Официант устало усмехнулся:
- Правильнее было бы давно отнести письма к вам. Но я не осмелился. Хранить их тоже стало опасно. Круминь уже не раз интересовался ими, угрожал. Даже хорошо, что они в ваших руках. Мне будет спокойнее.
- Вы отдали бы Круминю письма?
- Скорее всего да. С Круминем шутки плохи. Он способен на все, даже на самое страшное.
- А как вам до сих пор удавалось от него отделываться?.
- Я сказал, что письма отдал Каролине Упениеце в качестве доказательства благих намерений ее заграничных родственников.
- Значит, вы ему сказали, что передали письма Упениеце?! - переспросил Улдис. - Вот она, какая симфония!
Официант поднялся со стула и тихо проговорил:
- Вызовите, пожалуйста, милицейскую машину и арестуйте меня, чтобы Розинда видела!..
- Не бойтесь, Круминь вам больше неопасен.
Стабинь спрятал письма в карман и направился к телефону.
XXXI
Старый почтальон уютно уселся в кресло.
- Хочешь опять меня пригласить в общественные помощники или в свидетели? Я, конечно, не отказываюсь, - сказал он.
- Я хочу, чтобы вы помогли выяснить некоторые обстоятельства смерти Упениеце.
- Разве с этим делом еще не покончено? - спросил почтальон.
- Приближается к концу. Осталось только уточнить кое-какие мелочи.
- И я смогу быть полезен?
- Полагаю, что сможете. - Розниек не спешил. - В Межсарги приезжал нотариус описывать имущество. Вас приглашали понятым?
- Да.
- Когда из дому вышли вы, нотариус и участковый инспектор Каркл, двери опечатывали?
- Конечно. Это сделал инспектор Каркл.
- А свет повсюду выключали?
- Свет? - Почтальон принялся напряженно вспоминать. - Свет, свет… Ах, черт! - вдруг бормотнул он себе под нос, будто вспомнил нечто весьма неприятное. Затем облегченно вздохнул. - Да кому могло понадобиться включать свет среди бела дня!
- Ну, это не совсем так. По обнаруженным на пожарище двумя выключателям установлено, что перед началом пожара в Межсаргах горел свет, - спокойно продолжал Розниек. - Вот заключение экспертизы. - Следователь раскрыл папку и положил перед почтальоном несколько листков с машинописным текстом и подклеенными фотоснимками деталей выключателей. На лице почтальона отразилось удивление.
- Тогда, выходит, ночью кто-то наведался в Межсарги?
- Выходит, так. Может, вы подскажете, кто бы это мог быть?
- А мне-то откуда знать?
- Вам в ту ночь довелось быть совсем близко от Межсаргов.
- Я никого не видел.
- А сами что вы там делали ночью? Ведь вы проживаете совсем в другом месте.
- В Лаурпетеры ходил, - признался почтальон, - самогон пили.
- В Лаурпетерах были, это верно, и самогон тоже пили, только уехали вы задолго до пожара. Тушить пожар Лаурпетерис с Дайнисом побежали уже без вас. Где в это время были вы? Что интересного видели?
Старый почтальон потирал лоб, силясь вспомнить, как все происходило.
- Верно, Дайнис не соврал, - сказал он. - Оттуда я действительно ушел задолго до пожара, но поскольку был под градусом, побоялся ехать на мопеде. Вот и залез на сеновал проспаться. Но гроза не давала уснуть. Когда слез, Лаурпетериса и Дайниса уже не было. Я еще подумал - куда они подевались. Гляжу - зарево. Тут я и поехал.
- Когда мы нагнали вас в лесу, вы утверждали, что в Межсарги ударила молния. Когда вы успели это узнать?
- Люди болтали. Да и гроза была страшенная. Молния могла запросто ударить в антенну на крыше. А если грозопереключатель не был замкнут, то куда молнии было деваться? Откуда еще было взяться огню? Пожарники тоже такого мнения.
- И все-таки кто-то в Межсаргах побывал. Это мы с вами только что установили. Это он включил свет, что-то искал, но, видимо, не нашел и потому поджег дом. Техническая экспертиза также убедительно подтверждает факт умышленного поджога. У вас, случайно, нет никаких подозрений, кто это мог бы сделать?
- Понятия не имею, - пожал плечами почтальон.
- У меня еще есть кое-какие неясности, - немного помолчав, продолжал Розниек. - В своих показаниях вы утверждали, что дверь в Межсаргах, когда вы туда явились и обнаружили Каролину Упениеце мертвой, была раскрыта.
- Да, так это и было, - утвердительно закивал головой почтальон.
- Но Леясстраут утверждает, что когда он ночью уходил, то захлопнул дверь за собой. Инспектор Каркл и врач тоже подтверждают, что нашли дверь запертой.
- Леясстраут? Это еще кто такой?
- Вы незнакомы с ним? Впрочем, сейчас это неважно. Так как же все-таки с дверью? Она была открыта или закрыта?
Почтальон с ответом не спешил.
- Память у меня неважная, - наконец сказал он. - Может, что-нибудь и перепутал. Теперь начинаю припоминать. Вроде дверь действительно была закрыта. Да, да, но зато окно… окно было раскрыто. Вспомнил, я через окно и влез. Потому и пуговица, которую подобрали там, могла оказаться моей.
- Куда вы так торопитесь? - усмехнулся Розниек. - До пуговицы мы еще дойдем. А сейчас у меня такой вопрос: во время осмотра места происшествия вы утверждали, что Упениеце никаких писем не получали. Помните?
- Еще бы не помнить, я им писем не носил. Розниек провел жирную черту на листе бумаги, лежавшем перед ним.
- А куда же девались три письма, посланные Катрине Упениеце из Риги?!
Почтальон долго морщил лоб.
- Откуда мне знать? Что мне на почте дают, то я и разношу. А если они где-то пропали, то я за это не отвечаю. Мне чужие письма ни к чему. А может, бедной Катрине никто их и не посылал. - Почтальон, похоже, был встревожен всерьез.
Розниек достал из ящика стола продолговатую толстую тетрадь в коричневой обложке.
- Узнаете эту книгу? Это ваш журнал регистрации заказных отправлений. Он взят из архива почты. Вот здесь, - он раскрыл журнал на странице, заложенной полоской бумаги, - зарегистрировано адресованное Катрине Упениеце заказное письмо, и тут ее расписка в получении - поддельная. Кто это сделал?
Почтальон выпрямился точно от удара хлыстом.
- Неправда, неправда! - закричал он, отмахиваясь обеими руками. - Я всю жизнь честно зарабатывал свой хлеб, никому зла не делал! А теперь меня хотят обвинить в том, что я лишал двух одиноких женщин единственной радости - писем! Так опозорить старого человека! - Почтальон вдруг побледнел и стал задыхаться. - Мне плохо!.. Воды, ради бога, воды… - Дрожащими руками он поднес ко рту стакан воды, налитый ему Розниеком.
XXXII
В приемной прокуратуры стояла тишина, хотя народу набралось порядочно.
Дверь кабинета открылась, и на пороге появился прокурор.
- Все ко мне? - спросил он, взглянув на часы. В четыре заседание бюро райкома партии. О том, чтобы успеть пообедать, не могло быть и речи.
Чета старичков, как видно, приехавшая из отдаленного селения, встрепенулась. Старушка подтолкнула супруга.
- Да, да, уважаемый товарищ, нам очень надо поговорить с вами! - поспешно отозвался старичок.
- Хорошо, хорошо, приму, - успокоил стариков Кубулис и попросил присутствующих предъявить повестки. Четырех из них вызвал следователь Розниек.
- Так, так, - задумчиво просматривал он голубенькие бланки. - На 13.00, на 14.00, 15.00… - Прокурор еще раз бросил взгляд на часы. Странно, Розниек всегда очень точен, никогда не заставляет людей ждать.
В углу сидел почтальон из Юмужциемса.
- А вы, гражданин, к кому? - обратился к нему прокурор Кубулис.
- Жду, меня следователь вызвал, - запинаясь, сказал он.
- Мария! - Кубулис шире распахнул дверь канцелярии. - У Розниека есть кто-нибудь?
Стук пишущей машинки прекратился, и звонкий девичий голос ответил:
- До обеда был один старик. Больше никого не видела.
- Не этот ли гражданин? - Кубулис показал на почтальона.
Девушка встала из-за своего столика и подошла к двери.
- Похоже. Так он что же - по второму разу?
- Да, мне что-то с сердцем стало нехорошо. Следователь сказал, чтобы я посидел, пока не позовет. Вот и сижу, - безнадежно махнув рукой, сказал почтальон.
- После вас к следователю кто-нибудь входил?
- Да, высокий такой мужчина со светлыми волосами и палкой. Хромой.
- И не выходил еще?
- Не видал. Я все время тут сидел.
Кубулис вошел в канцелярию и притворил за собой дверь.
- Розниек у себя в кабинете?
- Должен быть у себя, - ответила секретарь. - Вроде не уходил.
- Люди его ожидают с часу дня.
- А чего же они молчат? - Мария быстрым шагом направилась в кабинет Розниека. Сквозняк с треском захлопнул не прикрытую до конца дверь канцелярии. Одновременно раздался пронзительный крик. Кубулис вбежал в кабинет и в оцепенении замер.
Валдис Розниек сидел, уткнувшись лицом к лужу крови на столе. Кровь растекалась по стеклу и капала на пол. Окно было распахнуто настежь.
Кубулис подбежал к Розниеку. Пульс был вялый, прощупывался с трудом.
Остолбеневшая секретарша стояла в дверях.
- «Скорую»! - сдавленно крикнул Кубулис. - Звоните!
XXXIII
Следователь по особо важным делам Дзелзав прибыл из Риги вместе с оперативной группой через час. Кубулис встретил рижан и провел их в кабинет Розниека.
На письменном столе лежали листки бумаги с заметками. Окно по-прежнему распахнуто, сейф не закрыт.
- Розниек жив? - взволнованно спросил Дзелзав.
- Состояние очень тяжелое. Еще не пришел в сознание. Сейчас его оперируют. Хирурги прилетели из Риги.
- А негодяй удрал через окно?
- Да, никто даже ничего не заметил и не услышал. Дверь со звуконепроницаемой обивкой.
- В котором часу это произошло?
- Точно установить трудно.
Твердой походкой в кабинет вошел прокурор-криминалист, немолодой человек с коротко подстриженными седеющими волосами. За ним худощавый технический эксперт в форме майора милиции. Они молча поздоровались с Кубулисом. Затем принялись за дело.
Дзелзав, выглянув из окна, сказал прокурору-криминалисту: