Питер: Но это так унизительно спрашивать кого-то, как пишется то или иное слово, а тебе говорят: «Как можно этого не знать? Ты что, идиот?»
Кейти: Ну, и что бы ты им ответил?
Питер: «Нет».
Кейти: В точку! (В аудитории раздается смех.) У тебя возникают проблемы со словом «нет»? У тебя есть проблемы с истиной?
Питер: Мне это начинает нравиться все больше и больше.
Кейти: Тогда, дорогой, ты сейчас будешь на месте зловещего мира, людей, которые говорят: «Ты что, идиот?» Стань этим миром. А я стану добрым, честным, простым парнем-дислексиком. Я стану тобой. Идет?
Питер: Договорились.
Кейти: «Привет… Не могли бы вы прочесть это для меня?»
Питер: «А почему ты не можешь прочесть сам? В чем дело?»
Кейти: «Вообще-то у меня дислексия…»
Питер: «А что это?»
Кейти: «Спасибо, что интересуетесь. Я не могу читать. Я вижу слова перевернутыми или в обратном порядке. Слова не имеют для меня значения. Мой мозг не воспринимает их, поэтому я не могу читать. Я перепробовал все обучающие методики, люди пытались обучить меня читать, но все напрасно. Так уж устроен мой мозг».
Питер: «Наверное, ты просто чертов дебил».
Кейти: «Ну, знаете, мой интеллект достаточно высокий. Так вы поможете мне это прочитать?»
Питер: «Нет, я не буду за тебя читать. Это твои проблемы, дружище».
Кейти: «Ладно. Спасибо». А теперь я пойду и попрошу об этом кого-то другого. И не стану говорить ему о том, что это не проблема, поскольку я не хочу, чтобы для меня читал не тот человек. Так я смогу понять, кто не намерен помогать мне с чтением. Отсеять всех, кто не хочет мне помочь. Ведь не хочешь же ты, чтобы для тебя читал не тот человек. Может быть, у него тоже какая-то проблема с дикцией, кто знает? Итак, «ты неполноценный», это правда? Если смотреть с такой точки зрения, то дислексия для тебя – дар или серьезный недостаток? Как ты считаешь? Только честно.
Питер (кричит): Я всегда считал дислексию своим самым ужасным недостатком. И вот сейчас я впервые начинаю видеть ее в другом свете.
Кейти: Никто, кроме другого человека с той же проблемой, не может знать, через какой ад ты прошел. Люди не понимали тебя, оскорбляли и унижали, считая упрямым ослом и тупицей, а не дислексиком. А ты пытался изо всех сил научиться читать и писать, выворачивал себя наизнанку ради навыка, которым не можешь овладеть. Это и есть ад!
Питер (кричит): Да, дислексия преподнесла мне не один дар, но иногда то плохое, что с ней связано, переполняло меня, и я просто не замечал хорошего.
Кейти: И наказание, снова и снова, а после страх, что кто-то узнает.
Питер: Да, во взрослой жизни я продолжал подвергать себя тому наказанию, через которое вынужден был пройти в школе.
Кейти: Учителя ставили тебя перед всем классом и заставляли делать то, чего ты не можешь.
Питер: Они говорили: «Почему ты не можешь прочитать эту главу перед классом?» А я при этом чувствовал себя маленьким и ничтожным (соединяет вместе указательный и большой пальцы и показывает присутствующим).
Кейти: Ты верил в то, что обязательно должен уметь читать, но ты не мог и потому чувствовал себя изгоем, не таким, как все.
Питер: Да. Потому что в обществе умение читать считается само собой разумеющимся.
Кейти: Кто считает это само собой разумеющимся? Разверни свое высказывание и увидишь, что так считаешь ты, мой ангел. Итак, вернемся к нашему вопросу – считаешь ли ты дислексию даром или серьезным недостатком… Какой ты видишь истину? Меня интересует не позиция твоего ума, выдающего желаемое за действительное, а простая и ясная истина. Так что же такое дислексия – дар или проклятие?
Питер: Я начинаю видеть в ней дар.
Кейти: Мне нравится, что ты понимаешь это. Ты испытал нечто по-настоящему прекрасное.
Питер: Да, но на это ушло немало времени.
Кейти: Твое озарение, дорогой, сэкономит тебе массу времени. Оно сделает тебя абсолютно свободным. У тебя будет вдоволь того, о чем мечтают другие люди: свободного времени. А это великолепно! Люди будут читать за тебя длинные скучные документы и пересказывать тебе их сокращенную версию.
Питер: Правильно. Все так и есть.
Кейти: «Ты неполноценный» – это правда?
Питер: Иногда мне кажется, что да.
Кейти: Итак, я спрашиваю тебя прямо сейчас: «Ты неполноценный» – это правда? «Не уметь читать и писать – значит быть неполноценным» – это правда? Я не говорю о том, как это воспринимает мир. Меня интересует твое мнение.
Питер: Ладно, если вы не имеете в виду мнение окружающих, то я, пожалуй, отвечу на ваш вопрос «нет».
Кейти: Почувствуй то, что говоришь! Мир будет навязывать тебе свое мнение о многих вещах, но ты ведь знаешь, как далеко это может зайти.
Питер: Знаю. Но когда ты стоишь в очереди к кассе в супермаркете, не можешь расписаться на чеке, а женщина сзади торопит: «Вы не могли бы побыстрее?» Ты начинаешь нервничать, и…
Кейти: Как ты думаешь, каким должен быть ответ?
Питер: Воспользуйся кредиткой! (Питер, Кейти и публика в зале смеются.)
Кейти: «Ты неполноценный» – это правда?
Питер (улыбается): Нет! (Снова слышится смех.) Более того, я чрезвычайно талантливый человек.
Кейти: Твоя правда. Так что же ты выберешь – свой талант или умение читать и писать? Если бы тебе пришлось выбирать, чему бы ты отдал предпочтение?
Питер: Трудный вопрос. Мой младший брат занимается молекулярной генетикой.
Кейти: Ты снова скромничаешь! (Смех в зале.)
Питер: Скромничаю? Возможно. Но он обнаружил ген, вызывающий остеопороз.
Кейти: Итак, если бы выбирал между умением читать и тем, что умеешь ты, то…
Питер: Бывали дни, когда я готов был дать отрубить свою правую руку, только чтобы уметь читать!
Кейти: Трудные, видать, были деньки! (Смех в зале.) Но я спрашиваю тебя сейчас, сию минуту. Потому что только сейчас имеет значение. Наша жизнь – это сейчас. Здесь и сейчас! Итак, я прошу тебя в данный момент сделать выбор между умением читать и писать и тем, что ты имеешь. А именно твоими талантами, интеллектом… Всем тем, что составляет твою личность!
Питер: Нет, такой выбор мне сделать трудно.
Кейти: Тогда посиди немного. (Длительная пауза.) Разве ты не любишь себя таким, какой ты есть?
Питер: Люблю.
Кейти: И я тоже.
Питер: Благодарю.
Кейти: Знаешь, люди, которых я упоминала, ну, те, что не понимают твоих проблем, относятся к тебе нетерпимо… В общем, я была такой же, как они. По отношению к собственной дочери. Она тоже страдает дислексией.
Питер: А вы стерва! (Смех в зале.)
Кейти (кивает головой): Да. (Пауза.) А знаешь, кто такая стерва? Женщина, которая верит своим мыслям. Настоящая невежда! Итак, тебе остается просто любить нас таких, пока мы тебя не поймем. Но при одном условии: если ты хочешь быть счастливым.
Питер (со слезами на глазах): Благодарю вас.
Кейти: Не стоит благодарности. (Пауза.) Я целыми днями просиживала над своей дочерью, заставляя ее читать снова и снова, пока не доводила ее до слез. Ее учителя советовали мне это, и я верила им.
Питер: Я прошел то же самое. Мой брат играет во дворе, а я прикован к столу и вынужден делать то, что мне никак не дается… А взрослые зудят: «Пока не прочитаешь или не напишешь, из-за стола не поднимешься! Сделай это, а потом будешь заниматься всем, чем захочешь».
Кейти: И тебе не оставалось ничего иного, как размышлять над их словами. И казалось, что тебе чего-то не хватает, ты не такой, как все, а на самом деле то был дар! Непонимание, с которым окружающие относились к тебе, было даром. И я в свое время проявляла такое же непонимание, как мать дислексика. И моя дочь подпала под его пагубное влияние, поскольку я внушила ей: «Ты должна уметь читать!» Хотя на самом деле она не могла этого. Но я верила, что она должна, и она верила, поэтому мы обе были неполноценными. А потом мы с ней начали сомневаться в своих мыслях и ставить к ним вопросы. И знаешь что? Она такая умница! Когда мне нужна помощь, я обращаюсь к ней. Она удивительная! Она видит вещи, которые не всегда могу увидеть я.
Питер: Да, мы это можем. Можем!
Кейти: Хвала Всевышнему, что в мире есть дислексики. И если у вас получится преодолеть свои комплексы, то все мы, окружающие, будем в выигрыше. А сделать это можно, усомнившись в том, во что мы заставляли вас поверить. Поскольку истина находится только внутри вас самих. Итак, (читает с рабочего листка Питера), я очень злюсь оттого, что не могу читать и писать. Меня раздражает моя дислексия, поскольку из-за нее мне трудно не только читать и писать, но также общаться, пользоваться Интернетом, электронной почтой, работать.
Питер: Мне действительно трудно читать и писать из-за дислексии.
Кейти: Да, когда не можешь ни читать, ни писать, это действительно трудно! (Смех в зале.)
Питер: Все равно что подниматься в гору, до вершины которой никогда не доберешься.
Кейти: В точку! Но так было сорок три года. Теперь тебя это не касается. Люди спрашивают: «Не можете ли вы выписать чек?» И ты отвечаешь: «Нет». А если можешь, но не быстро, на вопрос «Не могли бы вы писать быстрее?» спокойно говоришь: «Извините, нет. Я дислексик». Спрашивая тебя, люди хотят знать правду. А кто, если не ты, научит их принимать ее? «Я дислексик… Я не могу писать. Вы можете, а я – нет. Поэтому не поможете ли вы мне выписать чек?»
Питер: Удивительно, скольким способам компенсировать свое неумение я научился. Вот, к примеру, моя чековая книжка. (Протягивает ее Кейти.)
Кейти (просматривая чековую книжку): Боже, это просто прелесть! Прелесть! (Показывает ее залу.) У него здесь записано произношение цифр от одного до тысячи. Он может просто списывать их, пользуясь своей маленькой шпаргалкой. Вот «один, два, три, четыре, пять шесть… десять, двадцать, тридцать, сорок… шестнадцать, семнадцать… сто, тысяча»… Если в зале есть дислексики, попросите Питера показать вам его чековую книжку. И это не просто цифры от одного до тысячи. Они записаны в три ряда плюс два числа. Гениально! А я вынуждена сама писать цифры от одного до тысячи, думать над произношением. Это мой крест!