Еще три дня назад он вообще не думал, что покинет страну. Пока он не пришел на работу, где с криком его спросили: «Почему вы еще тут?!»
Выяснилось, что русская виза аннулируется, когда иностранец делает новое приглашение. Я хотел посетить подругу в Стокгольме, но потом передумал. И не знал, что по-любому придется уехать и снова приехать.
Честно, они могли бы сказать мне это заранее…
Мне дали в долг 300 долларов на визу и жилье и сказали: «Живо в Нарву! Там сделаешь новую визу и приедешь обратно». Я послушно и погрустно пошел поехать.
Теперь я стоял один на площади в Нарве, проверяя в одиннадцатый раз свои 300 долларов. Сложив карту, под темнеющим небом пошел на поиски хостела на точке Х.
К двери консульства Российской Федерации подошел довольно уставший англичанин, молодой холостяк – не помещик, имеющий около сотни душ крестьян, – словом, такой, которого называют преподавателем английского как иностранного.
Въезд мой в Нарву не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным…
Я сделал глубокий вдох, успокоил себя и вошел.
– ЧТО ВАМ?! – приветстворал меня охранник, видимо, считая, что приветствие в консульстве должно быть кратким, как команда, как выстрел.
Впрочем, и ожидаемо. Стандартное русское приветствие «Здравствуйте!» и есть команда. Повелительное наклонение. Делайте! Проходите! Ну-ка, здравствуйте! Не болей передо мной!
Дрожащим устом я постарался уверенно произнести:
– Извините, что беспокою, я бы хотел записаться на подачу на визу, пожалуйста, если это возможно.
Видеть, что охранник не собирается меня извинять, было сложно, аж страшно.
И стыдно. В гостинице, когда я поздоровался с администратором, я горел чувством вины, так как не знал, как сказать «здравствуйте» на эстонском. Мне всегда стыдно быть в другой стране, не выучив их язык. А вот, находясь на территории России, я не мог объясниться на русском.
Охранник не шевелился. Только медленно снизил высоту своих бровей.
– Виза, – сказал я, забыв о существовании винительного падежа. Адреналин лился рекой в сосуды мои. Было страшно, как первый раз в продуктовом магазине в Автово.
– Заполните бланк.
Я заполнил.
– Подпишите.
Я подписал.
– Еще тут, тут и тут подпишите, – сказал охранник.
Я подписал там, там и там.
– Присаживайтесь и подождите.
Я уважительно присел и начал подождать.
«Очередь будет длинной, смогу успокоиться перед собеседованием. Буду готов, будет все ок», – позитививовал я про себя.
– Эштон Крэйг! Проходите!
– Спасибо…
Я пошел к двери в кабинет, где сидел человек, который решит мою судьбу, и тихонько постучал…
Не было ответа.
Через минуту я вернулся к охраннику.
Он выглядел как пес в мультике «Котенок по имени Гав». С усами и хмурым видом.
Глаза охранника расширились как две луны, в которых было написано: «И снова ЧТО ВАМ?!» Но вместо этого он угрожающе спросил:
– Вы куда?!
– Извините, а там… я… что там делать? Я постукнул, но…
– Да просто зайдите, он вас ждет.
Это тогда было фундаментально немыслимо для меня. Просто зайти в кабинет… В консульстве… Без какой-либо входительной церемонии??
Я пару секунд смотрел на охранника, глазами умоляя взять меня за руку и просто привести к консулу.
Ответили только его глаза: «Вы еще и издеваетесь?!» И я грустно ушел, чтобы зайти в кабинет, не постучав.
Я дошел до двери и сделал глубокий вдох. «Долларов осталось 200, этого хватит на одну попытку, – подумал я. – Надо удачно подавать на визу! Надо дифирамбически попотчевать консула вестями из Санкт-Петербурга, чтобы он впустил меня обратно на свою Родину».
Мое сердце стучало, а я нет.
Я вошел в кабинет. Консул и правда меня ждал, сидел за столом, на котором стоял чайник.
– Присаживайтесь! – сказал он и налил чай.
– Спасибо вам большое, – ответил я и сел.
Дальше он спросил, как я оказался в Нарве, и я объяснил, что сделал новое приглашение, не зная, что это обнуляет существующую визу. Ну, наверное, я сказал:
– Я потерял мою визу потому, что я попросил новую приглашению…
Но он милосердно понял меня.
– А почему вы приехали в Россию?
Слава богу, каждый человек в Питере задавал мне этот вопрос. У меня был отточенный, искренний ответ. Ради красоты я добавил, что читал Пушкина.
– О! Какие работы?
Палевно.
– Ну… Больше всего «Евгений Онегин». Я помню там: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог».
Я сделал паузу, умоляя Бога, чтобы консул не попросил дальше прочитать. В этот момент я достиг новых высот богоцентричности.
– Великолепно! Очень приятно слушать Пушкина с английским акцентом!
Я таинственно выдохнул. Дальше мы разбирали мой визовый запрос, и все шло гладко, кроме момента, когда на вопрос «Страховка есть?» я ответил: «Страх есть, да».
Потом он меня отправил к окошку, которое волшебно превратит 200 долларов в визу. Через 10 минут я уже выходил на улицу, радостно игнорируя строгий взор охранника. Я положил паспорт во внутренний карман и побежал в хостел. Через два часа я услышал самый прелестный звук, который можно услышать на границе.
Штампок-штампок.
– Проходите!
Это приключение было страшным. Количество потенциального стыда перед родителями, профессорами, друзьями было бы невыносимым. Но хуже всего – я бы не мог продолжать учить русский, дружить с русскими, надоедать охранникам и продавцам, исследовать город, который через два года стал моим новым домом. Моя жизнь получилась бы немного другой. Мой русский был бы хуже. Как я справился с этой задачей – не знаю. Бог спас, консул спас, Пушкин спас, Россия дала добрую скидку на разгильдяйство для малотолкового иностранца из Олдема.
Pancakes
Когда я только приехал, почти каждый разговор со мной выглядел так:
– Хочешь блинов?
– Плынов?
– Да, пэнкекс которые.
– Панкэйкс?
– Да, панкэкс.
– Ааа, blini которые? Сегодня ваш день панкексов, что ли?
– В смысле?
– Ну… Ваш блинный день сегодня?
– Какой день?
– Блинный день. Это день до Лента.
– Лента?..
– Да, когда нельзя есть некоторые вещи. Ну, вкусное нельзя.
– А-а-а, ты имеешь в виду пост?
– Пост? Как почта?
– Да не, это пост. Не ешь жир, мясо и так далее.
– Да, вот! Ну, и день панкейков – это типа чтобы все вкусное есть сразу, перед почтой.
– Постом.
– Постм, да.
– То есть у вас в Англии только один день в год с блинами?
– А у вас несколько?
– У нас можно каждый день. Ты что, в «Теремке» не был?
– Что такое «Тиримка»?
– Пошли покажу, блин.
В детстве pancake day был 3-й лучший день после Рождества и моего Дня рождения. Nana нам делала блины и показывала, как flip-нуть их высоко и потом словить. Почему так надо было, она не объяснила, но это выглядело очень круто.
Мы, как много других англичан, наливали на блины лимонный сок и сахар. Однажды Grandma предложила мед добавить, но все решили, что этого не было в видении Господа Бога, и мы больше не портили традицию.
Lemon juice.
Sugar.
Pancakes.
Happy little English children.
Потом я переехал в Россию и узнал, что каждый день – панкейк день. И обрадовался. Но потом появилась непереносимость лактозы. Господь дал, Господь и взял.
Видение Господа Бога в России включало всякие другие вкусняшки, как, например, сгущенка, шоколад, сыр (сыр на pancakes??), ветчина (оба-на! Это более странно, чем сыр!), икра и в принципе абсолютно все, кроме лимонного сока. Я ни разу не видел, как русский человек добавляет лимонный сок и сахар.
Зря!
Но сегодня, после того как напишу список всех своих грехов, я попрошу Алису приготовить мне безлактозные блины, пойду куплю баночку лимонного сока. Мы не пили свежевыжатый, а покупали бутылочку химическоватого Jif. Ам-ням-ням!
Английский пост и русский пост отличаются не только датами, но еще как мы их проводим. В Англии мы отказываемся от одного только лакомства. Вы – от всей еды, которая может причинять радость.
Кстати… когда вы празднуете те же самые праздники, вы русским размахом умножаете все на пять. Англичане празднуют Новый год и Рождество 2 дня, вы где-то 6 с лишним. У нас одно Рождество и один Новый год, у вас в два раза больше. У нас «День Блинов» длится один день, у вас Масленица – 7 дней!
Быстрее! Выше! Сильнее! Блиннее! ❤
Какой-то русский культурный гигантизм. It’s kind of… American
Зимой англичане традиционно сидят дома все в свитерах и смотрят на снег на улице. So romantic, warm by the fire, talking about the weather…
– It’s so cold, isn’t it?
– Oh, absolutely freezing, dreadful weather, minus 2 if you can believe it!
– Minus 2! Oh, that’s miserable, thank goodness we’re inside. I’ll go stick the kettle on, I’ve got goosebumps just thinking about it.
Ну, максимум там выйдут на два часа кататься на санках или коньках. Собаку прогулять. И в дополнительных свитерах.
Но русские… Видимо, однажды русские стояли на каком-то замороженном озере и думали: «Гм-м-м, ледяная вода… Это холодно до боли и жизнеопасно… Ребята! Доставайте топор и раздевайтесь! Я культурный обычай придумал!»
Я однажды стану сильным и пойду купаться в проруби. Как намеренное голодание, это наверняка великолепно для тела и души. One day I will! Но пока что дух крепок, да плоть немощна. Плоть хочет плотных блинов
И раз я открыл тему про русскую еду, тут уместное место для рассказа о грибах…
Грибы и грубый
Я ей сердце не разбил.
Но что-то горькое в этом было.
Она предложила мне баночку. Я сказал несколько слов, которые мучают меня до сих пор.
После моего ответа девушка застыла и пару секунд смотрела мне в глаза. Она, наверное, не понимала, что произошло. Ее звали Вика, она была девушкой моего русского друга.