Где закат, как экран,
До прокушенной кромки
Я наполню стакан,
Словно бритвою, водка
Полоснёт под губой,
Непростая работка –
Расставанье с собой!
До свиданья, подруги,
До свиданья, друзья,
Не вините в испуге,
Покаяньем грозя!
Если в чём и покаюсь –
В том, что хлебом крошил,
В том, что жил, пригибаясь,
И что мало грешил…
Столько лет за спиною –
Быть давно бы поре:
Голове – с сединою,
Ну а бесу – в ребре!
Только чёрт или волос –
Это сущий пустяк,
Если жизнь напоролас ь
На два слова:
– Не так!
Не ищите улики,
Ведь не взять под вопрос
Чёрно-белые блики
На клавирах берёз.
Всё торги да уступки,
Тряпки, бабки, гульба…
Чем дороже покупки,
Тем дешевле судьба.
Так и жил, подражая
Всяким, с кем ни свяжись,
И чужая, чужая
Ты была, моя жизнь.
Я тобой не торгую,
И на самом краю
Начинаю другую,
Но до нитки – свою.
Людмила СаницкаяСтрока
Саницкая Людмила Николаевна – кандидат медицинских наук, врач высшей категории. Автор шести поэтических сборников и книг мемуарной прозы: «Вверх по ручью» и «Остров Открытой книги (Переделкино)». Член Союза писателей России, Союза писателей ХХI века, Союза писателей Москвы. Награждена Золотым дипломом VI международного славянского литературного форума «Золотой витязь», дипломом I степени V международного творческого конкурса «Патриот Отечества». Лауреат литературной премии им. М. А. Булгакова, номинант премии «Писатель ХХI века».
Век детства, мой полузабытый дом
Ни золотым не назову, ни даже медным.
Нахмуренный, как очередь за хлебом,
Он улыбался редко и с трудом.
Без преданных анафеме забав
Я в нём жила растеньем непригожим,
Приобретая стойкость и похожесть
На тысячи дикорастущих трав.
С косицами и чёлкой озорной,
За школьной партой первой ученицы,
Я научилась между тем гордиться
Россией – самой лучшею страной.
И вот теперь, спустя полсотни лет
По времени, а по душе – все тыщи,
Я всё ещё порой ступаю в след
Той девочки – счастливой,
гордой,
нищей.
Ореховое дерево у дома,
Тропическое солнце Ферганы…
На карточке семейного альбома –
Мой отчим, не вернувшийся с войны.
Смеётся, с мамой молодой в обнимку.
Так оба хороши и влюблены,
Что счастье проливается со снимка…
И дата – за неделю до войны.
Письмо – солдатский серый треугольник –
Последнее из крошева войны.
И выраженье неизбывной боли
У мамы – до конца, до седины.
Теперь, наверное, они опять в обнимку
Стоят среди небесной тишины.
И мама молодая, как на снимке,
И отчим, не вернувшийся с войны.
Откуда-то звучало смутно,
мерцало светом, как фантом,
чего не высказать прилюдно,
а лишь себе или вдвоём
с прозрачной тишиной зеркальной,
с планшетной гладкостью стекла,
намёк ли, лепет, взгляд прощальный,
молитва бабки повивальной,
освобождающей дитя из тёплой колыбели чрева,
слова старинного напева,
издалека ли, свысока,
исчезнувшего счастья крохи…
Чтоб на почти последнем вздохе
вдруг обозначилась строка.
Архаика родного языка
Близка мне по рожденью и настрою.
Так археологу желанна и близка
Находка из Пергама или Трои.
В пыли раскопов, в глине черепков
Являются ему сады и храмы…
Так мне звучанье позабытых слов
Являет акт средневековой драмы.
Я трапезой хочу назвать обед
И яством – незатейливое блюдо…
Названья эти добавляют цвет
И аромат, и вкус, и отблеск чуда.
И может, за приязнь такую к ним,
Из моды вышедшим ещё во время оно,
Старик Державин глянет благосклонно
И Белла улыбнётся со стены.
Владимир СергеевКто мы такие?!
Сергеев Владимир Олегович – член Союза писателей России, родился и живёт в Москве.
Когда вы на задворках где-то,
И в жизни много есть проблем,
Один критерий для Поэтов –
Раз стал «не всем», то был никем!
Но то критерий для Поэтов!
Для прочих нету правды в этом.
Кто мы такие? И откуда мы взялись?
Чего нам надо в нашем мире скоротечном?
Мы родились, чтоб осознать простую мысль:
Ничто не вечно в мире. Вечна только вечность.
Случайной клеткой входим в мир, в наш отчий
дом,
Из клетки – генной самосборкой, но при этом
Мы лишь в общении (случайном!) станем в нём
Кто проходимцем, кто «Эйнштейном», кто
поэтом.
Никто не нужен нам. Мы сами всё во всём.
С Джордано Бруно не спешим на жизни вертел.
Не торопясь, мы просто-напросто живём.
Да нас никто и не торопит. Кроме… смерти.
И жизнь, и смерть нам Случай даст лишь раз…
Мой тост, друзья:
– За счастье – б ы т ь! За нас!
Татьяна Скорикова«Вытекает из сердца строка…»
Скорикова Татьяна Петровна – поэт, переводчик. Доктор филологических наук, профессор. Автор пяти книг стихотворений и поэм, многих научных работ по стилистике и культуре русской речи. Печатается в периодических изданиях Союза писателей России. Лауреат международных и российских литературных конкурсов. Награждена знаком отличия «Серебряный крест», орденом С. А. Есенина, медалями: «А. С. Грибоедов. 1795–1829», «М. Ю. Лермонтов. 1814–1841» и др. В 2017 г. Московской городской организацией Союза писателей России ей присвоено почётное звание и наградной знак «Заслуженный писатель». На стихи Татьяны Скориковой написаны песни и романсы. Член Союза писателей России.
Берега, берега, берега…
Дивных зорь золотой оберег.
Снова в сердце трепещет строка,
Зарождаясь в слиянии рек,
Что по жизни текут, по судьбе,
Сквозь истории ход и века,
Под спасительным ликом небес,
Сберегая одно – берега.
О, великая сила воды!
Ты охранная грамота нам.
Слово веры от лютой беды
Охраняет дорогу во храм.
Посмотри – высоко над рекой,
Над былинным обрывом крутым
Воспарила церквушка легко
Белой горлицей в синь высоты.
Берега, берега, берега…
В них – всё то, чем живу, что люблю.
Вытекает из сердца строка
И впадает в Россию мою.
Расставания, расстояния…
Юркнул с Курского в поезд апрель,
Но успел расплескать на прощание
По перрону небесную гжель.
И такой бесшабашный и юный,
С солнцем в прядях пшеничных волос,
Он дорог убегающих струны
Протянул за летящий откос,
Где, светясь огонёчками почек
Проносящихся мимо лесов,
Льётся даль в междуречие строчек
Родниковыми жилками строф.
Расставания, расстояния…
Мчится поезд… Небес синева
По-российски течёт, как сказание,
Сквозь разлуку – в родные глаза.
Светлой памяти Марии Степановны
Орловой, мамы моего мужа
На житормирщине знойный полдень реет.
Духота заполнила весь день.
Солнце, в комнате от горя цепенея,
Задохнулось и сгустилось в тень…
А потом уткнулось в полотенце…
И доверчиво шершавым языком
Прикоснулось к матушке, чьё сердце
Вдруг собой заполнило весь дом.
По-щенячьи, бестолково тычась
В жилку на родном её виске,
Солнце этот миг – один из тысяч –
На седом держало волоске.
Сузилась ладошка до медали –
Знак минувших тягот и побед.
А в глазах – родник безбрежной дали,
Утренний, скользящий в вечность, свет…
Всё, как прежде. Только небывало
Тихо, и тарелки не звенят.
Зеркало накрыто покрывалом.
Замер навсегда любимый взгляд.
Утекла живая струнка речи,
Будто речка высохла, а с ней –
Голос, теплотою человечьей
Наполнявший жито, мир, людей…
Припадаю к высохшим запястьям,
Как к колосьям, в поле пьющим высь…
– Матушка, – молю, – ещё останься,
Уходить от нас не торопись…
…Но, не помышляя о великом,
На дворе, где смолкли голоса,
Плыл субботний день над ясным ликом,
И к нему… прильнули небеса…
Мир деревьев высок и печален,
Несмолкаем их вечный язык…