Дергачев, слегка робея, постучал в массивную дверь с малопонятной табличкой «Инспектор ПП ОГПУ тов. Медведев А. П.» и, услышав приглушенное: «Да, войдите!», — бочком протиснулся в кабинет.
— Разрешите?
— Да, слушаю вас. Вы, товарищ, по какому вопросу?
— Да я вообще-то… — Матвей смущенно кашлянул и, проклиная себя за неумение четко и внятно, по-военному, сформулировать причину своего появления в этом скромном кабинете с портретом Ленина на стене, мысленно выругался и уже посмелее спросил: — Вы не помните меня, товарищ Медведев? Я Дергачев. Из Отрожских мастерских. Июль двадцать второго, банда Кравцова — помните? Мы их тогда на хуторе брали…
— Ага, кажется, припоминаю. — Медведев неторопливо выудил из лежащей на столе помятой пачки «Смычки» папиросу, прикурил и, иронически поглядывая на гостя, без особого интереса спросил: — Ну что, Дергачев, как я понимаю, в армии ты отслужил. Давно вернулся?
— Да уже, можно сказать, порядочно. — В голосе Матвея отчетливо слышалось уныние. — В мастерские ткнулся — там с работой не очень. В городе то же самое: куда ни приди — везде руками разводят и про безработицу толкуют. Вот, решил к вам зайти…
— Может, что и выгорит, так? — понимающе кивнул чекист и задал новый вопрос: — А чем ты сейчас вообще занимаешься?
— Да так, хожу, спрашиваю… А, еще в этот… в синематограф ходил — «Призрак бродит по Европе» смотрел. Сильная фильма, — некстати вспомнил Матвей.
— Ясно, — слегка улыбнулся Медведев и быстро спросил: — Ты когда последний раз ел, знаток синематографа? Что-то ты белый, как старорежимная барышня перед обмороком.
— Вчера, — честно признался он. — С ребятами картошек наварили чугунок.
— Понятно, — хмыкнул чекист и, поднимаясь из-за стола, распорядился: — Сиди, жди! Я сейчас…
Пока хозяин отсутствовал, гость неторопливо осмотрелся, мысленно отмечая, что, пожалуй, у начальства ОГПУ кабинет мог бы быть и пошикарнее. А так обычная комната: небольшой железный шкаф-сейф в углу, стол, пара стульев, вешалка с одинокой шинелью. На темно-красных петлицах две «шпалы». Из-за вешалки выглядывал лозунг, выведенный не очень-то умелой рукой: «Восьмой годовщине гвардии пролетариата — достойную встречу!»
Он перевел взгляд на стол, основательно заляпанный чернильными пятнами и, возможно, не один десяток лет верой и правдой прослуживший в какой-нибудь купеческой конторе. Письменный прибор, карандаши, ручки, пресс-папье, лампа под жестяным абажуром. Простенькая жестяная пепельница с несколькими окурками. И совсем уж серьезный агрегат — пишущая машинка «Ундервудъ». Матвей чуть наклонился и вытянул шею, чтобы рассмотреть получше надпись: «Главный представитель для всей Россiи Г. Герляхъ. Варшава».
«У нас в штабе такая же была. Ох, и ловко же писарь матерные стишки на ней…» Воспоминания Дергачева о высокой поэзии прервал скрип двери: хозяин кабинета вернулся с подносом, на котором заманчиво дымились два стакана чая и темнели несколько кусочков хлеба, накрытых кружочками колбасы. Рядышком с этой красотой скромно притулилась и пара-тройка простых сухарей.
— Вот, как говорится, чем богаты! Давай-ка, пей, ешь — не стесняйся. Все ешь, на меня не смотри, я недавно перекусывал. Я чайку только… — Медведев отхлебнул из стакана и, кивая на поднос, улыбнулся: — Сухари, правда, не первой молодости и, сдается мне, крепости необычайной, но зубы у тебя молодые — думаю, осилишь. Можно, кстати, и в чае размочить. Тут недавно воблу пайковую давали, но, извини, брат, от нее только шкура и осталась…
Матвей, стараясь прихлебывать не слишком шумно и есть по возможности покультурнее, не чавкая, быстренько расправился с бутербродами и уже начал прикидывать, какой из сухарей первым попробовать на предмет необычайной крепости, когда в дверь постучали и в кабинет просунулась голова молодого парня в матерчатой фуражке со звездой. Обладатель фуражки скользнул взглядом по красноармейской шинели посетителя, распивающего с начальником чаи, и произнес:
— Товарищ инспектор, разрешите? Тут такая закавыка, понимаешь… Никак эта зараза не заводится! Васька бьется-бьется, а она ни в какую!
— Ни в какую, говоришь? — скептически хмыкнул Медведев и вздохнул: — Да, с этой техникой одна морока, как говорится. То ли дело лошадь — дал ей овса да сена… Слушай, Дергачев, а ты в моторах что-нибудь понимаешь? Случайно, не шофер? Чем ты там в армии занимался-то?
— Ну вообще-то я в пехоте служил. — Матвей бережно собрал крошки в ладонь и отправил в рот, после чего не очень уверенно кивнул и добавил: — Но в моторах самую малость понимаю — у нас у комполка старый «Форд» был. Так я евонному шоферу иногда помогал — свечи там почистить, бензопровод, тяги подтянуть. Интересно же! Надежный автомобиль был, все ему нипочем.
— Да ты, я смотрю, просто клад! Так, может быть, и Василию нашему чем поможешь, а? Ну-ка, пошли, — посмотрим, что там с его «заразой»!
Во внутреннем дворе вокруг «Фиата» суетился мужичок с растерянным и злым лицом. Озабоченно вытирая руки замасленной тряпкой и вполголоса матерясь, шофер, увидев выходящих из двери начальника и сопровождающих, с досадой пнул колесо и растерянно развел руками:
— Алексей Петрович, ну, я больше не могу с этой заразой! Всю кровь она у меня выпила. Не хочет заводиться, и все тут!
— Вот, Василий, я тебе механика привел, — насмешливо прищурился Медведев. — Авось и подскажет что, поможет оживить твою таратайку.
Шофер недоверчиво покосился на Дергачева и, пожимая плечами, заворчал что-то про буржуев, которые специально делают такие машины, с которыми людям только мука одна. Матвей обменялся с Василием рукопожатием и, кашлянув для солидности, начал расспрашивать про свечи, магнето, бензопровод и прочие штуки, чем мгновенно завоевал расположение измученного буржуйской техникой водителя. Совместными усилиями буквально минут через пять двигатель удалось-таки запустить. Василий, оставляя черные полосы, грязной ладонью вытер вспотевший лоб и, крепко встряхивая руку неожиданного помощника, светился от счастья:
— Ну надо же, такая мелочь, а эта зараза ну никак, хоть ты тресни! Спасибо, брат!
— Я так понимаю, мы можем ехать? — прислушиваясь к ровному гудению мотора, спросил Медведев. — Так, загружаемся, товарищи! Дергачев, езжай-ка ты с нами, мало ли опять с автомобилем что, да и вообще — лишний боец нам не помешает. Поможешь, если что.
— Так я это… Конечно! — с готовностью отозвался Матвей. — А куда едем-то?
— Там увидишь! А на будущее запомни: лишних вопросов у нас никому задавать не надо. А начальству — тем более.
«Фиат» долго петлял по темным улочкам, выхватывая желтоватым светом фар то старинный особняк, то ветхие бараки, то афишную тумбу и беззубый забор с выломанными досками, видимо, с дровами в городе было не очень. Наконец автомобиль подкатил к трехэтажному дому, в котором светилось несколько окон, и остановился.
— Кажись, здесь, — не выключая мотора, сказал Василий. — Фонарная, восемнадцать.
— Ты машину в переулочек загони, чтоб сильно не светиться, — выбираясь из тесного салона, приказал Медведев, — и к нам присоединяйся. Квартира седьмая — мы там будем.
В указанной квартире в ответ на долгий звонок и нетерпеливый стук в дверь чекистам открыла молодая девушка в белом переднике, вероятно, прислуга. Увидев казенные шинели и красные звезды на фуражках, девица испуганно ойкнула и тут же отступила в сторону, пропуская незваных гостей в прихожую.
— Чем обязан в столь поздний час, товарищи? — В проеме двери вырос вальяжного вида полноватый господин лет пятидесяти. Несмотря на все попытки держаться независимо и с достоинством, бегающий взгляд мужчины выдавал растерянность и испуг. Из гостиной выглядывали женщина и девчонка лет пятнадцати — вероятно, жена и дочь.
— Здравствуйте, господин Якушев! — насмешливо слегка поклонился Медведев и пояснил: — А мы к вам с обыском — вот ордер. Не сомневайтесь, все по закону. Так, Иванов, дуй на черный ход, остальные со мной. Хозяина и прочих просим пройти в гостиную и в течение обыска оставаться на своих местах! Приступаем, товарищи!
Чекисты прошли в гостиную, обставленную красивой мебелью. Дергачев с любопытством огляделся — в подобных квартирах уволенному в запас красноармейцу бывать еще не доводилось. Шкафы с книгами, корешки которых отсвечивали благородным золотом, диван с высокой спинкой, комод с бронзовыми ручками и прочими финтифлюшками, мягкие стулья, круглый стол на толстых витых ножках, и, наконец, даже настоящий камин, на полке которого выстроились семь разновеликих слоников и пара красивых подсвечников.
— Хорошо живете, господин Якушев! — осматриваясь, негромко заметил Медведев и уже деловым тоном сказал: — Предлагаю вам добровольно выдать ценности, оружие и литературу — вы знаете, о чем идет речь. Мы же сейчас всю эту красоту порушим, все вверх дном перевернем! Не жалко?
— Жалко, — поигрывая желваками, сквозь зубы процедил хозяин квартиры. — Вот только нет у меня ничего такого, товарищи чекисты. Так что можете и не утруждаться — все равно ведь ничего не найдете.
— Ну, на нет и суда нет. — Медведев пожевал губами, словно прикидывая, с чего же начать, и добавил: — А мы все же с вашего разрешения посмотрим!
Спустя два часа после начала обыска квартира уже не производила впечатления уютного, ухоженного тихого гнездышка. Скорее наоборот, теперь дом господина Якушева больше всего напоминал притон или бандитскую «малину», на которой только что крепко повздорили две компании «уркаганов» и в пылу драки разнесли все в пух и прах.
Об опыте поисковиков говорили и результаты в виде двух «маузеров» с приличным запасом патронов, десятка пачек денег — как советских, так и валюты, россыпи золотых монет, горки драгоценностей и, наконец, лежащих отдельно пачек каких-то брошюр и бумаг.