Гертруда Стайн и другие; а теперь и ему, Сарояну, предоставлялась возможность стать членом этого эксклюзивного клуба. Так двадцатипятилетний Сароян впервые получил доступ к общенациональной аудитории. Благодаря этой публикации в октябре 1934 года издательством «Рэндом хаус» был напечатан первый сборник рассказов Сарояна под редакцией В. Барнета и М. Фоли – «Отважный юноша на летящей трапеции».
На протяжении многих лет Марта Фоли включала произведения Сарояна в сборники лучших американских коротких рассказов. Работая в архиве Сарояна в Стэнфордском университете, я нашел переписку Сарояна с М. Фоли, в которой они обговаривают условия публикации его рассказов. И в одном из таких деловых, но теплых и доброжелательных писем М. Фоли сообщает Сарояну о замечательном двадцатидевятилетнем писателе по имени Рэй Брэдбери, напоминающем ей Сарояна, который встретился ей приблизительно в таком же возрасте. М. Фоли советует Сарояну познакомиться с Брэдбери. Она пишет, что остерегается говорить людям: «вы понравитесь друг другу», потому что не любит предвосхищать события. Вместо этого она предполагает: «Будем считать, что вы возненавидите друг друга всеми фибрами своей души».
Это письмо Марты Фоли датировано 25 июня 1951 года. Сарояну почти сорок три года. Он многого достиг, его заслуги отмечены Пулитцеровской премией (1940) и «Оскаром» (1943), но громкий успех тридцатых-сороковых годов уже не повторится. Более того, в послевоенные годы Сароян переживает творческий кризис, о чем пишет в эссе «Папина бессонница» в 1950 году.
Рэй Брэдбери, напротив, только начинает свое восхождение. Его имя уже встречается на одной обложке с именем Сарояна. В 1950 году он опубликовал «Марсианские хроники». К моменту знакомства с Сарояном «Хроники» уже выдержали четыре издания. В 1953 году будет опубликован «Фаренгейт 451», а в 1957 году – «Вино из одуванчиков». Слава Р. Брэдбери будет расти год от года.
Сароян откликается на предложение М. Фоли и 30 июля 1951 года пишет письмо Рэю Брэдбери. Он предлагает Брэдбери позвонить ему в офис, встретиться за обедом и поговорить о коротких рассказах, о Марте Фоли и о литературе вообще.
Что ответил Брэдбери Сарояну, позвонил ли он ему, встретились ли они? В архивной папке с письмом Сарояна больше ничего не оказалось. Об этом можно было бы забыть, если бы не одно обстоятельство. Еще до того, как мне встретились эти письма, у меня появились основания предполагать, что Брэдбери был знаком если не с Сарояном, то с его произведениями. К этой мысли я пришел при сравнении творчества этих авторов, которое позволяет провести ряд параллелей между ними. Наряду с этим есть примеры, свидетельствующие о влиянии Сарояна на Брэдбери.
У обоих авторов встречается тот же лирический герой – донкихотствующий, чудаковатый, незадачливый, эксцентричный, одержимый, самоотреченный. У Сарояна фермер мечтает облагородить калифорнийскую пустыню гранатовыми деревьями, а у Брэдбери герой занимается озеленением Марса. У Брэдбери одни персонажи изобретают Машину времени, другие Машину счастья, третьи мастерят «настоящую египетскую мумию» или «космическую» ракету. У Сарояна мальчики стараются оживить испорченные механизмы, с нетерпением ждут, когда из яйца спасенной ими курочки вылупится цыпленок, учатся играть на разных музыкальных инструментах. У Брэдбери герой мечтает о звездах, у Сарояна – восхищается величием Космоса.
Детство Сарояна и Брэдбери прошло в провинциальных городах Америки. Они создали циклы рассказов о своих родных городах и их обитателях, в основном детях. Детская тема у них зачастую неразрывно связана с этими городами. Сароян и Брэдбери воспевают мальчишеский задор, непоседливость, озорство, резвость. У Сарояна это цикл рассказов про Арама, Крикора и других, действие которых разворачивается во Фресно, штат Калифорния. У Брэдбери это серия рассказов про вымышленный город Гринтаун (он же – родной Уокиган, штат Иллинойс).