Если сильные мужчина и женщина смогут сосредоточиться на Дао, в мире воцарится гармония
Избавившись от фильтра, который я называю историей, вы начинаете воспринимать реальность такой, какая она есть: простой, удивительной, доброй и щедрой сверх всех ваших ожиданий. Реальность – это резонанс, который никогда не отклоняется далеко от центра. И вы научитесь ценить ее, поскольку поймете – никакой жизни вне вашей реальности не существует.
И где бы вы ни находились, вы всегда в центре Вселенной. Она не большая и не маленькая. А все галактики и электроны существуют только в вашем уме. Жизнь вращается вокруг вас. Все исходит от вас и к вам же возвращается.
На первый взгляд подобное выглядит как эгоизм, хотя на самом деле это наивысшая щедрость. Любовь ко всем и ко всему, что встречается на вашем пути, поскольку вы обрели просветление в себе. Нет ничего добрее, чем знать – существуешь только ты. Осознание себя – единственного существующего или когда-либо существовавшего – сразу же возвращает тебя к центру. И ты становишься своим же возлюбленным или возлюбленной. Ты удивляешься себе, ты восхищаешься собой. Есть только ты – ты один и навсегда! Разве не прекрасно? Любуйся своим прекрасным я!
Раньше я верила в то, что существуют ты и я. А потом мне открылась истина: тебя не существует, поскольку ты – это я. Не нужно заботиться ни о двух, ни о трех, ни о десяти, ни о миллионе, а только об одном – о себе. Какое облегчение! Просто немыслимо! Получается, не нужно ничего делать? Если я в порядке, то и весь мир тоже? Именно так? И в этом суть самосознания. Все приходит к тебе свободно и без всяких усилий – само собой.
И ты не просто центр всего, а все в целом. Ты – весь круговорот бытия. И ты стоишь за любыми обстоятельствами. Ничто не в силах ограничить твою свободу, поскольку ты – сама свобода. Ты все то, что только можешь себе вообразить, – внутри, снаружи, вверху, внизу, везде. И не существует того, чего ты не можешь себе представить, ведь все исходит от тебя. Понимаешь? Если нечто не исходит от тебя, оно не может существовать. Что ты воплощаешь? Звезды? Вселенную? Дерево? Птицу? Камень? Кто мыслит? Взгляни: существовало ли нечто до того, как ты о нем подумал? Когда ты спишь и не видишь снов, где весь окружающий мир?
Когда я впервые осознала, что только я существую, то очень долго и радостно смеялась. Я предпочла реальность отрицанию. И так был положен конец моим страданиям.
Не отклоняясь от центра и принимая смерть всем своим сердцем, будешь существовать вечно
Однажды врач взял у меня кровь на анализ и на следующий день встретил меня с унылым лицом. «У меня для вас плохие новости», – сказал он. И я услышала, что ему, конечно, очень жаль, но у меня выявили рак. Плохие новости? Я едва могла сдержать смех. И взглянув на врача, поняла – он слегка шокирован моей реакцией. Да, не каждый может понять смех при подобных обстоятельствах. Позднее выяснилось, что никакого рака у меня нет. И это, несомненно, была отличная новость.
Не полюбив рак, нельзя полюбить Бога. Такова истина! Причем неважно, будет ли именно болезнь символом невзгод. Вместо нее может быть все что угодно: нищета, одиночество, потери. В общем, любые понятия, которые укладываются для нас в рамки «хорошо-плохо» и заставляют нас страдать. Как-то я навещала одну свою подругу в больнице. У нее была большая раковая опухоль, и врачи давали ей несколько недель жизни. Когда я сидела у ее изголовья, она повернулась ко мне и сказала: «Я люблю тебя, Кейти». «Нет, не любишь», – отрезала я. И продолжала: «Ты не можешь полюбить меня, пока не полюбишь свою опухоль. Ведь все плохое, что ты думаешь о ней, в конце концов будет спроецировано на меня. Как только я не смогу дать тебе того, чего ты от меня ждешь, или стану угрозой твоим драгоценным убеждениям, ты начнешь проецировать на меня свои негативные мысли, касающиеся болезни». Возможно, я была довольно резка тогда, но моя подруга попросила меня и дальше говорить ей только правду. А слезы в ее глазах были, по ее словам, слезами искренней благодарности.
Никому не дано знать, что хорошо, а что плохо. Никто не ведает, какова на самом деле смерть. Она может быть чем-то, а может оказаться и ничем. Смерть – чистейшей воды неизведанное, и мне это нравится. Мы представляем ее иным состоянием бытия или небытием и пугаемся своих же собственных представлений о ней. Я же люблю то, что есть: здоровье и болезнь, приход и уход, жизнь и смерть. Для меня жизнь и смерть равносильны. Реальность добра, а значит, должна быть добра и смерть, чем бы она ни была, если она, конечно, является чем-то.
Несколько месяцев спустя я приехала в Нидлес, маленький городок в пустыне на юге Калифорнии, где живет моя дочь Роксана. Я была с ней в продуктовом магазине, когда нас заметили старые друзья семьи, с которыми я не виделась уже тысячу лет. «Кейти!» – позвали они и через минуту уже подошли ко мне. Их лица светились радостью. Мы обнялись, он спросили, как я поживаю, я в двух словах рассказала о себе. «А как твоя дорогая матушка?» – спросили они. «Прекрасно!» – ответила я. И добавила: «Мама умерла». Повисла пауза. Улыбки на лицах старых друзей растаяли. Я поняла – с ними что-то не так, но не поняла, что именно. Когда мы с Роксаной вышли из магазина, она повернулась ко мне и сказала: «Мама, когда ты говоришь с людьми таким образом, им трудно тебя понять». А мне такое даже в голову не пришло. Ведь я просто сказала правду.
Пока ты не воспринимаешь смерть как дар, твоя работа не сделана. И если ты боишься смерти – хорошо, значит, тебе известно, какую мысль подвергать исследованию дальше. Ничего иного не остается: ты либо веришь этим детским историям, либо начинаешь сомневаться в них и докапываться до истины. Третьего не дано! И что, собственно, не так с умиранием? Мы каждую ночь закрываем глаза и погружаемся в сон. Многие люди с нетерпением ждут ночи, чтобы поспать, а некоторые даже искренне считают сон одним из самых больших удовольствий. И в этом нет ничего плохого, кроме тех мыслей, которые говорят нам иное и которым мы верим. Ведь до того, как возникла мысль, не было ничего, только абсолютное спокойствие, которое даже не осознавало себя таковым.
О смерти я знаю только одно: когда нет выхода, и ты знаешь, что никто не придет и не спасет тебя, страх исчезает. Ты перестаешь волноваться. На смертном одре невозможно испытать ничего более ужасного, чем вера в свои мысли. Ничего хуже действительно уже не может произойти. Итак, вы находитесь при смерти, ваш врач говорит вам, что для вас все кончено. И если вы поверили ему, внутреннее замешательство сразу же прекращается. Вам больше нечего терять. И в наступившем умиротворении есть только вы.
Люди, знающие, что надежды нет, свободны. От них ничего не зависит. Так было и раньше, просто некоторым дано это понять только на смертном одре. Поэтому неудивительно, что они умирают с улыбкой. Ведь смерть – это то, чего они искали всю свою жизнь. И любые иллюзии о возможности тотального контроля сразу же отступают. Когда нет выбора, нет страха. Люди начинают понимать – ничего, кроме мечты, никогда не рождалось, а значит, и умирает всего лишь мечта.
Когда со смертью все ясно, вы можете всецело присутствовать рядом с тем, кто умирает. И какую бы сильную боль ни испытывал на ваших глазах человек, созерцание его боли не сможет разрушить вашего счастья. Вы вольны просто любить его, держать его за руку и заботиться о нем, поскольку в этом ваша природа. А приближаться к смертному одру дорогого человека со страхом – значит передавать ему свой страх. Он смотрит в ваши глаза и читает в них: «Ты в смертельной опасности». Но если вы приближаетесь к нему в спокойствии, без страха, то, глядя в ваши глаза, ваш дорогой человек понимает – бояться нечего, все хорошо.
Смерть подобна жизни. Она идет своим чередом, и мы не в состоянии ее контролировать. Люди считают, что нужно стремиться сохранить сознание в процессе умирания. Но это безнадежно. Как безнадежно желание провести следующие десять минут в осознанном состоянии. Вы можете находиться в полном сознании только сейчас. И все, что вам нужно, тоже есть здесь и сейчас.
Мне нравится рассказывать историю о своем друге, который перед смертью ожидал божественного озарения и для этого копил силы, стремился оставаться в сознании. Но в конце концов его глаза вдруг широко распахнулись, он глубоко вздохнул и произнес: «Кейти, мы – червяки». В его словах звучала такая глубокая уверенность, что я переспросила: «Дорогой, это правда?» В следующую секунду он прыснул и еще долго смеялся. Откровение заключалось в том, что не было никакого откровения. Вещи хороши такими, какие они есть. И только ваши представления о вещах могут сделать их иными. Несколько дней спустя мой друг умер со счастливой улыбкой на лице.
Другой мой друг был свято уверен, что знает, когда наступит его последний час. Но мы умираем тогда, когда должны умереть – ни секундой раньше, ни секундой позже. Мой друг собирался пройти перед смертью специальный ритуал умирания, описанный в тибетской Книге мертвых, и его друзья согласились прийти к нему, чтобы провести ритуал. Он позвал их, когда почувствовал, что умирает. Друзья пришли, провели ритуал, но смерть не наступила. Через несколько дней все повторилось снова – мой друг почувствовал приближение смерти, пригласил своих друзей, они провели ритуал, и опять ничего не произошло. Подобное повторилось еще два или три раза. И, наконец, его друзья думали уже только обо одном: «Когда же ты все-таки сделаешь это, дружище?» Ведь он звал их проводить предсмертный ритуал уже столько раз! Все равно как в старой притче о пастушке, который все время кричал: «Волки! Волки!» Меня он тоже неоднократно просил прийти к нему тогда-то и тогда-то – дескать, увидеться в последний раз. Поэтому я тоже стала отвечать уклончиво: «Если смогу, обязательно приду». Но по иронии, когда мой друг наконец-то действительно был при смерти, люди, которые должны были оповестить меня об этом, даже забыли позвонить мне. Все произошло не так, как он планировал, а с точностью до наоборот.