— Желаю успеха! — крикнул с крыльца Акмамед и помахал рукой на прощанье.
— Акмамед-ага куда они поехали? — приставали к нему малыши.
— Поехали бить волков-гелекуртов. Это очень опасные волки, — объяснял Акмамед, — они задумали съесть наших баранов… А теперь — марш по домам! — добавил он, входя в помещение. — Замерзнете!
Акмамед-ага, прошел к своему столу, надел очки и взялся за перо. Время от времени он качал головой и бормотал про себя:
— Ах, Елли, Елли!.. Фальшивый ты человек… Нехороший ты человек… Опасный ты человек… Не бывать тебе счастливым…
А на улице дул холодный ветер и в воздухе кружились снежинки. Солнце, достигшее зенита, надолго спряталось за большим белым облаком.
Машины выбрались из темноты кривых улочек и теперь мчались по просторному полю, покрытому снегом. Они мчались на север, туда, к облаченным в белую пелену песчаным барханам.
Пусть они благополучно доедут до колхозного стада, а мы пока мимоходом обратим свой взор на Елли.
ПОСЛЕ ТОЯ
На другое утро погода изменилась. Хотя резкий холодный ветер и не улегся, но он рассеял низко нависшие тучи, и небо за ночь совершенно очистилось. Сверкая, взошло солнце, и начался новый день, полный трудов и забот.
Жизнь в колхозе текла своим чередом. В бригадах Чары Байрамова и Курбанли Атаева заканчивалась нарезка временных оросителей и выводных борозд. Издали было видно, как на этих участках хлопочут тракторы, оттуда до самого вечера доносился неумолкающий шум моторов. В полном разгаре были работы по пересадке тутовых деревьев. Шла посадка и новых саженцев. В виноградниках удаляли бесплодные лозы, а на ферме готовились к окоту скота, у склада шло распределение семян.
В полдень из города на машине вернулся Елли. Он был пьян.
Вчерашний день он провел у приятеля, там собралось много народу, и Елли Заманов показал, на что он способен в хорошей компании. На сердце у него было легко и весело, той удался наславу, а сообщение о волках воспринималось им как спасительное чудо. Почему же не повеселиться всласть? Нет, ему положительно везет! Ведь на волков-гелекуртов можно свалить даже не десяток, а целую сотню баранов. Словом, Елли был в ударе, и сразу стал душой общества.
Торжество затянулось на всю ночь, а утром, при выезде из города, Елли на радостях прихватил еще несколько бутылок водки и распил их с друзьями в лежащем на пути селении.
Подъезжая к дому, он пытался размышлять о том, как изменчива судьба. Вчера ему казалось, что. вся его карьера рухнула, а сегодня чувствовал себя на высоте положения. Уж эти волки наверняка наделали делов! Теперь Покгена, конечно, снимут и он, Елли Заманов, будет башлыком. Да, теперь он развернется. Он этому сосунку, Хошгельды, покажет!.. Он прежде всего…
Однако мысли ускользали, путались, и что необходимо сделать в первую очередь, так и осталось невыясненным.
Машина остановилась, но выйти из кабины оказалось делом весьма затруднительным. Водителю пришлось вытаскивать Заманова на руках.
Ощутив под ногами землю, Елли хлопнул шофера по плечу, погрозил ему пальцем и хриплым голосом затянул, нещадно перебирая, когда-то слышанную арию:
— Ловите миг удачи… Сегодня ты, а завтра я… Пусть неудачник плачет… Пусть неудачник…
Неожиданно он прослезился, прервал пение и, ткнув себя в грудь, сказал шоферу:
— Это — я. Понял?.. Я, Елли Заманов!.. Ты меня уважай. Меня все уважают… Без меня самый богатый той ничего не стоят…
Он снова запел и, шатаясь, побрел в правление.
У Акмамеда Дурдыева был народ. Когда Елли ввалился, все умолкли, но он не обратил на это внимания и проковылял в кабинет. Тут Елли опустился на стул и долго не мог вспомнить, что его сюда привело.
"Ах, да! Пакет!.. Цел ли он? И потом, что-то тогда не удалось сделать… — Он мучительно напряг память. — Что-то еще надо сделать".
Пакет лежал на прежнем месте. Елли повертел его в руках и вспомнил: "Правильно! Заклеить надо?"
Он отыскал клей, запечатал конверт, прихлопнул его ладонью и сунул обратно.
— Пусть лежит… Я его не читал…
Елли тяжело поднялся и вышел. Акмамед попытался его окликнуть, но он лишь мотнул головой и вывалился на улицу.
Куда теперь? К Покгену!
Качаясь и бормоча что-то, плелся он по улице. Люди провожали его насмешливыми взглядами. Дети бросали в него снежками. А он, не замечая ничего вокруг, размахивал шапкой и упорно продвигался вперед.
Наконец Елли дошел до дома башлыка. Он немного постоял на улице, собираясь с мыслями, потом взобрался на ступеньки и настежь растворил дверь.
Покген сидел на кошме возле печи. Рядом, с шитьем в руках, расположилась Дурсун-эдже.
Елли качнулся, захлопнул за собой дверь, сделал несколько неуверенных шагов и без всякого приветствия опустился на пол. Хозяева молча смотрели на него. Он тоже молчал и лишь тупо озирался, поводя мутными, налитыми кровью глазами.
— Ты меня обидел, Покген-ага, — произнес Елли в конце концов. — Ох, как обидел! — заплетающимся языком повторил он. — Обещал за меня дочь отдать… Обманул. Ну, ничего, скоро тебя снимут. И Акмамеда снимут. Всех снимут!.. Говорят, на стадо в песках волки напали… Не уйти тебе от суда. А к твоей дочери Вюши Непутевый будет по ночам в окно лазить… Все об этом знают… Вюши! — захохотал он.
Покген рассвирепел, но не стал пререкаться с пьяным. Зато всегда рассудительная Дурсун-эдже не выдержала.
— А ну, вставай и убирайся отсюда вон! — закричала она. — А не то я тебя так кочергой огрею!
— Прогоняете?.. Ладно, я уйду, если прогоняете… — всхлипнул Елли. — А от суда тебе, Покген, все равно не отвертеться… Уж я об этом позабочусь… Обманул меня… На Вюши Непутевого променял…
— Иди, иди отсюда, — наступала на него Дурсун. — И если еще раз у наших дверей покажешься, не сдобровать тебе!.. — Она захлопнула за Елли дверь и, обернувшись к мужу, не удержалась от упрека. — Вот он, твой хваленый жених!
После долгого молчания Покген спросил:
— Что это он про Вюши болтал? Уж не ему ли Бахар слово дала?
— А ты побольше этого пьяницу слушай, — проворчала Дурсун. — Чтоб ему провалиться, негодному.
— И про волков что-то наплел… Может, пойти в правление, выяснить, в чем дело? — кряхтел Покген.
— Сиди уж! А то опять худо станет… Я лучше сама схожу, разузнаю.
Дурсун быстро оделась и пошла в правление. Акмамед-ага успокоил ее. Да, говорят, что в песках появились волки. Но тревожиться нет оснований. И он рассказал ей о большой группе охотников, уехавших вчера на выручку стадам.
Покген удовлетворился сообщением Дурсун. Раз туда отправились такие люди, как Чары и Непес-ага, можно не беспокоиться.
А Елли, изгнанный от Покгена, никак не мог попасть домой. Он шатался по поселку и жаловался вслух какому-то воображаемому другу.
— Да, дорогой, — лепетал он. — Обманул меня Покген… Надул старик. Ну, ничего, я ему покажу! Ты, дорогой, не смотри, что я пьян, я все понимаю… Проси у меня, что хочешь, все дам. Для хорошего друга ничего не пожалею. Баранов?.. Сколько хочешь! Только бы мне Бахар в жены взять.
Он останавливался, громко всхлипывал и брел дальше под смех и шутливые выкрики односельчан. Даже если бы его не ждали более серьезные неприятности, Елли все равно утратил сегодня всякое уважение к своей личности. Но об этом потом.
После долгих блужданий ему все же удалось подойти к своему дому. Матери он не застал. На дверях висел большой замок. Елли долго шарил по карманам, пока не вытащил связку ключей. Но сколько ни пытался он открыть замок, у него ничего не получилось.
Кончилось тем, что Елли побрел дальше и нашел пристанище у Аллалы Пара, человека, дружбу с которым ему до сих пор удавалось скрывать. Но об этом человеке речь будет впереди. А мы пока опять последуем за теми, кто выехал в пустыню навстречу волчьей стае.
В ПЕСКИ, НА ВЫРУЧКУ
Машины одна за другой пробирались на север среди покрытых снегом барханов. Зимнее пастбище находилось не так уж далеко, километрах в шестидесяти — семидесяти от колхоза. Но путь пришлось выбирать с величайшей осторожностью, потому что машины на каждом шагу могли прочно завязнуть в песке.
Один из водителей по неопытности стал проявлять нетерпение:
— Ползем, как черепахи. Взять бы напрямик, и все тут!..
Но Непес-ага охладил его пыл.
— Нет, сын мой, — возразил он. — Ближний путь окажется самым долгим. Ты этому снегу не доверяй. Под ним таятся зыбучие пески, которые могут поглотить машину, и тогда мы вовсе не доберемся до места.
Так они ехали, неторопливо нащупывая дорогу, лавируя среди барханов, и все шло хорошо, если не считать маленького происшествия с собаками. Две из них, трясясь в кузове и испытывая неудобство от веревок на шее, сочли друг друга виновницами своих злоключений. Каждая злилась, глухо ворчала и, сердито наморщив нос, скалила зубы на соседку. Возможно, они и дома враждовали между собой.
На этой машине возле собак сидел Вюши, как всегда со своим ружьем за спиной, и еще двое молодых людей.
Вюши, гордый выпавшей на его долю миссией, с неодобрением поглядывал на собак.
"Ну чего вы рычите друг на друга, — думал он. — Вот, встретим волков, тогда, если уж вы такие свирепые, и покажете свою злость".
Он прикрикнул на псов и, желая их утихомирить, дернул ближайшую собаку за привязь. Та, очевидно, решила, что подверглась нападению со стороны враждующей соседки и с рычанием набросилась на нее. Они яростно сцепились, сразу подмяв под себя бедного Вюши, который и оглянуться не успел, как оказался лежащим на дне кузова.
Он барахтался, пытаясь выбраться из-под разъяренных псов, но ствол его ружья уперся в борт и не давал ему подняться. А другие собаки, находившиеся в машине, конечно, не могли остаться безучастными к происходящему и тоже ринулись в драку. Вся эта свора грызущихся псов топтала несчастного парня, не замечая его в пылу своей ожесточенной собачьей борьбы.
Оба его спутника чего только не делали, чтобы вызволить товарища! Они ругали собак, кричали на них, размахивали руками, но разъяренные животные уже не внимали голосу людей.