— Причина, по которой он не хотел уезжать из города надолго и жить в Грейледиз, заключается в том, что его жена ужасно не любит оставаться одна. И перед вашим отъездом она закатила грандиозный скандал.
— Так если ты знал об этом все это время, зачем настаивал, чтобы мы приехали в Грейледиз? Зачем тебе-то это было нужно? У тебя, наверное, были свои причины?
— Да, были, — кивнул Роберт, сочувственно глядя на ее мертвенно-бледное лицо. — Мне нужно было, чтобы Бенсон не путался под ногами и не мешал частному детективу собрать все сведения. В воскресенье он звонил мне и представил окончательный отчет. Тогда я решил поехать в Лондон и выяснить некоторые частные подробности сам. Я поехал к его жене, и мы с ней очень откровенно и очень долго беседовали. Я заверил ее, что не собираюсь привлекать их к ответственности, и обещал не предавать это дело огласке, она же взамен рассказала мне некоторые детали деятельности Дэвида. А именно: каким именно образом он использовал тебя. Знаешь, меня просто поразила их подлость, полная бесчувственность и лживость. Когда я вернулся сюда в среду вечером, я был просто в бешенстве, и если бы Бенсон был все еще здесь, боюсь, я бы свернул ему шею.
— А вместо этого переспал со мной? Ты сделал это из жалости ко мне?
— Я не сплю с женщинами из жалости к ним, к твоему сведению. И если ты не можешь отличить жалость от сексуального желания, то с тобой что-то не то.
Элеонора почувствовала, что ее вопрос рассердил Роберта. Она облизнула губы.
— Прости, мне не стоило этого говорить. — Ее голос дрожал. — Я просто…
Роберт взял ее за руку и нежно пожал ладонь.
— Не волнуйся, все в порядке. Я знаю, как тебе тяжело. Как больно узнать, что человек, которого ты любишь, так подло с тобой поступил.
— А его жена, она… любит его? — спросила Элеонора, заикаясь, споткнувшись на слове «жена», боясь и не желая его произносить.
— Да. Несмотря на то, что знает всю его подноготную. Знает, что он жулик, что он обманывает других женщин и выманивает у них деньги. Он сам от нее этого никогда не скрывал. И мне кажется, что и он, по-своему, любит ее. Она рассказывала, как он волновался за ее здоровье последние два-три месяца. Помнишь, ты как-то упомянула, что Дэвид очень нервный в последнее время? Ты была права, я и сам это подмечал, правда, не знал, что может быть тому причиной.
Роберт остановился, будто решая, рассказывать об этом Элеоноре или нет, оценивая, как сильно это ранит ее.
— Дело в том, что жена Дэвида ждет ребенка. И поскольку беременность протекает не совсем гладко, им нужно было много денег. Они уже потеряли одного ребенка — Тони была беременна, когда они только поженились, и сейчас ей нужно особое лечение. Лечение это дорогое, и кто-то должен за него платить. Должно быть, это главная причина, по которой он решил забрать все десять тысяч и сбежать.
— И его жена знает об этом?
— Конечно. Тони была в курсе всех дел. Сама участвовала в разработке плана. Они планировали совершить побег вместе, как только Бенсон доберется до денег. Ей не жалко было даже бросать насиженную квартиру. Которая, кстати, весьма недорогая для Лондона и довольно уютная. Но ради десяти тысяч можно пойти на все. Они два сапога пара. Она не хотела, чтобы он ввязывался во что-то криминальное, боялась, что его посадят, но ничуть не возражала против того, чтобы он проматывал деньги других женщин. Она даже гордилась тем, как ловко он обдурил тебя выдумкой, будто учится в колледже и ему нужны деньги на учебу. Но единственное, в чем она категорична, так это в супружеской верности. Она твердо настаивала на том, чтобы он был верен ей.
— Понятно, — произнесла Элеонора. — Как мне повезло.
— Как нам обоим повезло. Когда выяснилось, что, может быть, вы с Бенсоном не спите вместе, у меня затеплилась надежда, а когда я убедился, что вы никогда не были любовниками, то просто поверить не мог в свою удачу.
— Еще бы, зачем тебе нужна использованная другим мужчиной женщина? — горько произнесла Элеонора и тут же пожалела об этом. Она вдруг поняла, что не права.
— Ты была бы нужна мне любой. До сих пор не могу поверить, как Бенсону удалось удержаться.
— Даже если у него не было бы ревнивой жены, сомневаюсь, что он захотел бы со мной спать. Я была для него слишком некрасивая.
— Перестань, любимая, — сказал Роберт с улыбкой. — Только дурак мог бы назвать тебя некрасивой. И только дурак мог не хотеть тебя.
— Но Дэвид не хотел, он даже не прикасался ко мне никогда. Я говорила себе, что это оттого, что он не привык, открыто показывать свои чувства. Думала, он держит их глубоко спрятанными в своем сердце, как я. Скорее всего, в глубине души я понимала, что он совсем ничего ко мне не чувствует. Но наше будущее вдвоем было для меня как свет в конце тоннеля. Это было все, на что я могла надеяться.
— Но продолжать дальше не было смысла, ведь так? Ты бы и сама не захотела жить пустыми надеждами всю жизнь.
— Да, уж лучше так. Лучше уж встретить правду лицом к лицу, чем всю жизнь носить розовые очки. Спасибо, что рассказал мне правду. — Элеонора поднялась и побрела к двери.
Роберт поднялся следом за ней.
— Элеонора… — окликнул он ее и не дал уйти, обняв и прижав к себе.
Элеонора почувствовала, будто вернулась к себе домой. Здесь, в его объятиях, она могла бы оставаться вечно. Элеонора положила голову ему на плечо, чувствуя его поддержку, в которой она сейчас очень нуждалась. Они стояли так, не двигаясь, молча. Элеонора медленно приходила в себя, готовясь прервать блаженство его объятий и уйти, не оттягивая этот момент. Наконец она потянулась к двери, понимая, что если не уйдет сейчас, то полностью потеряет силу воли и не сможет уйти вообще.
— А почему бы тебе не остаться? — спросил Роберт, беря ее за подбородок и глядя ей в глаза.
Элеонора так стремилась избежать его взгляда, но на этот раз ей это не удалось.
— Нет. Мне не нужна твоя жалость, — ответила она хриплым голосом. Глаза ее гордо сверкнули.
— Вот и отлично, потому что ты ее не увидишь.
— И заниматься с тобой любовью я тоже не хочу.
— Я даже и пытаться не буду, обещаю. Но сейчас тебе нельзя оставаться одной. Нужно, чтобы хоть кто-нибудь был рядом.
В его зеленых глазах Элеонора видела не жалость, а нежность и заботу. Если бы не Зои, все было бы просто прекрасно. Мысли о бывшей невесте Роберта не давали Элеоноре покоя.
— Ну же, — уговаривал он ее. — Я могу даже одолжить пару пижам у Томпкинса, если тебя смущает моя нагота.
Элеонора засмеялась.
— Да нет, дело не в твоей наготе. Я думала о Зои…
— О Зои? С чего это ты подумала вдруг о Зои? — удивленно переспросил Роберт, вскинув брови. Потом он задумчиво добавил: — Забавно все-таки, что она появилась именно сегодня, когда я говорил о ней.
— Она хочет вернуть тебя. И не пытайся это отрицать, — добавила Элеонора, видя, как недовольно поморщился Роберт.
— Я и не пытаюсь это отрицать, — холодно ответил он.
— Как ты можешь быть таким безразличным, если… Ясно же видно, что она все еще любит тебя. А если ты просто хочешь заставить ее ревновать, то, извини, я в этом участвовать не хочу. — Элеонора выдернула свою руку из его руки и подалась к двери.
— Ты очень плохого мнения обо мне, — заметил Роберт. — Могу тебя заверить, я не пытаюсь заставить ее ревновать. Меня она никогда не любила, а любила мои деньги. — Он горько усмехнулся. — Ее, наверное, чуть удар не хватил, когда она узнала, что я получил в наследство все состояние Джоша и стал еще богаче.
— Но ты же говорил, что он умер несколько лет назад. Значит, она не поэтому появилась именно сейчас.
— Совершенно верно. Возможно, она решила, что наступило подходящее время. Не только потому, что ее бывшего любовника перевели за границу, но и в связи с недавней статьей в журнале, где меня назвали закоренелым холостяком, и она, должно быть, подумала, что я все еще люблю ее, потому до сих пор и не связал себя узами брака ни с кем. И, конечно, прошло достаточно времени, чтобы я смог успокоиться, она сама это признала, помнишь?
— Помню, — кивнула Элеонора. Но на ее лице все равно была написана тревога.
— Так что же тебя беспокоит? — спросил Роберт.
— Она такая красивая… Ты все еще любишь ее?
— Нет, я не люблю ее. Если ты мне не веришь, то тебе лучше уйти. — Он держал дверь открытой. — С другой стороны, ты можешь остаться и выслушать всю правду о нашей размолвке.
— Да, очень хочу, — слабо произнесла Элеонора.
Роберт закрыл дверь и начал без предисловий:
— До свадьбы оставалась одна неделя. Все было уже готово, и однажды вечером я немного раньше обычного вернулся с работы и застал в квартире лучшую подругу моей будущей невесты, Бриджит. У них как раз был разговор по душам. Я только собирался открыть дверь, когда услышал слова Зои: «Ну что ты, какая любовь. Я не люблю его, но Роберт очень хорош в постели и к тому же он купается в деньгах, а это самое главное. Мне противна сама мысль, что придется всю свою жизнь работать на богатеньких идиоток. Идея жить на зарплату среднего чиновника меня тоже не очень привлекает, иначе я бы осталась с Саймоном. Тут же мне обеспечено безбедное существование».
Честно сказать, я был в шоке. Я стоял, будто прикованный к месту. Я-то, дурак, верил ей, когда она говорила, что Саймон для нее ничего не значит и что любит она только меня. Бриджит спросила что-то вроде: «Но тебе не кажется, что это очень рискованно, бросить свою карьеру и выйти замуж только ради денег?» На это Зои ответила: «Саймон примет меня с распростертыми объятиями в любое время. А если с Робертом мне станет скучно, всегда можно развестись, вот и все. И я останусь и свободной, и богатой».
В эту минуту я вошел. Зои сразу поняла, что я все слышал, и попыталась притвориться, что это была шутка. Но это не помогло. Я был взбешен до крайности и сказал ей, что у нее есть час на то, чтобы убраться из моего дома вместе с вещами. Тут она поняла, что я не шучу, и стала угрожать мне, что устроит скандал и раструбит всем газетчикам, что я ее бросил. Я предупредил ее, что в таком случае сообщу этим же газетчикам, по какой причине я это сделал, и предложил ей тихо и спокойно убраться и взамен за это взять кольцо и все остальные вещи, которые я для нее купил, включая свадебный подарок в виде маленькой хорошенькой спортивной машины. В конце концов, она поняла, что так поступить будет разумнее, и взяла все, что могла унести.