– В среднем – метров десять, – буднично ответила девушка, накладывая на тарелку скромную порцию жаркого. – А если вдруг отыщешь неодолимую преграду для моей эмпатии, скажи. Я построю себе дом из этого волшебного вещества.
– Так плохо? – сочувственно поинтересовался сержант. – Не могу представить, как это – ощущать чужие эмоции и не иметь возможности от них оградиться.
– Примерно как пытаться выспаться посреди орущей толпы, – пожала плечами Эйнджела и приступила к еде, ясно дав понять, что не хочет развивать тему.
– Мэм. – Сержант вспомнил ещё одну её фразу, которая не давала теперь ему покоя. – Вы сказали, что вас никто ещё никогда не отпускал. Что это значит, мэм?
Девушка как-то очень долго и тщательно пережёвывала пищу, прежде чем дать ответ:
– Долго объяснять. Просто человеческая идиома. Ешь, обед остывает.
Сержант понял, что опять вступил на одно из тех минных полей условностей, которыми так любят окружать себя люди.
– Извините, мэм, – вздохнул он и вернулся к войне со столовыми приборами.
Какое-то время Эйнджела наблюдала за ним, один раз указала на неверное использование ножа и, наконец, сжалилась.
– Ты освоился даже лучше, чем требуется выходцу с Тиамат. Не мучай себя, ешь нормально.
И, неожиданно для репликанта, отложила в сторону вилку, ухватила кусочек мяса пальцами и отправила в рот.
– Но… – растерялся сержант. – А как же правила, мэм?
Но вилку с удовольствием отложил.
– К чёрту правила, – провозгласила Эйнджела и подняла стакан с соком в шутливом салюте.
Впервые в жизни предложение послать к чёрту правила вызвало у сержанта восторг и полное понимание.
Глава 14
Ресторан «Первопроходец» славился на весь Новый Плимут. Не столько кухней – хотя здесь она была выше всяких похвал, – сколько обществом, что собиралось под его крышей.
Поход в «Первопроходец» являлся своего рода визитной карточкой, первым шагом на пути в клуб самых богатых и влиятельных людей Союза. Очередь на столик расписывалась на много месяцев вперёд, по совершенно заоблачным ценам. Но о каких деньгах может идти речь, когда цель – нечто гораздо большее? Войти в клуб, стать одним из тех, кто вершит судьбы мира! Это стоит любых трат.
Но были и те счастливчики, для кого обед в «Первопроходце» давно стал обыденностью. Заехать перекусить в своём личном кабинете ресторана для них казалось такой же обыденностью, как для рядового клерка – забежать в фастфуд.
Трое таких счастливцев сидели в одном из кабинетов. Несмотря на тарелки с заказом и графин с баснословно дорогим вином на столе, вид у них был крайне озабоченный.
– Я пригласил вас сюда, чтобы обсудить одну нашу проблему, – произнёс господин в деловом костюме.
– Да уж понятно, что не винишком угостить, – хмыкнул второй, одеждой и поведением больше смахивающий на преуспевающего фермера или лесоруба, нежели на мультимиллионера.
– Что за проблема? – спросил третий, облачённый в генеральский мундир.
Вместо ответа первый господин извлёк из внутреннего кармана крошечный голопроектор и положил на стол. Возникло изображение двух девушек, похожих друг на друга как две капли воды.
– Так это ж девки, про которых на каждом углу талдычат! – удивился «лесоруб».
Военный же наклонился вперёд и сосредоточенно засопел, изучая изображение.
– Не видел их никогда, – наконец сказал он, откинувшись на спинку стула. – И почему это НАША… – он выделил слово «наша», – …проблема, а не твоя лично?
– Потому что мы все в одной лодке, – холодно заметил хозяин кабинета. – Это раз. И самое главное – эти девицы слишком много знают. Это два.
– Вот даже как, – задумчиво пробормотал «лесоруб». – И насколько?
– На высшую меру для нас всех. – При этих словах военный невольно вздрогнул.
Хозяин кабинета обвёл собеседников взглядом и, удостоверившись, что необходимый эффект достигнут, продолжил:
– Я был уверен, что они сдохли около года назад. Сглупил – поверил на слово и успокоился. Каюсь – моя вина. Потому все расходы беру на себя. От вас требуется лишь небольшая помощь – некоторые связи.
– А ты уверен, что это именно они? – уточнил военный. – Времени прошло немало. Мог и обознаться.
– Нет, – отрезал хозяин кабинета. – Это они. Ты забыл, что у меня абсолютная память на лица и имена?
Военный кивнул. «Лесоруб», раскуривая трубку, издал звук согласия и продолжил занятие, словно не происходило ничего важного.
– Это они, никаких сомнений.
– Что известно? – перешёл к делу военный.
– Их дело ведёт контрразведка.
«Лесоруб» закашлялся, поперхнувшись дымом, военный молча вперился взглядом в хозяина кабинета.
– Убедились, что я не нагнетаю? – Хозяин кабинета сложил руки на груди, разглядывая собеседников прищуренными глазами.
– Да уж… – прокашлявшись, выдавил «лесоруб».
– Обратись сам знаешь к кому. – Военный не разменивался на лишние слова. – Он решает такие вопросы.
– Он в длительной командировке, – скривился хозяин кабинета. – Без понятия куда, но связи с ним нет. И перед отъездом ОН выразил надежду, что мы не вляпаемся в какое-то дерьмо за время его отсутствия.
– Да уж… – протянул военный. – Он не обрадуется.
– Мы и сами в состоянии решить проблему, – не согласился хозяин кабинета. – Я заглянул к главному редактору «Недели»…
Военный презрительно скривился и пробормотал про писак, которые за медяк мать родную продадут.
– Да, – не стал спорить с очевидным хозяин кабинета. – Именно это их свойство особенно полезно. Если направлено в нужную сторону, разумеется. Итак, главный падальщик тут же рассказал, что информацию по Лорэй получал от некоего лейтенанта Грэма Нэйва. А мой… хороший знакомый с базы флота сообщил, что этот самый лейтенант внезапно заполучил в своё распоряжение корвет, отряд спецназа и вылетел в сторону Вулкана.
– Это уже хорошо. – На лице военного отразилось облегчение. – У меня есть там надёжный человек, который сможет решить вопрос радикально. Или они нужны тебе живыми?
– Нет, – отрубил хозяин кабинета. – Только их головы. На этот раз не хочу верить на слово.
К радости Чимбика, Эйнджела не стала вновь тащить его из каюты, а предложила другой способ отдыха – просмотр фильма. Выбранная ею картина относилась к жанру «криминальная комедия» и, по словам девушки, должна была «в доступной форме донести азы жизни по ту сторону закона». Сержант охотно согласился.
Следующие четверть часа репликант находился на вершине блаженства: обедал, сидя рядом с Эйнджелой, и старательно вникал в происходящее на экране. К счастью, девушка давала доходчивые пояснения каждый раз, когда кто-то из персонажей фильма произносил нечто, сержанту непонятное.
– А что плохого в массаже стоп? – в очередной раз спросил Чимбик. – Почему криминальный босс выкинул в окно подчинённого? Что тот сделал плохого, массируя ноги жене босса?
– В каждой культуре существует своё понимание приличий. Как правило, прикосновение к женщине, не связанное с разумной необходимостью, считается ухаживанием. Демонстрирует желание сблизиться. И вызывает ревность. Но есть миры, где совершенно нормальным считается секс с несколькими партнёрами одновременно. В культуре этого мафиози прикосновение считается признаком интереса к его женщине. Помимо ревности, такое поведение расценивается как неуважение к мафиози лично. Покушение на его лидерство.
– Сложно, – вынес вердикт сержант. – А в вашей культуре, мисс Эйнджела?
– А в моей массаж стоп вызывает острое чувство благодарности. – Она весело поболтала в воздухе босыми ногами. – Потому что вашими стараниями у меня только новые туфли.
Девичьи ножки зависли над коленями репликанта и замерли, будто Эйнджела спрашивала разрешение на подобную вольность.
Сержант бережно взял в ладонь маленькую ступню и на всякий случай уточнил:
– А не будет ли это неприличным, мэм?
– Да ладно! – рассмеялась Эйнджела, расслабленно вытягивая ноги на коленях сержанта. – Ты меня похищал, избивал, раздевал, а теперь задумался о приличиях?
– Мои действия… – завёл было привычную пластинку репликант, но его безапелляционно прервала Лорэй:
– …в прошлом. А ноги у меня болят здесь и сейчас.
Она выразительно пошевелила стопами, напоминая о делах насущных.
Чимбик неумело улыбнулся. А потом накрыл её ступню своими жёсткими пальцами и принялся осторожно массировать, забыв про происходящее на экране.
В отличие от большинства знакомых Чимбику людей, Эйнджела ничего не имела против прикосновений репликанта. Больше того, Лорэй открыто ими наслаждалась, и ей, похоже, было совершенно наплевать, что кое-кто считал ошибочным даже сравнивать репликантов, продукт военной промышленности, с людьми. Она просто нежилась от прикосновений и рассеянно улыбалась Чимбику время от времени.
За этим занятием сержант не заметил, как закончился фильм. Лишь когда заиграла музыка и на экране возникли финальные титры, Чимбик сконфуженно признался:
– Что-то я всё пропустил, мэм…
– Не скажу, что я особенно огорчилась, – довольно потянулась девушка, и репликант смущённо отвёл взгляд, чтобы не таращиться. – Кстати, о зрелищах…
Она высвободила ступни, встала с дивана и прошлась по каюте.
– Меня тут Ланс приглашал на голоспектакль, – произнесла она, и сердце репликанта замерло, а затем ухнуло в район живота. – Представляешь, тут есть голозал! С детства в таком не бывала… На Тиамат технологий Консорциума почти нет.
Чимбик ясно понял значение термина «воздушный замок». Это та конструкция, элементы которой сейчас посыпались ему на голову.
– Ну… Идите, мэм, – голос сержанта звучал, как сквозь вокодер: сухо, безэмоционально и безжизненно.
Чимбик хотел съязвить, напомнив, как девушка сравнивала Таллона с птицей-индюком, но понимал, что это просто жалко. Скорее даже ничтожно. Потому, чтобы сохранить хоть какие-то остатки достоинства и самоуважения, репликант натянул на лицо маску каменного спокойствия, напрочь упустив из вида тот факт, что имеет дело с эмпатом.