- Во что он был одет?
- Как всегда, в серый пиджак.
- А брюки?
- Брюки? Темные, наверное.
- В какую сторону он ушел?
- К лесу.
- Кто в той стороне живет?
- Там несколько хуторов.
- И Межсарги тоже?
- Они дальше.
- В котором часу он вернулся?
- В четверть третьего.
- Откуда вы знаете?
- Мне надо рано вставать, корову доить, вот и поглядела на часы, могу ли еще поспать.
- На следующее утро одежду ему чистили?
- Чистила, вывалялся где-то в грязи.
- И пуговицы пришивали?
- Да у него всегда так: как сковырнется на своем протезе, упадет, так пуговицы от штанов и отлетают.
Розниек выстреливал вопрос за вопросом, не давая Вилме Ошинь возможности собраться с мыслями.
- Брюки тоже были мокрые?
- Нет, чего не было, того не было.
- За ночь могли просохнуть?
- Могли. Одежду он кинул на печку. Так что же стряслось? Скажите, бога ради.
- Пока еще сами не знаем.
Внимательно разглядывая кофту тетушки Ошинь, Розниек словно невзначай поинтересовался:
- А сами вы в Межсарги не ходили? Ошинь вздрогнула.
- В Межсарги? - испуганно спросила она. - А чего мне там делать?
- Уж этого я не знаю, но визитную карточку свою оставили. - Он вынул из портфеля пробирку с обрывком нити и протянул Вилме. - Вроде бы аккурат от вашей кофты.
Ошинь протянула было руку, но тут же ее отдернула, точно обожглась.
- Не ходила, богом клянусь, не ходила, - отчаянно затрясла она головой. - Я к родичам шла, в Лаурпетеры. Это неподалеку оттуда.
- Ладно. Выясним. А сейчас брат уже воротился с работы?
- Да вроде должен быть, если опять не назюзюкался где-нибудь, - облегченно вздохнула Вилма.
Когда дверь за ней закрылась, Розниек гневно обернулся к Стабиню:
- Если ты еще когда-нибудь будешь подсказывать допрашиваемому, я тебе бутылку клея вылью за шиворот, так и знай. Будет тебе тогда симфония! А теперь сейчас же к Ошиням! Произведем обыск. Экспертиза одежды и обуви может рассказать кое-что.
XIII
Вековой лес был объят кромешной тьмой. На расстоянии двух шагов ничего не было видно. Лес замер в оцепенении. В предгрозовом безмолвии не шелохнется ни один листок. Внезапно огненный зигзаг молнии рассек небо и высветил ветхий домишко лесника Межсарги. Могучий раскат грома прогрохотал над высокой печной трубой и вершинами деревьев.
Посреди двора низкорослый плечистый мужчина инстинктивно замер и съежился, затем шлепающими шагами направился к дому. Он зажег карманный фонарик, деловито обследовал массивный висячий замок на двери и две сургучные печати. Постоял в раздумье, обошел дом и скрылся в пристройке. Немного погодя вынырнул оттуда, держа в руках ящик. Поставил его под окном, влез на него, вышиб стекло и, просунув руку вовнутрь, приподнял шпингалет. Через окно неизвестный проник в комнату. Осветил фонариком стену, снял висевшую на гвозде картину божественного содержания и стал ее рассматривать. Сверкнула молния, ударил гром - человек трусливо распластался на полу. Затем закрыл окно и принялся ворошить ящики комода и полки старинного шкафа, тщательно рассматривая каждую мелочь. Он спешил. Ему было жарко. Человек вытер влажный лоб, снял пиджак и остался в одной сорочке. Свет фонарика постепенно меркнул. Теперь уже было трудно что-либо рассмотреть. Он выпрямился, потер рукой поясницу, постоял посреди комнаты. Удар грома загрохотал почти одновременно со вспышкой молнии, ярко озарив комнату. По черепице забарабанили первые крупные капли дождя. Человек подошел к выключателю, поднял было руку, но передумал. Сняв с кроватей одеяла, он тщательно занавесил ими окна. Лишь после этого он зажег свет и продолжил свои поиски. Теперь его действия были лихорадочно торопливыми и хаотическими, он нервничал. Вещи на место уже не клал, а разбрасывал по комнате. Одежда, старые газеты и всякая всячина - все это валялось теперь на полу. В сенях он обнаружил большой бидон с керосином. Не раздумывая долго, человек втащил бидон в комнату и облил керосином пол и все, что на нем было нашвыряно. По углам комнаты разбросал старые газеты, распахнул окно, через которое влез в комнату. Достал из кармана спички и поджег газеты во всех четырех углах, а сам проворно вылез через окно. Притаясь на опушке леса, он глядел на разгорающийся костер до тех пор, покуда пламя не охватило высохшие за десятилетия бревенчатые стены. И тогда он растворился в ночной тьме.
XIV
Стабинь и Розниек, усевшись на мотоцикл, помчались в город. Однако не успели они проехать и трех километров, как небо покрылось тучами и сразу же потемнело. Стабинь затормозил у обочины.
- Доехать до города и думать нечего. Вымокнем до нитки.
- К тому же дорога раскисла, недолго и шею свернуть.
- Что ж, повернем назад. Переждем у Каркла. Он наверняка уже дома.
Гроза настигла путников у самого дома инспектора. Следователи проворно затолкали мотоцикл под навес, а сами бегом бросились к дому. В передней они долго отряхивали куртки и вытирали ноги о коврик. Каркл стоял в дверях и, посмеиваясь, смотрел на промокших коллег.
- Так и знал. Хочешь не хочешь, а гостей принимать придется.
- Гостей принимать - не дрова колоть, - отшутился Улдис Стабинь.
- Ого! - удивленно переглянулись Розниек и Стабинь. На столе в комнате красовался натюрморт - бутылка французского коньяка и коробка «Ассорти». Розниек повертел коробку в руках, внимательно вглядываясь в этикетку.
- Свежая, - удивился он, - выпущена в этом месяце.
- Конечно же, из сельмага Эджуса, - иронически заметил Стабинь.
- Купишь такую у нашего Эджуса, держи карман шире, - усмехнулся Каркл.
Розниек задумчиво наморщил лоб.
- В райцентре в последнее время таких конфет тоже не было в продаже. Где это ты раздобыл такое сокровище?
- А все там же! В Межсаргах, в кладовке на верхней полке. После вашего отъезда, прежде чем опечатать дом, мы с понятыми еще раз все осмотрели.
Стабинь осторожно взял бутылку за горлышко у самой пробки, поднял ее к свету и стал внимательно разглядывать.
- Вряд ли все это имеет связь с происшествием, - усомнился он. - Какой болван, привезя французский коньяк, будет пить обыкновенную водку. Вероятно, эти деликатесы были припасены для других целей.
- Не лишено логики, - согласился Розниек. - Но для кого этим женщинам было покупать столь дорогое угощение? Кроме того, как нам известно, ни одна из них в последнее время в Ригу не ездила. И все-таки надо проверить. Похоже, тут тоже может появиться ниточка, которая неизвестно куда потянется.
В комнату вошла жена Каркла - приветливая женщина с льняными волосами и сильными натруженными руками. Она несла поднос, нагруженный миской с горячим картофелем и тарелками с нарезанной ветчиной, мясом, сыром, хлебом.
- Ну что ты за человек, Алберт, - воскликнула она, - даже не догадался усадить гостей. - Она поставила поднос на стол и вышла. Через минуты две она принесла красивый глиняный кувшин, до краев наполненный домашним ячменным пивом, и глиняные кружки.
- Ого! - потер руки Стабинь. - Твоя Малда - золото. Попадись мне такая - женился бы, глазом не моргнув.
- Ищи, - пробасил Каркл, - а теперь, господа, прошу к столу. Как говорится, чем богаты, тем и рады, уж не обессудьте.
Стабинь тотчас принялся накладывать себе на тарелку еду. Розниек втянул носом аппетитный дух горячей картошки, взялся было за нож и вилку, но опять положил на место.
- А хозяйку разве не подождем?
- Ешьте на здоровье, пока не остыло. - Стоя в дверях, Малда вытирала полотенцем руки. - Сейчас приду. Не могу же я сидеть в затрапезном виде с такими видными мужчинами.
Стабинь налил кружку пива и пригубил.
- Н-да, сварено, братцы, на славу! - воскликнул он, - Тоже Малдиных рук дело?
- А то чьих же! - подтвердил Каркл.
- Ну, берегись, приятель! Умыкну я когда-нибудь темной ночью твою жену.
- Ну и трепач же ты! - засмеялся Каркл. - У Ошиня что-нибудь обнаружили?
- Чтобы мы да пришли с пустыми руками, - отозвался Улдис, кладя на тарелку очередной ломоть ветчины. - У нас теперь имеются отпечатки обуви Ошиня, а Яункалнынь взял пробу его крови. Уверен на сто двадцать процентов, что она окажется идентичной той, что обнаружена под ногтями старухи Упениеце.
- Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. На Ошине никаких царапин не было. - Розниек отодвинул пустую кружку в знак того, что больше пить не намерен.
- Может, плохо искали, может, зажили. Но зато пуговица, которую мы нашли под окном в Межсаргах, точь-в-точь такая же, как на брюках Ошиня. Экспертиза наверняка подтвердит. Тогда Ошиню деваться будет некуда, и он признается как миленький.
- Видал, как все у него просто, - откинулся на спинку стула Розниек. - К твоему сведению, такие пуговицы далеко не антикварная редкость. Другое дело остатки волокон ткани в отверстиях пуговицы, если они совпадут с тканью брюк Ошиня, Кроме того, еще неизвестно заключение биологической экспертизы крови.
- Я бы не стал миндальничать с этим типом! - воскликнул Стабинь. - Ошинь отрицает, что ходил в Межсарги. А у нас имеются свидетели. Ошиня я сегодня же задержал бы, но Валдис уж слишком осторожничает. Упорхнет твой невинный голубок, а мне придется его разыскивать.
Розниек поднял вверх вилку, словно дирижерскую палочку.
- Я его тотчас же арестую, если ты приведешь убедительные доказательства того, что именно произошло той ночью в Межсаргах.
- Ошинь сам расскажет обо всем, как только окажется в каталажке.
- А если не расскажет, какое ты ему предъявишь обвинение? По какой статье?
- Хорошо, а следы? - самоуверенности у Стабиня заметно поубавилось.
- С отпечатками обуви дело обстоит довольно странно, - ответил Розниек. - Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что у ручья мы видели следы ног двух разных людей, причем у обоих вместо правой ноги протезы.
- Ну, знаешь! - чуть не поперхнулся Стабинь. - Это уже из области фантастики. Не понимаю, чего там мудрить, если все проще простого: Ошинь шел под хмельком, нетвердо, и потому шаги у него разной длины.