Йожко повеселел.
Душан взял гусенка еще разок. Попробовал подбросить его еще выше.
— Боится, — закричал Йожко, но гусенок уже летел, и, казалось, даже попытался свернуть, словно хотел изменить направление.
Душан поймал его снова и теперь уже полез с ним на скирду.
— Что ты хочешь делать?
— Увидишь.
Душан остановился у кромки скирды, поглядел вниз, поглядел да и развел вдруг руки. Гусенок пискнул и упал камнем в траву.
— Ты убил его, — заплакал Йожко.
Душан все еще стоял на скирде. Потом сел в солому и тоже расплакался.
Но гусенок вскоре зашевелился. Поерзал, поерзал и бегом за своей стаей.
Мальчики успокоились, утерли слезы.
— Ничего с ним не случилось?
— Вроде бы ничего!
Солнце стояло над самой Куклой. Если чуть прижмурить глаза, можно даже глядеть на него.
Они напоили гусей в речке, погнали домой.
И только входя во двор, Йожко заметил, что у гусенка правое крыло как-то отвисло. И всем тельцем он клонился в правую сторону, словно крыло тянуло его к земле. Позже, когда у него совсем побелели перья, заметила это и мама. Йожко молчал. Но по осени, когда мама сажала всех гусей в клетки, он попросил ее оставить гусочку на воле — пусть, мол, яйца несет. Кособеня снесла двенадцать яиц, и изо всех двенадцати вылупились гусята.
ОДНАЖДЫ
А однажды пришли дети в школу, а школа заперта. Некоторые стали протискиваться к двери: дверь откроется, вот они и попадут первыми в класс. Остальные ученики гонялись друг за дружкой по двору.
— Дядя Глознек проспал.
— И директор проспал.
— Проспала и учительница, — переговаривались дети, что стояли у самой двери.
— Нет, она не проспала, — возразила одна девочка.
— Проспала.
— Учительница — нет.
— И она, и она тоже.
— А вот и неправда.
— Все сегодня проспали, а не проспали бы, здесь бы уж были, — рассудил Юро Ва́нда.
Наконец появился дядюшка Глознек.
Он вышел из школьного сарая с топором в руке.
— Дядюшка Глознек, откройте нам!
— Чего, чего?
— Откройте нам, дядюшка Глознек!
— Открыть? А зачем?
Все дети сгрудились вокруг школьного сторожа и, вытаращив глаза, глядели на него.
— Да и захотел бы, нечем мне отворить. Право слово! Только и остался у меня ключ от дровяника. А пришел я сюда за топориком. Мой он, топорик-то. Принес я его еще прошлой зимой, вот за ним и пришел. Так, так! Только и остался у меня ключ от дровяника. — Он поднял руку, показал ключ.
— Дядюшка Глознек, а куда вы дели ключи? — загалдели дети, но кое-кто уже стал догадываться, что, наверное, что-то случилось.
Что же могло случиться? Почему сегодня закрыта школа? Куда дядюшка Глознек ключи подевал? И где директор? Где учительница?
А школьный сторож стоял, стоял и только слюну сглатывал. Временами похоже было, что он хочет что-то сказать, но дети задавали ему столько вопросов, что он и не знал, на который раньше ответить. А может, не хотел отвечать. Он шевелил губами, словно во рту слова перекатывал.
— Дядюшка Глознек, что же случилось? — спрашивали дети и большие и маленькие.
— Чего, чего?
— Случилось-то что?
— А ничего.
— А школа почему закрыта?
— Почему, почему? Да потому, что закрыли. Уроков теперь не ждите, кончились. Можете по домам расходиться. Я совсем не обязан вам тут растолковывать, кто приказал школу закрыть. Правду говорю. Мне еще всыплют за это. Закрыли ее, и все дела.
Какие-то мальчики завизжали и с криком понеслись по улочке, но большинство детей остались на школьном дворе. Вот бы узнать, что же такое стряслось. А уж первоклашкам, тем и вовсе не хотелось отправляться домой: нынче-то ведь им идти на экскурсию. Со вчерашнего дня только и говорили о том, и вот на́ тебе: никакой экскурсии. Надо же, обида какая!
— Дядюшка Глознек, и учительница не придет? — спрашивали первоклашки, не сводя глаз со школьного сторожа.
— Не придет, — ответил сторож печально.
— А почему? Почему? — снова посыпались вопросы.
— А чего ей тут делать, коли школа заперта? Говорю вам, ступайте домой! Из-за всякой тут болтовни беды потом не оберешься.
— А мы сегодня собирались идти на прогулку, — сокрушались ребята, но дядя Глознек лишь рукой махнул.
— Какая тут прогулка? — сказал он. — Теперь хоть каждый день прогуливайтесь. Вот, вот! Только и остался у меня ключ от дровяника. — Он еще раз показал детям ключ, запер сарай и, сгорбившись, поплелся домой.
А ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА ЗАПИСКА ТАКАЯ?
Старшеклассники разошлись, и на школьном дворе осталась только кучка первоклашек. Никак не хотелось им верить, что их учительница не придет. А вдруг она просто опоздала? Почему она не может опоздать? И когда подымались метели, она тоже опаздывала. Но ни разу, ни разу не было, чтоб она совсем не пришла. Некоторые дети все еще думали, что дядя Глознек подшутил над ними. И потому отправились к нему домой. Но дома его не застали. Ушел, мол, по дрова, сказала им тетушка Глознечиха.
— А директор знает? — спросили дети.
— А чего ему знать? — удивилась тетушка Глознечиха.
— А директор знает, почему школа закрыта?
— А как же ему не знать, ежели он сам ее закрывал? Пришел вчера после занятий, показал какую-то записку, дескать, от нашего сельского старосты ему принесли. А под конец взял ключи и сказал, что должен отдать их старосте.
— Старосте?
— Ему самому.
— И все из-за этой записки?
— Из-за нее, точно из-за нее.
— А что же это за записка такая?
— Такая уж записка. Указано в ней, что школу-де надо закрыть.
— А почему там так указано? — не успокаивались дети.
— Почему да почему! Ведь и самому старосте это кто-то наказал. Уроков теперь не ждите, кончились, — сказала тетушка Глознечиха и тоже стала отсылать детей домой.
— Но ведь мы сегодня хотели идти на прогулку, — горевали дети.
Тетушка Глознечиха покачала головой, повздыхала и пошла по своим делам.
— Подумаешь, прогулка, — оборотилась она еще раз к ребятам. — Теперь хоть каждый день прогуливайтесь.
ОХ И ПОДЛАЯ ШТУКА ВОЙНА!
Хаживал в лес и хромоногий Ондрей. Каждый день волочил он за собой маленькую тележку с решетчатыми боковинками. Плелся медленно, огибая камни и бугры, потому что был старый и одна нога у него была деревянная. Куда бы ни держал путь, повсюду таскал с собой палку: с ней идти было легче.
Косолапый и хромой
Чинит ногу под горой! —
кричали дети, завидев его. Иной раз какой-нибудь сорванец садился к нему в тележку, и Ондрей, сперва ничего не замечая, должен был тащить этого негодного мальчишку. И только оглянувшись, останавливался. Подняв палку, начинал браниться.
— Ну погодите, погодите! — грозил он палкой.
А потом снова трогался в путь. А за спиной у него опять раздавалось:
Косолапый и хромой
Чинит ногу под горой!
— Ты чей? — спросил он как-то раз Янко Якубеца.
— Ничей, — ответил вместо него Юро Ванда.
Ондрей оставил тележку на дороге, а сам подошел к детям. Мальчики попятились.
— Сколько тебе лет? — спросил Ондрей.
— Чего?
— Сколько тебе лет, спрашиваю.
— Одиннадцать, — соврал Юро Ванда.
— А не врешь?
— Истинная правда.
— Скажи своему дружку, что он врет, — поворотился Ондрей к Душану Вертику.
— Не врет он, — солгал и Душан.
— И ты обманываешь, — сказал Ондрей Душану и снова поглядел на Юро Ванду. — Так сколько же тебе лет? Только правду говори!
— Девять.
— Точно?
— Точно.
— А тебе сколько?
— Семь, — сказал теперь правду и Душан Вертик.
— Вот ведь, ребятки, — повел речь колченогий Ондрей, — когда я был такой же вот шпингалет вроде вас, словом, когда мне было столько лет, сколько вам сейчас, у меня, поди, и ноги были такие же… Только для чего они были? — спросил он как бы сам себя и примолк.
— Рассказывайте, рассказывайте!
— А чего рассказывать-то?
— Дальше рассказывайте!
— Я только хотел сказать, что когда мне было столько лет, сколько вам, бегал я, поди, лучше, чем любой из вас. В самом деле. Сам черт бы меня не догнал. — Он, чуть склонив голову, прищурил один глаз, а другим посмотрел на Душана Вертика. — Ох и подлая штука война! — вздохнул он. А потом еще раз спросил: — Тебе сколько лет-то?
— Семь.
Ондрей пошел и уже больше не оглядывался. Он медленно удалялся, волоча за собой тележку и клонясь в одну сторону так, что казалось, вот-вот упадет.
В ЛЕС ПРИШЛИ МАШИНЫ
Ребята уж собрались было разойтись, когда один мальчик сказал:
— Давайте сами устроим экскурсию!
— Сами?
— Ну и что? Пойдем на экскурсию без учительницы.
— Как без учительницы?
— А так! — обрадовался Янко Якубец. — Пойдемте в лес сами. Геленка все равно ждет нас у себя дома, учительница же сказала ей, что мы придем к ним. Кто хочет идти, айда за мной.
Уже было, наверное, часов десять или одиннадцать, когда мальчики зашагали по стежке вдоль журчащей речки. Тоно Дольный бросил в речку жестянку, и все смотрели, как волны уносят ее. Мальчики подошли к самому проселку, и только там жестянка скрылась под деревянным мостом.
Ребята огляделись: лес был совсем рядом. Некоторые кинулись вперед, чтобы быть в лесу первыми. И вдруг увидали телегу, доверху груженную скарбом. Это была телега дядюшки Вертика.
— А вы куда идете? — спросил мальчиков дядя Вертик.
— Идем на экскурсию, — ответил Душан за всех.
— На экскурсию? А куда?
— В лесничество.
— В лесничество? Как так? Ведь их-то я и перевожу в деревню.
— В деревню?
— Вот именно!
— А кого? Лесничего?
— Его самого.
— А почему? Почему их перевозите? — наперебой спрашивали дети.
Дядюшка Вертик хлестнул волов, оглянулся назад, на телегу — все ли там хорошенько увязано, уложено, и завздыхал: