- Встань, Картузов! Если ты хочешь что-нибудь добавить, скажи об этом всему классу.
- И скажу! - лениво поднимается из-за парты Лешка. - Не подтверждает моя практика вашей теории, Вера Петровна.
- Любопытно, - улыбается учительница. - Значит, по-твоему, есть исключения из этого правила?
- Сколько угодно! - прет напропалую Лешка. - бот, скажем, посылает меня мать за квасом. Знаю точно, мерил не раз - в бидончик входит ровно два литра. А из квасной бочки мне наливают два с половиной. Когда иду за пивом для отца, в тот же бидон втискивается уже три литра. Выходит, и квас и пиво поддаются сжатию, их можно утрамбовать при желании…
Лешка Картузов смотрит хитреньким глазом на физичку, а та платок теребит и молчит. Вот почему она промолчала, почему?..
Сергей мысленно поставил себя на место молоденькой учительницы. А что, в самом деле, ответить? Что есть еще у нас вороватые продавцы? А не смутит ли это чистую детскую душу?.. С другой стороны, рушится в глазах учеников первый закон гидродинамики. Ах, если бы пединститут давал готовые рецепты на все случаи жизни!..
На Сергея выжидательно смотрели озерно-голубые глаза Эрика, в глубине которых пряталась лукавая смешинка: ну-ка, что ответит старший товарищ? Курсиш подняв с земли гнилую щенку.
- Есть у нас в цехе Валерка Дюндин. На мой взгляд, в нем сосредоточились все отрицательные качества: он и пьянчуга, и драчун, и рвачишка - все ищет работенку полегче да повыгодней. Ну вот рассуди теперь, Шкетик, можно ли его считать истинным рабочим? Он один у нас в цехе, один, но заметный: дня не проходит, чтоб его где-нибудь не прорабатывали. Я к тому говорю, что плохое всегда бросается в глаза, оно всегда на виду. Но по одной щепке обо всем лесе не судят, понял, Шкетик? - Сергей размахнулся и зашвырнул щепку в дальний угол.
Эрик упрямо тряхнул головой.
- А Валет говорил, что все воруют, лгут, ловчат, приспосабливаются. А если кто не ворует, так только потому, что дурак.
Сергей расхохотался.
- Ну, Шкетик, с тобой, я вижу, не соскучишься. Удобная философия: не воруют одни дураки, мы умные - потому и воруем. Так?
- Примерно, - смущенно улыбнулся Эрик.
- Дешево тебя купили, очень дешево. Впрочем, и меня когда-то не дороже… Ну и как, много радости ты получил от дружбы с Валетом?
- Он обещал мне помочь отца разыскать…
- Ах, вот, ещё чем он тебя завлек! Запомни, Эрик: никогда и никому Валерка Дьяков добра не делал. Не та натура, понял? Ну, бери тот, что поменьше, и потопали.
Эрик робко и жалобно заглянул в глаза Курсишу:
- Дядя Сережа, а меня вправду не посадят?
Сергей озорно подмигнул:
- Не трусь, Мышонок! Раньше сядешь, - раньше выйдешь… Это у нас так в колонии говорили.
12
Я сидел в своем кабинете и писал повестку для вызова в райотдел Дюндина Валериана Георгиевича, 1956 года рождения, беспартийного… Выяснились два настораживающих обстоятельства: Дюндин был в числе зевак, когда .раненого таксиста увозила «Скорая помощь», и под глазом у него красовался здоровенный синяк, как будто он только что с кем-то додрался. С кем?.. Тут было над чем поразмыслить!..
Однако поразмыслить мне не удалось: дверь распахнулась и в кабинет стремительно вкатилась Булкина. В руке она держала большую хозяйственную сумку, из которой торчали куриные ноги и морковные хвостики.
- Здравствуйте, товарищ расследователь! - бухнула она с порога.
Я про себя чертыхнулся - вот уж не вовремя, - но изобразил на лице самую хлебосольную улыбку, на какую только был способен.
- Добрый, день, Ольга Павловна! Проходите, присаживайтесь, рассказывайте.
Вроде бы ни я, ни Бурцев ее не вызывали. Сама пришла!
Ольга Павловна уселась основательно, готовясь к неспешному задушевному разговору.
- Вообще-то я хотела с Петровичем, участковым нашим, повидаться, во на худой конец можно и. с тобой потолковать. Ты ведь тоже в законах соображаешь?
У кого спрашиваешь, бабуля? У выпускника юрфака, не добравшего одной пятерки до диплома с отличием? Я снисходительно усмехнулся.
- Кое-что смыслю. Так, самую малость…
- Да мне много й не надо, . успокоила Булкина. - Я почему пришла? Интересуюсь узнать, когда мне выплатят мои денежки?.. Или вот что - ты только укажи, где у вас тут касса, а уж я сама все разузнаю.
- Ничего не понимаю! Какие деньги?
- Как это какие, как это какие? - всполошилась старушка. - Пол год а за квартиру не плочено, это пустяк, по-твоему?.. Да плюс за свет, за газ, за электричество!.. Валерка-то Дьяков - квартирант мой бывший - у вас, вот к вам я и пришла.
- Ах, вон оно что! Так это вам надо в суд обращаться. Там ваш иск рассмотрят и, по всей вероятности, удовлетворят. По государственным расценкам.
- По государственным? - разочарованно протянула Булкина. - Это что же, по десять копеек за метр?.. - Она быстро-быстро зашевелила губами, подсчитывая. убытки. - Нет уж, спасибочки, себе дороже… Увидите Валерку, передайте - прощаю я ему все его долги. Хоть и злыдень он и чуть жизни меня не решил - все равно прощаю. По доброте и мягкодушию!..
Она встала и решительно двинулась к выходу.
- Минутку, Ольга Павловна! - остановил я ее у самых дверей. - За это время никто к вам не наведывался? Девчонка черноволосая не заглядывала?
Булкина в отчаянии всплеснула руками.
- Ну, ты гляди, какая память дырявая! И ведь давно уже не девичья… - Она уселась на прежнее место. - Сижу и думаю, все сижу и думаю - чего забыла? А у самой для тебя сюрприз припасен… Взяла я обратно из Серегиной комнаты свою книжку, а она и выпади оттуда - Серегина присуха. - Булкина порылась в сумке и протянула фотографию: - Вот она - собственной персоной.
Я взял снимок. Распущенные по плечам темные волосы… лихо вздернутый нос… крупные чувственные губы…
- Черныш?! Ну, спасибо, Ольга Павловна! Это прямо-таки царский подарок!
Булкина заглянула через мое плечо.
- Волосы уж больно хороши!.. А губы, ты на губы посмотри - яркие, сочные, грешные… У, греховодница! Совсем как я во младости!..
- Спасибо, спасибо, Ольга Павловна! Вы не представляете, как нас выручили!
- Почему это не представляю? - слегка даже обиделась Булкина. - Все я представляю - не дура, чай… Ну, я пошла, поклон Петровичу. А Валерке привет - молочно-диетический, естественно…
Я проводил Булкину до дверей и снова стал изучать снимок. Так это она была в субботу на Гончарной? Если она, тогда ранение таксиста замыкается на Валете и искать больше некого… Какая-то назойливая мыслишка вьется в голове, я ее отгоняю, она вновь возвращается. Ну, хорошо, была девчонка на Гончарной. Но где уверенность, что скандалил с ней именно Валет? Это мог быть совсем другой парень - тот, кому маэстро сбривал баки, кого видел Прибылов… Переворачиваю снимок, на обороте, надпись: «Пусть этот снимок и невзрачен, но он напомнит обо мне, как поздней осенью цветочек напоминает о весне». До чего трогательно! Вот-вот слеза хлынет!..
Внезапно кабинетную тишину прорезает требовательный телефонный звонок, в трубке слышится радостно возбуждённый голос Сушке.
- Дмитрий Дмитриевич? Как хорошо, что я вас застала! Приходите сию же минуту - объявился ценный свидетель.
- Кто, Галина Васильевна?
- А вот и не скажу! Придете - увидите…
Мое первое впечатление меня не обмануло.- есть в Сушко очень милая женская лукавинка. Жаль только, проявляется она лишь в телефонных разговорах, встречи в ее кабинете проходят гораздо суше и официальней.
Не знаю почему, но свидетель у меня симпатий не вызвал. Быть может, потому, что он кидал слишком пылкие взгляды на Галину Васильевну. То есть «кидал» - не то слово, он просто не отрывал от нее своих огромных окуляров, обрамленных в модную черную оправу. Даже отвечая мне, свидетель ухитрялся не сводить глаз со следователя. Я вполне закономерно решил, что воспитание он получил незавидное, хоть и носит звание научного сотрудника. Младшего, уточнил я с некоторым злорадством. Да, недалеко ты ушел для своих тридцати с хвостиком…
Однако, отбросив личные антипатии, должен признать, что непредвиденный очевидец дал весьма ценные показания. Оказывается, в такси был пассажир!.. Этот МНС и был…
- Эдуард Юрьевич, - обратилась к свидетелю Сушко, - повторите, пожалуйста, как можно подробней инспектору Агееву все то, что вы рассказывали мне.
- Охотно, охотно повторю свое сообщение, - зачастил, заскороговорил свидетель. - Я, видите ли, занят серьезной научной работой - коллеги считают, что она может претендовать на кандидатскую, - и потому тружусь, не считаясь со временем, зачастую прихватываю и субботы. В тот злосчастный день я задержался в лаборатории допоздна - у меня не получалась очень важная реакция, а в понедельник я должен был выехать в командировку - на часах было, это я хорошо запомнил, двадцать два тридцать пять, и - такая удача! - у самых дверей института поймал такси. На этом к сожалению, мое везение кончилось - при повороте с Ключевой на Гончарную машина сломалась. Водитель остался ее чинить, а я решил пойти пешком, тем более что идти осталось немного - живу я на Литейной. Очень очень славный юноша, неужели он действительно при смерти? Всю дорогу: он насвистывал. Рондо-каприччиозо… этого… как его… ну, неважно! Я даже постеснялся дать ему чаевые, потому что…
- Скажите, - с трудом ворвался я в его монолог,- почему вы пришли к нам только сейчас? Если вы живете так близко от Гончарной, вы не могли не знать о случившемся.
- Я уже объяснял Галине Васильевне, охотно поясню и вам. По стечению обстоятельств узнал я о происшествии лишь сегодня и сразу после работы поспешил в прокуратуру. Дело в том, что в воскресенье рано утром я уехал на дачу - у моего отца дача за городом, - а оттуда, не заезжая домой, отправился, как я уже говорил, в командировку. Вернулся я только сегодня, и если могу быть чем-нибудь полезен, спрашивайте, я охотно расскажу все, что знаю,
- Когда вы шли по Гончарной, вам кто-нибудь встретился?