— Где Шишкарь? — спрашиваю я.
— Так это… он раньше одиннадцати не появляется.
— Давай, Матвеич, звони.
— Егор Андреевич, извините, но не могу, он меня уволит.
Матвеич меня хорошо знает, он здесь с самого начала. Он не из блатных и смены у него в охране тоже не блатные, спортивные.
— Не уволит, обещаю.
С грехом пополам начсмены соглашается побеспокоить высшее руководство.
— Шишкарь, — говорю я спокойно. — Я на рабочем месте, а ты где?
— На каком ты месте? — начинает рычать тот. — Ты кто такой-на?
— Я тебе сказал в семь часов приготовить отчёты. Где они?
— Я чё шавка тебе? Эля там есть. Ей звони, сска. Совсем ох*ели, в семь утра…
— Послушай, ты чепушило.
Говорить подобным образом мне не доставляет удовольствия, но что делать, если оппонент, так сказать, литературную речь плохо всасывает? Вот очень плохо. Отвратительно просто.
— Чи-о-о?! — тянет он.
— Времени у меня очень мало. Если через двадцать минут ты свою жопу сюда не притащишь, ты сюда уже никогда не зайдёшь. Никогда в жизни. Я тебе обещаю. Более того ты будешь выплачивать, то что накрысил до конца своих дней. Вкурил? Время пошло.
Не давая возможности привести какие-либо доводы, я нажимаю на рычаг.
— Давай, Матвеич, вызывай Элю.
Тут уж рука у него не дрожит и голос звучит строго и сухо. Как и положено при отдаче приказа.
— Она твоя начальница, ты знал об этом? — спрашиваю я.
— Кто? — откровенно удивляется он. — Эля что ли?
— Ага, Эля.
Я отхожу с ребятами к бару и прошу сделать нам кофе.
— Вот так, Игорёк, — хлопаю я его по плечу. — Перевожу тебя на административную работу.
— Какую? — удивляется он. — Я что не справляюсь?
— Справляешься, конечно, но сколько можно на протезе носиться? Это же не паралимпийские игры. Есть места, где так же необходимы твои навыки. Но уже не физические, а командные. Ты командир?
— Командир, — кивает он. — Ну вот, товарищ командир, будешь теперь этим предприятием командовать, а то видишь, распустились собаки.
— Так я же в этом деле ни бум-бум… — растерянно говорит Игорь.
— Ничего, сегодня Лида приедет и позанимается с тобой усиленно. И с Элей. Где эта Эля?
Я звоню в номер Скачкову.
— Виталий Тимурович, доброе утро. Как там с бойцами дела?
— Вечером будут, — недовольно отвечает он. — Ты смотри, с проживанием реши, чтоб они тут неприкаянно не маялись.
— Хорошо, Игорёк будет решать.
Пока мы разговариваем да пьём кофе, прибегает Эля.
— Эля, кто здесь начальник? — спрашиваю я.
— Шишкарь… — говорит она и смущённо начинает заикаться. — Ой, ну то есть… Шишигин Олег Па…
Пигалица, лет двадцать пять от силы. Лида тоже не старуха, но у неё стержень железный. А эта… Худенькая, белобрысенькая, нос торчит, глазки перепуганные. Молодая специалистка с факультета азартных игр…
— А в его отсутствие?
Она хлопает ресницами, они у неё длинные, как у бурёнушки, а глаза печальные. Красивые, но печальные.
— Эля, ты здесь начальница. Ты должна тут каждую царапинку знать.
— Я знаю, — кивает она.
— Молодец, что знаешь, но ты ещё и командовать должна вот этими всеми мужиками. Где отчёты?
— Они у Шишка… ну… то есть…
— Кто их составлял?
— Я, — кивает она.
— Понятно.
Появляется Шишкарь. Всё прям как в анекдоте про грузинскую школу и басню «Стреказёль и муравель»: стреказёль быль блятной, рука карман, шапка бобёр…
Он заходит с неимоверно деловым видом, вразвалочку. Губа оттопырена, ноздри раздуваются. Сразу видно, человек с позитивным настроем. Идёт защищать своё место под солнцем.
— Э, Бро, я чё-то ни*уя не понял, это чё, в натуре, такое, ты кто такой, чтобы я тебе отчёты носил, ты шныря что ли нашёл? Да тебя Матвеич сейчас вынесет отсюда нах*й! Так, Матвеич, давай сюда вторую смену.
Говоря это он приближается и прямо-таки вторгается в моё личное пространство. Расширяется, нависает, ещё чуть-чуть и к лицу прикасаться начнёт.
— Ты меня? — грохочет он. — Меня дёргаешь? Да ко мне ты знаешь кто тут в очередь становится? А ты-то кто такой… Шестёрка Цвета? Ты мне тут будешь в семь утра звонить? Мне? Ты чё строишь из себя, малолетка? Какие тебе отчёты? Я только Цвету подчиняюсь. Чё ты из себя строишь, я спрашиваю? Ты начальник типа нев**бенный?
Я даже головой качаю, выказывая неодобрение. А потом поворачиваюсь к Игорьку. Просто один короткий взгляд и всё, этого оказывается достаточно.
Игорёк молча, но сосредоточенно, как он это умеет, не распыляясь, коротко замахивается и прописывает Шишкарю в грудину такой тычок, с позволения сказать, что его многопудовая туша отлетает метра на три и приземляется на зад. Воцаряется гробовая тишина.
Шишкарь надувает щёки, открывает рот и хлопает глазами.
Я делаю над собой усилие, чтобы не засмеяться и уже почти справляюсь со своим приступом веселья, но тут начинают смеяться другие, и я не выдерживаю. Смеётся Матвеич, Игорёк, Пашка, бармен, крупье. Жаль посетителей в этот час нет, они бы тоже посмеялись.
— Эля, отчёты возьми у этого дяди. И ключи. И дай команду всем, впускать его исключительно по моему разрешению. И вот, кстати, ваш новый руководитель. Игорь Владимирович. Прошу любить и жаловать.
Весь день мы мотаемся с Новицкой и Скачковым. Радует то, что ДОСААФ, область и город отлично помогают в материально-техническом плане. Помещения, база для тренировок, занятия в военном училище, стрельбы, вождение. Прямо сказка. Руководителя тоже назначают толкового, с боевым опытом. Мы договариваемся, что зама ему предложит Скачков из наших людей. Думаю, Пашка туда пойдёт, когда я найду замену ему и Игорю.
А вечером мы сидим с Наташкой над отчётами и там ничего не бьёт.
— Так тут просто страниц не хватает, — говорит она. — Смотри, цифры идут, идут, а тут раз… и уже с другой суммы продолжается. Во-первых, половины листов не хватает, а во-вторых, вот тут, смотри и вот тут, и здесь, и ещё в куче мест, просто исправлено на меньшее число. Вообще даже не заморачивался кто-то.
— А ты можешь высчитать, на сколько таким образом занижен итог?
— Примерно прикинуть можно. Очень примерно. Потому что нескольких страниц не хватает.
Ну, с Шишкарём, похоже, мы ещё не закончили.
— Наташ, я хочу тебя на работу взять.
— Меня? — смеётся она. — Кем? Карты раздавать?
— Нет, мне нужно, чтобы ты разработала систему отчёта, которую будут вести во всех подразделениях, чтобы вот такой наглости как у этого Шишкаря больше не было нигде. Чтобы даже мысль не возникала.
— Ну, такую систему, наверное, не так просто создать. Я ведь бухгалтерию не знаю…
— Ну, тут попроще бухгалтерия, я думаю, ты справишься. Почитай, что нужно, вникни. Без тебя, боюсь мы вот так и будем терять, пока всё не потеряем. Давай, родная, пора тебе подключаться к нашему делу.
Она молча смотрит на меня, но по тому, как зажигаются её глаза, понимаю, идея неплохая.
Всю субботу мы торчим в казино. Новицкая со Скачковым уезжают в пятницу вечером, а мы толчёмся здесь. И Наташка, и Лида, и Игорёк и Эля.
— Смотри, Игорёк, Наталью на тебя оставляю. В плане безопасности. И, кстати про безопасность, службу охраны перетряхни, от урок постарайся избавиться. Загрузи пока наших ребят. А как тут пойдут задачи в объединении, можно будет поменять расстановку. Наташке лучше выделить машину и постоянного водителя. Можно нашу двадцать первую. Но это смотри, как у тебя будет получаться. Деньги тебе передадут в ближайшее время. На жильё и все необходимые затраты можешь пока здесь в кассе брать, но чтобы каждая копейка была записана. Потом восполним. Ясно? Не дрейфь, Лида пока тут, и я всегда на связи. С блатными не зарубайся, но и близко не подпускай.
Я ещё много, чего ему говорю, но ничего, он парень толковый, справится.
Утром мы с Пашей выезжаем в аэропорт. Наташку с собой не беру, хоть она и хочет. Незачем. Она в хорошем настроении и, главное, теперь при деле. По себе знаю, приносить пользу — это здорово. Это воодушевляет.
— Закончишь здесь, поедем с тобой по всем точкам. Так что давай, старайся. Ты теперь у нас незаменимый сотрудник. На тебя вся надежда.
Смеётся. Расстаёмся с лёгким чувством и летим в Москву. Сегодня надо с дедушкой встречаться. Надеюсь, не даст мне по башке за установление родства. У него двое своих внуков есть вообще-то…
В самолёте я сплю. Ночью толком поспать не удалось. Из-за затянувшегося прощания, так что добираю в полёте. Прилетаем в Москву утром. Здесь тепло. Всего минус пятнадцать. После тридцарика прямо лето.
Мы выходим на трап и я замечаю две чёрных «Волги».
— Какая-то шишка с нами летела, — говорю Пашке.
— Ага, — соглашается он.
Мы спускаемся вместе с остальными пассажирами и направляемся к автобусу.
— Прошу прощения, — подскакивает ко мне человек в сером пальто и серой каракулевой шапке. — Пройдите со мной, пожалуйста.
Он пытается взять меня под локоть, но меня такой поворот совершенно не устраивает.
— Нет-нет, вы меня с кем-то спутали! — громко, привлекая внимание пассажиров заявляю я.
Что за дела, какого хрена! Не надо меня приглашать никуда.
— Нет, не спутали, Егор Андреевич, — настаивает каракулевый.
Пашка начинает аккуратно его оттирать, но на помощь первому подбегает ещё один каракулевый. Брат-близнец.
— Пройдёмте с нами, пожалуйста.
— Вы не имеете права! — почти кричу я. — Это произвол.
Это продолжается какое-то время и пассажиры начинают проявлять к происшествию повышенное внимание. Они толпятся и наблюдают, чем кончится дело.
Вдруг открывается задняя дверь машины и из неё выскакивает худощавый человек со злым лицом тоже в каракулевой шапке, но не в ушанке, а в «пирожке».
— Брагин! — досадливо бросает он. — Ну сколько можно! Что за вечный скандал! Когда ты уже прекратишь! Садись быстро в машину!
Я поворачиваюсь к Пашке.
— Паш, запомни, я сел в машину к замзав отделом ЦК Гурко.