– Не вру!
Уклейка захлопала в ладоши.
– Так это что же получается? – сам себя спросил ошарашенный Коська. – Выходит, все теперь наоборот? Нет, ты все-таки врешь…
– Ты видел, чтобы человек морскую воду пил? Не видел, – приведя этот совершенно справедливый аргумент, Родриго на секунду задумался. – В водопроводе вся вода – пресная.
– А что такое водопровод? – поинтересовалась Уклейка.
– Это трубы такие – на одном конце, скажем, озеро с пресной водой, на другом – кран, открываешь – течет, мы оттуда воду наливаем и пьем, – как можно проще объяснил ей жених.
– Водопроводов у нас нет, – упрямо заявил Коська.
– Колодцы зато есть! – заорал, додумавшись, Родриго. – Люди воду из колодцев берут! Вот добеги и попробуй, какая она там – соленая или пресная!
Коська неторопливо встал.
– Колодец тут поблизости есть, – грозно сказал он. – Сейчас схожу и проверю. Но если ты соврал!..
– Иди, иди! – замахала на него руками Уклейка. – Целее будешь!
Коська величественно удалился и пропал в кустах.
– Чего это он? – спросил Родриго.
– Слишком умный, – поставила совершенно правильный диагноз Уклейка. – Все понять пытается, вот у него ум за разум и заходит. Ты не бойся, придут батя, дядя Афоня, дядя Янка, они и будут решать. Коська мне даже не родной брат, а двоюродный.
– Жить с твоими не будем, – тут же решил Родриго. – Мы с Коськой не поладим. Будем выяснять отношения, пока один из нас на тот свет не отправится.
– Ну, значит, не будем, – сразу согласилась водяница и прижалась к жениху. Больше уж они ничего не обсуждали, а только целовались, ласкались и ворковали, пока издалека не донесся Коськин голос.
– Пресная! Пресная! – вопил он, приближаясь к берегу. И, возникнув их кустов, вдруг остановился, яростно чеша в затылке.
– Выходит, мы теперь иначе делимся?
Родриго и Уклейка переглянулись – в воздухе повеяло безумием…
– Ну да! – радостно сам с собой согласился Коська. – Раньше вот делились на болотных жителей и мелиораторов… а у вас как?
Вопрос адресовался Родриго.
– На мужиков и баб… – неуверенно ответил будущий зять.
– Не то!
– Ну, на титульную нацию и мигрантов…
Коська вылупил глаза – ничего не понял, но сознаваться не желал.
– Еще!
– На умных и дураков!
– Да нет же! Вот раньше делились на болотных жителей и мелиораторов, болотные жители – на водяных и чертей, и у мелиораторов тоже какое-то разделение обязательно было… Но это все неправильно! Делиться на самом деле нужно было не так, я понял! Нужно делиться в зависимости от исторической родины!
Уж как в Коськиной голове образовалась эта гипотеза – одному змею ведомо, однако она возникла и страшно своему изобретателю понравилась, потому что объединяла все его предыдущие изобретения вместе и упрощала мир до такой степени, что он даже лягушкам был бы понятен.
– Делиться нужно на соленых и пресноводных, вот! – и, провозгласив свою новорожденную истину, Коська продолжал вдохновенно: – Соленые непонятно откуда взялись, а у нас, у пресноводных есть историческая родина! Мы не приблудные какие-нибудь, не болтаемся по Океану, нет! Мы все – из Пресноводья!
– А где оно? – заинтересованно спросил Родриго. Географию он знал куда хуже боевых единоборств, разве что как-то отыскал в Африке Камерун, но повторить этот подвиг уже не сумел бы.
– Где Пресноводье? А вот это и есть для нас главное – найти Пресноводье… – Коська задумался и неожиданно завершил мысль: – Мы, пресноводные, должны друг за дружку держаться. Я все понял – соленые хотят нас отовсюду выжить, поэтому сюда дурной воды нагнали. Им самим наши болота понадобились. Но это хорошо! Мы осознаем, что у нас есть свое Пресноводье, понимаешь? И мы туда вернемся!
– Совсем умом тронулся… – прошептала Уклейка.
– А знаешь, в этом что-то есть, – шепнул в ответ Родриго.
Водяница посмотрела на него с подозрением.
– Просто все остальное не имеет теперь значения.
– Ну, да, мы забыли, где оно, мы утратили свои корни! – продолжал проповедовать вдохновенный Коська. – Но оно есть, и я буду его искать! Столько книг понаписано – неужели ни в одной не найдется ни слова про Пресноводье? И вот же я в школе глобус видел, нужно было брать!
– Дядя Янка! – вдруг воскликнула Уклейка.
Болотный черт возник на озерном берегу совершенно неожиданно – как оно и полагается его роду-племени.
– Батька велел собираться. Мы там, на большой реке, хорошее место присмотрели – так нужно занимать, пока другие не догадались.
– На реке? При чем тут река? – возмутился Коська. – Ну да, ты же еще ничего не знаешь! Дядя Янка, я нашу историческую родину нашел, называется – Пресноводье! Теперь осталось только на карте отыскать…
– Ну, валяй, ищи, – позволил Янка. – В свободное от основной работы время. А до тех пор на речке поживешь. Там хоть зимовать можно.
Подумал и добавил:
– Пока – можно…
Глава шестая Переселенцы
Переждав день в бассейне, водяные и болотный черт опять вошли в озеро и поплыли искать выкопанную монахами протоку, чтобы через нее выбраться в реку. Антип как-то бывал в этих краях и полагал, что без затруднений найдет место входа. Место-то он нашел – а вот протоки больше не было. Подступившая соленая вода переполнила неглубокий залив и съела ту часть города, что располагалась на низких берегах. Теперь уже трудно было сказать, где кончается озеро и начинается речное устье.
Острова, раньше загораживавшие вход в протоку со стороны реки, тоже были сильно подтоплены и не сегодня-завтра могли вовсе уйти под воду. Люди давно их покинули – поэтому Антип, Афоня и Янка без опаски выбрались на сушу и стали держать совет – как быть дальше.
– Плыть опасно, – сказал Афоня. – Нахлебаемся соленой воды, и будет нам плохо.
– Пешком идти тоже опасно, – возразил Янка. – С людьми нам встречаться ни к чему.
– Какие люди? Слыхал же, что бабка сказала, – люди из города ушли!
– Ушли, да не все.
И Янка не ошибся – когда с острова быстренько переплыли на правый берег и пошли пешком вверх по течению, очень скоро обнаружили дома с горящими окнами.
– Так что же, они навсегда тут останутся? – проворчал Антип.
– Оно бы неплохо, – заметил Янка. – Если остаются, значит, уже знают, что вода выше не поднимется. Тогда есть шанс, что наше озеро уцелеет, и не нужно будет никуда переезжать.
– Умные вы, черти, – неодобрительно сказал Афоня. Он не любил, когда Янка оказывался прав. Возможно, считал их правоту особой разновидностью пакости.
Но именно в эту ночь не нашлось охотников слоняться по берегу, поэтому водяные и болотный черт без приключений добрались до места, где стоял старый замок, а там рискнули спуститься к воде, понюхали, лизнули с пальца и убедились, что почти пресная. Дальше продвигались вплавь.
Миновали железнодорожный мост, забрались еще выше, проплыли под длинным, соединившим не только берега, но и два острова, автомобильно-пешеходным мостом, – и тут изощренное Янкино ухо уловило голоса.
– Змей знает что, – удивился он. – Не может быть, чтобы люди…
Афоня подкрался, вернулся и в полном изумлении доложил: точно, никакие не люди, а матерый водяной Панкрат с семейством!
Как председатель тайного и чрезвычайного сплыва, оставленный далеко отсюда за приемом разъяренных посетителей, раньше всех оказался на речном берегу да еще застолбил на пустынном острове, вблизи от телебашни, самое лучшее для зимовки место, – навеки осталось загадкой. Однако спорить с ним было бесполезно – Панкрат взял с собой Прокофия с его дубиной, Харлама с супругой, и тут же обнаружился сбежавший из бассейна Ефим. Рассудив, что река большая, Антип не стал затевать свару и приказал Афоне с Янкой двигаться дальше.
Они нашли заболоченный бережок, бухточку и крепко задумались.
– Сейчас это бережок и бухта, а что тут будет через неделю? – разумно спросил Янка.
Афоня, приложив ладонь ко лбу, вглядывался в окна многоэтажек.
– Раз люди остаются – то, наверно, потоп окончился. Выше вода не пойдет.
– И Панкрат тоже не стал бы в опасном месте селиться, – добавил Антип.
– Ну, как знаете. Не мне же на дне зимовать, – Янка почесал в затылке. – Я-то обратно на болото вернусь, к своим.
– Валяй, – позволил Антип. – Мы тут обустраиваться начнем. Ты дочке с племянником вели сюда перебираться, дорогу им растолкуй.
– Да не волнуйся, сосед, растолкую, не заблудятся. Ну, стало быть, прощай, что ли?
– Не поминай лихом, сосед, – с тем Антип от души, но бережно обнял Янку.
– Сколько лет рядом прожили! Бывало, так хотелось тебе рога обломать, прямо руки чесались, – признался Антип. – Ну, стало быть, и меня не поминай лихом! Знал ли кто, что вот живем себе, живем, никому не мешаем, и поссоримся, и помиримся, все – по-соседски, и вот ведь какая незадача…
– Может, увидимся еще? – сказав это, Янка вздохнул и без дальнейших рассуждений кинулся в реку.
– Да не увидимся, поди… – произнес вслед ему Афоня. – Мы-то, если потоп продолжится, вместе с рекой отступать будем, туда, вверх, как он нас найдет?..
А Янка плыл вниз по течению, лежа на спине, и думал: а на хрена он подписывал обращение к водяным Антарктиды? Может, если бы одной его подписи не хватило, там бы и не стали лед растапливать? Может, нужно было послушаться интуиции и устроить сплыву это благоразумную пакость?
Размышляя, он зазевался – и его чуть было не вынесло в залив. Ругаясь последними словами, а слов этих болотные черти знают много, более того – то, что для нас последние, для них – еще только предпоследние, Янка повернул обратно и с грехом пополам оказался в озере. Решив, что в бассейне он ничего не забыл, болотный черт не стал делать крюк, а взял курс на восток – так, чтобы самым прямым путем вернуться к родному болоту.
Когда он добрался до места, то обнаружил, что молодежь вместо того, чтобы скорбеть и оплакивать былое величие водяных на их законных озерах, наладилась справлять свадьбу. И переезд был ей совершенно ни к чему.