Даника начинает плакать. Не столько от отчаяния, сколько от раздражения и усталости. В такие моменты она ненавидит его больше всего на свете.
Ривер опускается рядом с ней на колени и прижимает к себе.
– Я посмотрю ближайшие рейсы до Ментона. Кто сказал, что твой брат найдет нас сегодня или завтра? Все будет нормально. – Ривер понимает, что вряд ли они смогут сбежать из Атлона в ближайшую неделю. Машину они продали.
Но попробовать стоит. Даника долго не может успокоиться. Всеми способами Ривер старается поднять ей настроение и убедить в том, что все будет хорошо. Все тщетно. Немного придя в себя, они решают назло всему пойти в один из пабов в центре города. Там они могут отвлечься от того, что им обоим грозит опасность не проснуться завтра вместе.
– Если твой брат зайдет сюда, я просто убью его, – усмехается Ривер.
– Он очень глупый, но неплохой. Леон не сделает нам ничего плохого, я смогу переубедить его, – говорит Даника.
– Неплохой? Он убил всю мою семью, превратил меня в инвалида! Он сам заслуживает смерти!
– Ты его совсем не знаешь…
– Мне достаточно того, что этот подонок вытворяет.
Эта пьяная беседа была бы вполне безобидной, пока Даника не говорит то, что заставляет Ривера протрезветь в секунду.
– Нет, ты не понимаешь. Леона тогда даже поблизости не было… В ту ночь за рулем была я.
Глава сорок пятая
Ривер бежит от преследующих его голосов. Дыхание постоянно сбивается, но останавливаться нельзя, иначе они сожрут его целиком. Голоса становятся все громче, Ривер несколько раз спотыкается, но не оглядывается. Он закрывает уши руками, но мерзкий шепот становится все отчетливее.
Голосов много. Они больше не похожи на когда-то близких ему людей, они такие металлические и устрашающие, что Риверу кажется, будто он окончательно потерял рассудок. Он еще не знает, что давно и безвозвратно не в себе.
Еще мгновение – и Ривер бежит по дороге, фары машин ослепляют его. Он ничего не видит. Шепот превращается в крики, злые и угрожающие. Среди них резко выделяется один живой голос.
– Ривер! – Он слышит его так близко, а затем чувствует толчок в спину.
Падает на асфальт, его ладони стерты в кровь. Даника пытается приподнять его за плечи, но у нее не хватает сил, и тогда она просто садится рядом.
У Ривера начинается очередной припадок. Тело пронзают судороги, он захлебывается пеной. Даника придерживает его голову, стараясь сделать так, чтобы он не прокусил себе язык. Машины проезжают мимо, в свете мелькающих фар их никто не видит.
Свет.
Тьма.
Свет.
Снова тьма.
Она прикрывает ладонью его глаза, чтобы свет не раздражал его.
Проходит время, прежде чем он окончательно успокаивается и впадает в забытье.
Утром он уходит в парк в одиночестве. В портсигаре завалялись самокрутки с персиковым табаком, которые сделала Даника. Он выкуривает все, что есть. Бледные руки дрожат не переставая. Глаза красные, голова болит.
Все это словно во сне. Впрочем, произошедшее кажется ночным кошмаром. В конце концов, они были пьяны. Многое могло произойти в тот вечер, ему только нужно было осмелиться попросить Данику напомнить ему, что было до приступа эпилепсии. Возможно, он просто накручивает себя. Ничего страшного не произошло. Нельзя избегать друг друга и молчать. Это лишь усиливает страх. Особенно его пугает то, что Даника не дает знать о себе. Она не звонит, не пишет ему, где он и скоро ли придет. Это так непохоже на нее.
Борясь со своими внутренними демонами, Ривер все же решается вернуться домой. Не может же он вечно скрываться, особенно сейчас, когда Леон и его шайка где-то рядом и ищут их.
В квартиру он входит тихо, дверь закрывает с такой осторожностью, будто боится разбудить с трудом уснувшего младенца. Ни музыки, ни шума. Он находит Данику на балконе. Она тоже курит.
Ривер не здоровается, не обнимает и не целует ее. Он просто тихо садится рядом, стараясь не смотреть на нее. Сердце колотится так быстро, что ему не хватает кислорода. Секунды кажутся вечностью, ведь и Даника ведет себя точно так же. Делает вид, что не заметила его прихода, когда вот он, сидит прямо около нее.
Если бы можно было выкрутить шум улиц, как музыку на телефоне, они бы услышали опасное сердцебиение друг друга.
Один.
Два.
Три.
Четыре.
Пять.
Шесть.
Семь.
Восемь.
Девять.
Десять.
– Даника, мне нужно с тобой поговорить.
– Мне с тобой тоже.
В ее взгляде огнем мерцает страх.
– Знаешь, я всегда боялась это сказать, признаться в том, что люблю тебя сильнее всего в своей жалкой жизни. Даже сейчас эти болезненные ощущения от собственной слащавости. Но неважно. Главное – ты знаешь, что это правда. Скажи мне, Ривер, ты чувствуешь это? Чувствуешь мою любовь? Или сомневаешься в ней?
Взгляд Ривера смягчается, он растерян. От волнения трудно дышать. Оно душит его.
– Я чувствую, что ты меня любишь. И если ты… Ты знаешь, это взаимно, – неуверенно отвечает Ривер.
Даника делает очередную затяжку, ее руки и голос тоже дрожат. Пауза вызывает тревогу. На ее глаза наворачиваются слезы, а ком в горле вызывает жуткую боль.
– Именно из-за того, что я люблю тебя, я хочу раз и навсегда стереть все, что заставляет чувствовать несправедливость по отношению к тебе… – она сбивается, вновь делает затяжку и нервно выдыхает дым. Ривер кусает губы до крови. – Я хотела быть сильной, но я не могу переступить через себя. Это неправильно. Я обязана быть честной. Сказать всю правду о том, кто я… Но мне так страшно. – теперь она начинает плакать. Ривер – тоже. Где-то в подсознании он знает эту смертоносную правду. Больше всего ему хочется взять Данику за руку и не отпускать. Но его словно парализовало. Слезы просто катятся по лицу, губы дрожат.
– Я тебя очень люблю, – плачет она.
Он беззвучно шепчет то же самое в ответ.
Их мысли сейчас идентичны. Оба хотят вернуться в детство, где все проблемы такие мелкие и незначительные и где всегда есть кто-то более взрослый и мудрый, чтобы помочь им разобраться.
– В ту ночь за рулем и правда был не Леон. Это была я. Я была там одна. Абсолютно трезвая.
В памяти лентой кинофильма четко всплывают события самой страшной ночи в ее жизни.
Она, задумчивый подросток, решает самостоятельно поехать на какую-то вечеринку, где собрались ученики частной школы, в которой она на тот момент училась. У нее нет прав. Даника совсем недавно научилась водить. Прежде она не угоняла автомобили своего брата, на редкость осторожного и внимательного водителя. Поэтому она так волнуется.
Даника прибавляет скорость и чувствует себя увереннее. Идут минуты. Дорога меняется. Снова эти дорожные фонари, которые сопровождают весь ее путь. Дорога опять меняется. Теперь она не такая освещенная. Резкие повороты. Данике трудно контролировать движение. Внезапно ее ослепляют фары машины, едущей навстречу. Даника теряется. Не успевает закричать, не думает ударить по тормозам. Ощущение свободного падения, жуткий удар, треск стекла и темнота. Она словно куда-то проваливается.
Когда сознание возвращается к ней, Даника не знает, сколько времени прошло. На самом деле – чуть меньше пяти минут. В состоянии шока она начинает вылезать из искореженного авто. Она испачкана собственной кровью, ноги ватные и дрожат, она не чувствует своего тела. Видит перед собой свои жертвы, кровь, осколки и обломки. Этот участок дороги темнее других. Она все еще плохо осознает произошедшее и просто смотрит пустым взглядом в глаза смерти. А потом приходит запоздалая волна страха. Она разворачивается и бежит прочь вдоль трассы. Изредка пролетают машины, но никто не обращает на нее внимания. Даника задыхается. Ей больно. В конце концов она останавливается, достает телефон и звонит Леону. Сейчас ей трудно вспомнить их разговор в деталях. Она помнит, как он спросил ее номер трассы и сказал, что сейчас же заберет ее. Что было дальше, она не помнит совсем. Лишь спустя несколько дней она смирилась с мыслью о том, что он взял вину на себя, обманув всех, кроме собственных родителей. Странно получилось, что репутация дочери оказалась важнее сына. Но произошло то, что произошло. Ей удалось избежать наказания, но в ту роковую ночь она обрекла себя на вечные мучения.
Никто не мог ей помочь.
– Ривер, – со слезами окликает его Даника.
Но он молчит. Взгляд покрасневших от слез глаз пустой и стеклянный, он смотрит в никуда.
Снова и снова Ривер прокручивает все пересказанное. Он будто снова перенесся в ту ночь, только не в машину своих родителей, а в машину Даники. Кажется, он сидит рядом с ней, но видит совсем другое. Ривер не видит ее волнения. В его видении она поворачивается к нему, дьявольски ухмыляется и прибавляет скорость.
Темнота.
Оглушительный взрыв.
Ривер на полу. У него очередной приступ. Руки Даники дрожат, но она на автомате придерживает его. Она больше не шепчет успокаивающих слов ему на ухо. Она просто плачет. Она убила его морально, заставила пережить весь этот ужас заново. Ремиссия закончилась.
Пришло время настоящего кошмара.
Глава сорок шестая
Прошло четыре дня. От Леона нет вестей. Будто он решил забыть о них раз и навсегда и оставить в покое. С того дня они не обмолвились ни словом. Ривер почти не выходит из комнаты, ничего не ест и редко подает признаки жизни. Он впал в духовную кому и провалился в пропасть с жуткими голосами, которые так и нашептывают ему то, от чего он старался сбежать.
Даника не трогает его, не пытается вызвать на разговор, не заходит в комнату. Она и сама по большей части сидит на полу в зале, свернувшись клубком и обняв колени. Внутри у нее пустота.
Ривера лихорадит. Галлюцинации приобретают визуальную форму, он снова видит знакомые силуэты, истекающие кровью. Он дрожит. За окном темно.
– Она же совсем близко… – шепчет озлобленный брат, склонившись над ним справа.