Кузьминский Геннадий Алексеевич родился и вырос в Ярославской области. Его родиной была обыкновенная русская деревня, затерявшаяся вдалеке от городов на широких просторах среди лесов, болот, полей и лугов.
Значительная часть его стихотворений посвящена родной природе, малой Родине, землякам. Его музой, без сомнения, является прекрасная девушка, женщина. Он восхищается её красотой, ценит и бережно относится к её чувствам, готов дарить ей свою любовь и нежность. В основе его прозаических произведений лежит трепетное отношение к семье, а также деревенская и морская тематика, поскольку о деревенской жизни и море он знает не понаслышке.
Коняга
Женька, пятилетний мальчишка, рос довольно болезненным. Ему не исполнился ещё и год, когда внезапно умер его отец. Перед началом войны он учился на тракториста и был призван в танковые войска. Участвовал в самых кровопролитных сражениях Великой Отечественной войны. Через полтора года после Победы вернулся в родную деревню с орденами и медалями, но весь израненный. Два ранения были тяжёлыми, с повреждением внутренних органов, они-то и свели его в могилу раньше положенного срока – можно сказать, в расцвете лет. Женька знал его только по фотографиям да медалям, что бережно хранила мама. А ещё он знал, что его отец был сильный, красивый и очень хороший. Отцовские ордена и медали были его любимыми игрушками, которые он подолгу рассматривал и перекладывал с места на место на столе или сидя на полу. Ему также нравился армейский кожаный ремень, которым мама часто его пугала, но так ни разу и не хлестнула. Он примерял его на свою талию и мечтал поскорее вырасти, чтобы подпоясаться, как дядя Саша, что жил в доме напротив.
В самом раннем детстве Женька перенёс несколько тяжёлых простудных или вирусных заболеваний, поэтому был худой и бледный. Глядя на него, некоторые недоброжелатели говорили:
– Умрёт мальчишка-то.
Мать возмущалась, отвечала:
– Типун вам на язык. Не умрёт, а поправится и вырастет хорошим, здоровым и умным, не то что ваши оболтусы.
Она очень любила своего сыночка, это был лучший ребёнок на всём белом свете. Когда он метался по постели «в жару» и что-то бредил, она тихо лила слёзы и молила Бога, чтобы он поправился. Можно сказать, силком заталкивала ему в рот еду и горькие таблетки, которые он никак не хотел глотать и плакал навзрыд. И назло всем он каждый раз выздоравливал. По натуре был довольно трусливый, боялся незнакомых людей и почти всех животных, кроме своего кота Рыжика. Если видел собаку, то прятался от неё на крыльцо и сквозь щель наблюдал, пережидал, когда убежит. Когда по деревне шло стадо коров, держался за бабушкину юбку и боялся отпустить, особенно страшными были быки. А если мать или бабушка начинали разговаривать с посторонними людьми, то ему казалось, что их вот-вот обидят, и, уцепившись за руку или подол, старался поскорее увести домой.
Но он каким-то невероятным способом подружился с лошадью, на которой ездил его сосед. Это был совершенно чёрный мерин, видимо, уже старый и поэтому спокойный и добродушный. Они познакомились случайно. Однажды, когда Женька с такими же, как он, мальчишками и девчонками около соседского дома играл в детские игры – салочки, прятки или царь горы, этот конь выхватил у него из рук булку. Женька сначала испугался, но, когда увидел, что конь протягивает к нему голову и, шевеля вытянутыми губами, просит ещё еды, перестал бояться и сходил домой за куском хлеба и принёс лошади. Мерин очень аккуратно, только губами, взял из рук хлеб и начал жевать, совсем как человек. Ему понравилось кормить лошадь, и он стал тайком от родных носить коню куски хлеба. Ему особенно нравилось, когда лошадь брала у него пищу с ладони. Конь делал это очень аккуратно, едва касаясь детской ручонки своими тёплыми и немного шершавыми губами. Женька не знал имя лошади и прозвал её Конягой.
Лошадь быстро поняла, что у неё нашёлся маленький кормилец, и, завидев Женьку, поворачивала в его сторону голову, подавала голос тихим ржанием. Женька стал переживать, когда, выйдя из дома, не видел у соседнего дома Конягу, и спрашивал у бабушки, почему у них нет лошади?
– А кто на ней работать будет и ухаживать за ней? Я не умею, а ты ещё маленький. Был бы отец, другое дело. Вот подрастёшь, будет и у тебя лошадь, – успокаивала она.
Он выходил на улицу и подолгу смотрел на дорогу: не проедет ли сосед на запряжённой в сани лошади. И очень переживал, когда тот хлестал её кнутом, ему казалось, что это он не лошадь, а его хлещет по самому нутру. И думал, как бы ему отомстить соседу за лошадиные обиды. Сердце его сжималось от жалости и обиды, хотелось плакать. Он слышал разговоры взрослых, что «Лексей» очень плохой хозяин. Лошадь и другую домашнюю живность содержит кое-как, впроголодь. Лошадь кормит, чем попало, а то и совсем забудет покормить или напоить. Женьке казалось, что в доме соседа было так грязно, как ни у кого другого в деревне, и пахло так неприятно, что заходить в дом было противно. А его дочь Людка была не просто некрасивая, а страшная. Да и сам «Лексей» казался ему сморщенным, сгорбленным, противным старикашкой. Он думал, что летом обязательно залезет к нему в огород и всё там потопчет ногами, чтобы знал, как обижать лошадь. И чтобы как-то отомстить за обиды, нанесённые лошади, а значит, и ему, бросал в его куриц камнями и гонял их палкой при каждом удобном случае.
А уж когда сосед на его глазах и при других детях, собравшихся посмотреть, как «Лексей» наказывает лошадь, бил её, решил, как вырастет, обязательно изобьёт его самого, прямо около дома или где попадётся, или просто подстережёт. «Лексей» держал лошадь за уздечку и бил палкой по плечам. Лошадь вздымалась на дыбы и пятилась назад, а он всё бил и бил, до тех пор, пока на плечах лошади не появились кровавые рубцы. При этом ещё что-то говорил своим противным голосом. «Почему лошадь не раздавит его, – недоумевал он, – и почему его никто не остановит?» Женьке казалось, что конца этому не будет.
– Какой жестокий, – возмущался кто-то из взрослых, – а как же она после этого под хомутом ходить будет?
Женька прибежал домой, рассказал всё бабушке, та, как могла, его упокоила и пообещала пожаловаться на соседа бригадиру. А он тайком набрал в карманы хлеба и побежал кормить Конягу. Давал лошади по одному кусочку и сквозь слёзы, которые сами текли по его щекам, приговаривал, что скоро он вырастет и тогда покажет этому «Лексею». Из глаз лошади тоже текли слёзы.
– Не плачь, я тоже разрубил ногу топором, у меня зажило, – говорил Женька и с опаской гладил голову Коняги.
А через некоторое время Женька совершил очень отчаянный для него поступок. Он видел, как председатель колхоза проехал на лошади, запряжённой в возок, на ферму. Вышел на дорогу и стал ждать, когда тот поедет обратно. Ждать пришлось не очень долго. Когда на дороге показалась повозка, Женька замахал руками, как это делают взрослые, когда хотят остановить машину или повозку. Председатель остановился. Он знал, чей это ребёнок, и был готов выслушать. Женька, как мог, рассказал председателю про издевательства соседа над лошадью. Председатель пообещал разобраться и наказать «Лексея». Женька был доволен и почувствовал себя совсем большим и важным, коль с ним сам председатель разговаривал.
Но трагедия уже ждала его. Наступала весна, пригревало солнце, дни стали заметно длиннее, на припёках днём появлялись лужи, а с крыш свисали длинные прозрачные сосульки. Женька продолжал дружить с лошадью и старался скорее подрасти. Он часто становился к дверному косяку и замерял себя, делая ножом маленькие зарубки. Уж очень ему хотелось стать взрослым и чтобы у него была своя, самая лучшая в мире лошадь. На всех его рисунках присутствовала лошадь.
Взяв два куска хлеба, он выбежал на улицу и по скользкой тропинке, которая стала уже выше уровня снега, побежал к лошади. Ноги соскальзывали, и он то и дело падал. Он сразу заметил, что лошадь не запряжена в сани, а стоит с другой стороны дома, не там, где обычно. Она была привязана к столбу и стояла к Женьке задом. Когда он зашёл спереди, то увидел, что из груди лошади течёт струя крови, причём не стекает по телу и ногам, а льётся струёй. Женька онемел, он не знал, что делать, но понял: это «Лексей» зарезал лошадь. Он сунул в рот лошади хлеб, она взяла, но жевать не стала, и он выпал на кровавый снег.
Женька стоял и смотрел, то на струю крови, то лошади в глаза, то на протаявший от горячей крови снег, то просто по сторонам, и не знал, как заткнуть рану. Он удивлялся, почему лошадь не вырывается, не подаёт голоса, как свинья или курица, когда их режут, а спокойно стоит и умирает. Ему казалось, что он стоял очень долго. Потом тело лошади стало вздрагивать, а передние ноги подгибаться, Женька бросил в снег второй кусок хлеба и побежал домой, чтобы не видеть, как Коняга упадёт и будет умирать. Он не мог поверить, что такое может быть. Он забрался на печку, обнял кота Рыжика и сквозь рыдания твердил:
– Я убью его! Вот вырасту и убью! Я его в мешок посажу и в пруду утоплю! Я удавлю его! Я сделаю ножик и зарежу его, вот увидишь!
Рыжик всё понимал и не вырывался из объятий мальчишки. А он всё рыдал и рыдал, благо, в избе никого не было.
Александр Матвеев
Матвеев Александр Иванович – поэт, прозаик, переводчик, член Союза писателей России, член Союза журналистов России. Автор поэтических книг «Буйный ветер парус гонит…», «Касалась муза щёк моих». Лауреат Международных фестивалей современной песни, Литературной премии им. Роберта Рождественского и др.
Если упасть в постель…
«Если упасть в постель, обнять подушку, укрывшись лёгким, но тёплым одеялом… и чтоб чистый зимний воздух в открытую форточку наполнял дом… и чтоб снился лёгкий морской бриз… лежать на волнах, покачиваться в такт с морем, вдыхая запахи солёного ветра. …Я желаю тебе и себе видеть сквозь редкие облака улыбающееся солнце в небе. Целую. К.».
Что это? Кто это? Как конверт оказался в его почтовом ящике? В наше время, когда Интернет господствует в мире и в нём столько программ для общения: «Фейсбук», «Инстраграм», «Ватсап», «Скайп»… Зачем опускать письма в почтовый ящик, когда можно моментально довести до адресата свой вопрос-запрос или просьбу и можно обмениваться мнениями по любому поводу и без повода? Да и ответ получишь немедленно, если тебе захотят отвечать. А с другой стороны – это так романтично и так таинственно! Андрей внимательно осмотрел конверт. Снежно-белая бумага, видимо, ручной работы, на ней просматривался еле видимый контур ромашки – оранжевые лепестки с жёлтым солнцем в центре. Каллиграфическим почерком аккуратно выведены реквизиты отправителя и получателя: его, Андрея, имя и фамилия. Отправитель: Планета Тишины. К. А. Кто скрывается за инициалами К. А.? Что же получается? Кто-то вошёл в парадную и опустил конверт с запиской в почтовый ящик его квартиры?
Лист бумаги с посланием внутри конверта оказался ещё более изысканным: мягким, шелковистым, на бирюзовом фоне летящий силуэт обнажённой женщины. Тонкий запах парфюма… Такой знакомый и такой загадочный запах. И вдруг его осенило: «Пахнет морем?» Но так притягательно, так ненавязчиво, так возбуждающе… Пахнет далёкой Японией? Или это запах женщины? Знакомой? Близкой? Когда-то любимой? Недоступной и давно забытой? Андрей стал лихорадочно вспоминать всех женщин, встречавшихся на его жизненном пути. Пятьдесят уже на носу. Женщин было много. А любимых – немного. Тех, кто его, Андрея, любил, и того меньше.
Андрей поднёс лист письма к свету лампы и чуть не обомлел, – на листе явно проступали слова, выстроенные столбиком:
Потому что люблю. Потому что люблю,
Безоглядно люблю я тебя.
Вот это да! Признание в любви? Нет, скорее всего, это специальная бумага для любовных посланий. Завуалированное послание в любви? Хотя вряд ли… Кому он нужен? Это розыгрыш? Кто может его разыгрывать? Ничего в голову не приходило. Кто-то пошутил? Да, пошутили довольно оригинально! И Андрей отправил письмо в папку под названием «Несуразности».
Ровно через неделю, в воскресенье, когда Андрей вернулся с подмосковной дачи, он обнаружил в почтовом ящике новое письмо. Такой же конверт. Такой же пахнущий знакомым парфюмом лист бумаги – еле уловимым запах морского бриза. И удивительные слова:
«Ты далеко-недалеко, и я почти не вижу тебя в моих сновидениях. И ты, наверно, не видишь меня в пределах твоих сновидений. Но где-то там, в других измерениях… там мы по ночам встречаемся… Ты веришь в это? Целую. К.».
И опять раздумья. Предположения. Попытки разгадать, кто может скрываться за буквой «К»? Он поймал себя на мысли, что ему нравится эта ситуация. Была рутинная жизнь: дом, работа, квартира, собака болонка, поездки на дачу по выходным, столетний попугай в клетке, будящий его по утрам одним и тем же криком: «Вставай! Тебя ждёт женщина!» С женой развелись десять лет назад. Кто научил птицу этому утреннему приветствию? Неизвестно. Попугая с клеткой почти насильно вручил ему Кузьмич, сосед по лестничной площадке, старый холостяк; вручил за месяц до ухода в мир иной. Раздумья ни к чему Андрея не привели. Почти ни к чему. Пришла одна догадка о незнакомой женщине в красном. Несколько раз Андрей видел её в театре на балконе. Ему показалось, что она каждый раз смотрела в его сторону, наблюдала за ним, но… Лица её невозможно было рассмотреть на расстоянии; подняться на балкон, чтоб познакомиться, он не счёл возможным, побоялся быть навязчивым.
И опять он поднёс бумагу к свету, и опять увидел столбик слов:
Постою средь снегов у сосны
И дыханьем я сердце её растоплю,
Будем ждать с ней прихода весны…
Тайна во всем: в бумаге, в стихотворных словах… Женщина-поэтесса? И откуда такая оригинальная и красивая бумага? Возможно, экзальтированная дамочка сама её делает? И что это за загадочная Планета Тишины? Название какого-нибудь общества? Или гостиницы? Или?.. Нет, вовек не догадаться…
Прошла ещё одна неделя… Побывал на даче. Топил деревенскую печь, наблюдая за огнём, раздумывая о силе и переменчивости стихии. Затухает пламя, требуя новой пищи, и вот он подбрасывает дрова в печь, и в печке начинается весёлое буйство… Вот так и любовь мужчины и женщины – то воспламеняется, то затухает, ожидая новых эмоций, новых слов, новых поступков.
После он гулял в окрестностях дачного посёлка, уходя всё дальше и дальше. Среди поля стояло одинокое дерево, он долго шёл к нему по снежной целине, оставляя за собой цепочку следов. Выпадет новый снег и заметёт старые следы, а время сметёт воспоминания… Подошёл ближе к дереву – оно оказалось стройной сосёнкой. Постоял у ствола, прислонившись к нему щекой. Благословенная тишина висела над снежным полем, под небом, высоким и безоблачным, освещённым ярким солнечным светом… «Вот и я становлюсь романтиком», – подумал Андрей, вспоминая послания незнакомой женщины.
Медленно шёл назад в прекрасном настроении, стараясь осторожно ступать в старые следы. Шептал стихотворные строки, словно слетевшие к нему с солнечных небес:
Тишина, тишина, тишина… —
Средь пушистых снегов, у Небес на виду
В платье снежном застыла сосна;
Осторожно по белому полю иду,
Опасаясь спугнуть тишину.
Дома его опять ожидал конверт в почтовом ящике. Слова письма поразили его, настолько они были созвучны тому настроению, которое наполняло его на заснеженном поле с одинокой сосной:
«Высокое и открытое Небо сегодня… Спасибо Господу за этот Свет, за эти белые и редкие облака, – чем выше они, тем притягательнее. Если бы возможно было взлететь! Я хотела бы летать вместе с тобой, а ты? Целую. К.»
На бумаге светились столбиком новые слова:
«Как люблю я тебя, безоглядно люблю», —
В тишине я шепчу по ночам.
«Так не бывает! В жизни так не бывает… Эта дама либо блаженная, либо любительница разыгрывать мужчин», – подумал Андрей, но конверт с посланием спрятал в папку «Несуразицы».
После Нового года письма перестали поступать. Андрей не мог насовсем выбросить из памяти эту историю, это невинное и загадочное приключение. Возвращаясь по воскресениям с дачи, он с нетерпением проверял почтовый ящик. Увы! Ничего. Так прошли зимние месяцы, наступила весна с буйным цветением, с новым настроением, и… с надеждами. Но ничего больше не случалось. А что могло случиться? Он признался себе, что ему хотелось продолжения этой истории, ему хотелось получать послания от незнакомки.
Однажды где-то в середине июня у Андрея возникло какое-то внутреннее сопротивление поездке на дачу, и он остался на выходные дома.
Прислушивался к себе, пытаясь понять, что произошло? Ведь он очень любил бывать в своем домике у озера, топить печку, подкидывать в неё дрова, наблюдать за игрой пламени, вспоминать…
В воскресенье стоял у окна, наблюдая за залитой солнечным светом площадкой, где гуляли детишки. Огромный куст сирени распластался рядом с дорожкой, бархатистые тяжёлые гроздья цветов ниспадали книзу, поднимаясь по кусту всё выше и выше, словно стремясь достичь сиреневого летнего неба.
– Вставай! Тебя ждёт женщина! – заорал неестественно высоким голосом попугай.
Андрей вздрогнул от неожиданности. Никогда попугай Адлер не произносил этих слов днём. Что на него нашло? Потерял чувство времени?
– Попка – дурак! – ответил попугаю.
– Сам дурак! Сам дурак! – впервые за время пребывания в квартире огрызнулся попугай.
И вдруг внимание Андрея привлекла дама в лёгком красном пальто, в красных туфлях на высоком каблуке. Она подошла к кусту сирени и какое-то время постояла у него, видимо, любуясь этим чудо-цветением. Потом резко развернулась и пошла в сторону подъезда дома. Через пару минут она вышла и мимо куста сирени быстрым шагом проследовала в сторону станции метро. Не зная почему, Андрей кинулся из квартиры вниз, по пути захватив с собой ключи от почтового ящика. В ящике оказался конверт с обратным адресом – «Планета Тишины. К. А.».
Эту историю мне рассказал случайный попутчик в спальном купе поезда Москва – Киев. Когда он замолк, я не выдержал и нетерпеливо спросил его:
– Андрей, так кем оказалась дама в красном? Надеюсь, вы догнали её?
– Я её всю жизнь догонял и догнал. Её зовут Клавдия. Моя жена. Она – художник.
– А как же? Ведь это она нашла вас? Она писала вам письма? Странная история.
Андрей улыбнулся:
– Я работаю в компании, которая специализируется на компьютерных программах для игрового кино. Компания с участием украинского и русского капитала. Главный офис в Киеве, есть офис в Москве и в Минске. Несмотря на всякие политические разногласия, компания продолжает существовать и быть успешной все эти годы противостояния между нашими странами. Клавдия регулярно приезжала в наш московский офис, да и я бывал в командировках у них, в Киеве. Мы были с ней знакомы. Клава художник. Увлекающаяся женщина – коллекционирует ромашки, делает сама цветную бумагу и… поёт старинные романсы.
– А женщина в красном на балконе в театре? Это была Клавдия?
– Да. Это была она – женщина из Киева, родившаяся в Адлере.
– Адлер – имя попугая. И Клавдия родом из Адлера. Совпадение?
– Да. Забавное совпадение.
Поражённый необычностью рассказанной истории, я не мог остановиться:
– Как же так, Андрей? Почему вы не сблизились с Клавдией, встречаясь по работе? Почему вы, Андрей, не сделали первый шаг?
– Сам теперь не понимаю.
– А почему – Планета Тишины? Клавдия с Планеты Тишины?
– Я тоже с прашивал об этом Клаву… Потому что мы оба были на Планете Тишины. Мы видели друг друга, но не общались.
Мне хотелось задать Андрею ещё много вопросов, но я сдержался. Кто его знает, почему мы поступаем так или иначе? Может, Небо направляет нас? Почему случается любовь? Почему два человека, он и она, находят друг друга? Иногда это происходит, как в случае с Андреем, в довольно солидном возрасте, или даже на склоне лет, но происходит всё-таки.
Андрей прервал молчание:
– Я стихи начал писать…
– Почитайте что-нибудь, Андрей. То, что самому нравится.
Он прочёл всего лишь несколько строчек:
Дымкою нежною, чудо-цветение
Греет усталую кровь.
В пору закатную, в пору осеннюю —
Поздняя в сердце любовь.
Потом мы долго молчали, пока поезд не остановился на вокзале в Киеве. Распрощались очень тепло. На перроне Андрея встречала красивая средних лет женщина.
18–25 января 2020, Подмосковье