Даже компания Ри не могла успокоить Блайза. Наоборот, будучи единственным живым существом на обозримом пространстве, она рисковала послужить громоотводом ярости репликанта. Как назло, девушка уселась рядом, и её запах волновал Блайза больше обычного.
С момента полового созревания репликантов автодоктор брони подавлял их сексуальную активность: гормональные всплески положительно сказывались на агрессивных качествах искусственных солдат, а вот посторонние мысли, наоборот, могли привести к печальным последствиям. Однако в броню Блайз не облачался уже два дня и теперь ощущал странное беспокойство рядом с девушкой. Ему хотелось дотронуться до неё, ощутить мягкую кожу под пальцами, почувствовать близость тела, и одновременно репликант понимал недопустимость подобных желаний. Она – человек, а он – изделие. Исправное изделие не должно испытывать желание коснуться человека без необходимости.
И это злило ещё больше.
Он вскочил и начал мерить каюту шагами, пытаясь выплеснуть напряжение в движении. Получалось плохо. Репликанту хотелось бежать или драться, но ни то ни другое не представлялось возможным в замкнутом пространстве лайнера. Во всяком случае, если он не хотел привлечь к себе внимание. Поэтому Блайзу оставалось только метаться, словно зверю в клетке, и стараться не смотреть на Свитари.
Та, напротив, с интересом наблюдала за ним, улыбаясь всё шире и шире.
– Чего смешного?! – потеряв терпение, рявкнул Блайз.
– Разве я смеюсь? – насмешливо изогнула бровь Свитари и с вызовом посмотрела на репликанта.
– Да! – Блайз шагнул к ней, пытаясь применить привычную тактику запугивания: нависнуть над жертвой сверху и уставиться в глаза.
До этого момента способ срабатывал безотказно. Особенно у Чимбика: тому вообще хватало поворота головы, чтобы Лорэй в доли секунды теряли всё нахальство. Но в этот раз что-то пошло не так. Сокращение расстояния усугубило проблему: в ноздри ударил одуряющий аромат женского тела, а глаза Свитари превратились в два магнита. Блайз застыл, как загипнотизированный, не в силах даже глубоко дышать.
– Ты что делаешь? – просипел репликант.
Горло словно сдавило обручем, каждый вдох давался с трудом, а в висках пульсировало так, словно внутри черепной коробки маршировал полк в полном снаряжении. Прилив крови к паху резко снизил подвижность репликанта, в момент превратив брюки и нижнее бельё в тесную ловушку.
– Ничего, – невинно улыбнулась Свитари и поднялась со своего места, неожиданно оказавшись лицом к лицу с Блайзом. – Может, мне просто нравится смотреть на тебя?
Блайз судорожно сглотнул. Ноздри репликанта раздувались, жадно втягивая неописуемо приятный, манящий запах девушки. Ему хотелось прикоснуться к ней, но намертво вбитые дисциплина и самоконтроль требовали изолировать себя и провести диагностику с помощью автодоктора.
– Мэм, – слова давались Блайзу с таким трудом, словно он находился в безвоздушном пространстве, с почти исчерпавшими ресурс патронами-регенераторами, – отойдите. У меня сбой.
Но Свитари осталась на месте.
– Заткнись, Блайз, – прошептала она и прижалась к нему обжигающе-горячим телом. – И поцелуй меня.
И Блайз заткнулся.
Он помнил, как выглядят целующиеся люди, но не слишком понимал механику процесса, а потому неумело коснулся губами губ Свитари. К счастью, та явно знала, что делать. Репликанты обучались всему очень быстро, так что Блайзу не понадобилось много времени, чтобы освоить столь приятный и возбуждающий навык.
Агрессия репликанта стремительно трансформировалась в нечто иное, не имеющее определения в словаре Блайза. Всё, что он мог – прижимать к себе гибкое женское тело и целовать, ощущая горячее нетерпение.
Репликант знал из курса анатомии, как происходит половой контакт между людьми, но что предшествует этому самому контакту, оставалось для него загадкой.
Зато это со всей очевидностью хорошо знала Свитари. Её руки скользнули под одежду репликанта. Впервые чужие прикосновения не вызывали у Блайза дискомфорта. Он зарычал от удовольствия и повторил то же, что делала девушка, сочтя подобную тактику действий оптимальной. Вот только между телом Свитари и его руками образовалось неожиданное препятствие. Длинное закрытое платье не давало возможности легко просунуть под себя руки, а на поиски застёжки у Блайза уже не хватало терпения.
Сильные пальцы репликанта легко разорвали мешавшую одежду. Треск рвущейся материи породил в сознании Блайза смутную мысль, что он делает что-то неправильное. Но Свитари, не отрываясь от его губ, небрежно сбросила остатки платья на пол, и все мысли из головы репликанта испарились.
Способность соображать вернулась к Блайзу через несколько часов и множество приятных открытий. Теперь он осознал, насколько скудно и неполно курс анатомии описывал зачатие. И хоть репликантов создали стерильными, сам процесс Блайз оценил в полной мере.
А потом пришло осознание содеянного.
Блайз рывком сел в постели и сказал:
– Я совершил недопустимый поступок, мэм.
Свитари лениво поднялась и уселась на колени Блайзу.
– И не один раз, – мурлыкнула она ему на ухо. – Мне понравился каждый.
– Изделие не должно вступать в контакт с человеком, за исключением служебной необходимости, – отчеканил Блайз.
– Ну так изделие пусть и не вступает, – пожала обнажёнными плечами девушка. – Ты-то тут при чём?
– При том, что изделие – это я. Репликант модели «Арес», пятое поколение. – Блайз вздохнул. – Биоробот, квазиживой организм.
– А ты можешь дать гарантию, что я не репликант? – неожиданно весело ухмыльнулась девушка. – Или что каждый из пассажиров лайнера рождён естественным образом?
– Даже если с помощью маточного репликатора – всё равно человек, – отмёл аргумент Блайз. – С нормальным генетическим кодом вида «хомо сапиенс сапиенс».
– Пф! – фыркнула Свитари. – Большая часть Союза с генетическими отклонениями в результате натурализации. И кого это волнует?
– И что? Они рождаются, живут, умирают сами. Их никто не создаёт в лабораториях. Я изделие военной промышленности. Создан для выполнения строго определённых задач по утверждённому техническому заданию. Не более того. То, что сейчас происходит, – в лучшем случае оплошность. В худшем – у меня действительно произошёл сбой.
Ласковые пальцы Свитари погладили его по щеке, скользнули на шею и остановились на плече.
– Мне кажется, за последние дни ты вышел далеко за пределы строго определённых задач, милый, – тепло улыбнулась ему девушка. – Я мало что понимаю в репликантах, но многое знаю о людях. Поверь, ты лучший человек, которого я встречала.
– Хреновая, видать, у тебя была жизнь, – процитировал Блайз вычитанную в одной из книг шутку.
Свитари рассмеялась и повалила его на кровать. Репликант не сопротивлялся. За ночь он совершил немало открытий, включая самое приятное: купание в ванне в компании Ри в несколько раз лучше одиночного. А ещё он с удивлением понял, что, устав физически, как-то ухитряется при этом чувствовать себя отдохнувшим, как никогда в жизни.
Спали они до полудня, и впервые Блайз проснулся не по сигналу побудки, не по тычку брата, а от теплого, щекочущего шею дыхания прижавшейся к нему девушки. Это было необычно – проснуться не в одиночестве. Блайз с детства привык к индивидуальным кроватям-боксам, очень похожим на капсулы заморозки, и спать, прикасаясь к кому-то, казалось странным. Но оттого не менее приятным. Ему вдруг захотелось, чтобы Чимбик тоже испытал, каково это – спать с девушкой. Когда холод кошмаров отгоняет тепло женского тела рядом.
В памяти всплыл вопрос сержанта: «А зачем они спят за деньги?» Теперь Блайз видел в этом смысл. Репликант осторожно пошевелился и потянулся за коммуникатором. Это движение разбудило Ри: она открыла глаза, мгновение сонно разглядывала Блайза, а потом улыбнулась. От этой улыбки репликанту стало тепло, словно на солнечной стороне Эгиды.
– Доброе утро, – промурлыкала Свитари, потягиваясь.
Это тоже казалось необычным репликанту – не вскакивать сразу после подъёма.
– Уже день, – проинформировал её Блайз.
– Утро доброе, когда оно днём.
Эта фраза на короткое время поставила Блайза в логический тупик. Поняв, что столкнулся с очередной то ли идиомой, то ли шуткой, то ли пословицей, репликант отложил её разбор на потом, предпочтя решить куда более срочный вопрос. Он сел и взял коммуникатор.
– Они на корабле, – облегчённо выдохнул Блайз и показал девушке полученное сообщение.
Та жадно схватила коммуникатор и прочла текст, словно не поверила словам Блайза. А затем счастливо рассмеялась и повалила репликанта обратно в постель. И ни один из инстинктов Блайза не протестовал против подобного обращения. Обняв девушку, репликант замер, упиваясь ощущениями.
– Это надо отпраздновать! – объявила Свитари и ласково поцеловала Блайза. – Уверена, даже твой зануда-братец сейчас отмечает успешный побег с планеты.
– Нет, – улыбнулся тот. – Садж засел в каюте и расписывает дальнейший план действий. И график пользования ванной.
– Ванной очень даже приятно пользоваться совместно, – напомнила ему Свитари. – Без всяких графиков.
Блайз внезапно замолчал. А потом сказал очень серьёзным голосом:
– Знаешь… Я теперь боюсь за твою сестру.
Ластившаяся к нему Свитари мгновенно напряглась.
– Почему?
– Потому что, если Эйнджела попробует сделать с Чимбиком то же, что и ты со мной, он может её сломать. Он сержант. Их учили отдельно от нас. Они злее, выносливее, жёстче. Беспощаднее. Манекены, охота – их везде пускали первыми, чтобы потом они нам показывали, как верно действовать. Ты сама видела, как садж работает. А ведь вы его даже не раздражали.
– А что стало с теми, кто раздражал? – спросила девушка, крепче прижимаясь к Блайзу, словно желала спрятаться.
– Зависело от степени значимости, – ответил тот. – Если не представляли ценности, он их ликвидировал. Если были нужны командованию, оставлял возможность говорить. Не более того.