— Ну, что ты! Он уж, наверное, убежал отсюда сто раз. Я распахнул дверь, и Мишка храбро двинулся за мной. Мы не угадали. Павлик не убежал и не умер. Он лежал на соломе и крепко спал. В кулаке его была зажата спичечная коробка.
Разбудили Павлика. Обрадовался он очень, улыбнулся и говорит:
— Смотрите, что я здесь нашел.
Осторожно раскрыл коробку, и нам показалось, будто он зажег фонарик. В коробке были два светлячка. Они сияли холодным, но необыкновенно нежным изумрудным светом.
Налюбовались мы светлячками вдоволь. А тут и дождь кончился, солнце выглянуло.
Пошли мы Павлика провожать. По дороге Мишка спросил его:
— Страшно было одному?
— Нет, — ответил Павлик. — Сначала немножко страшно было, а потом я поймал светлячка и все смотрел на него. А когда дождь пошел, я уснул.
Жил Павлик рядом с Томкой. Поэтому пришлось нам проходить мимо ее окон. Увидала нас Томка из окна и спряталась. Думала, мы жаловаться идем.
А возле калитки встретила нас мать Павлика. Она тоже была вся мокрая, потому что бегала под дождем, искала своего сына.
4
Утром пришли к нам Павлик и Томка. Они уже забыли вчерашнюю ссору и, как всегда, появились вместе. Рита принимала гостей на лавке под вишней.
К ним присоединился Мишка — и началась хлопотливая игра в дочки-матери.
Томка поджала тоненькие губы, подбоченилась и скомандовала неповоротливой Рите:
— Иди попроси у матери всяких продуктов. Будем обед варить.
Рита послушно отправилась к Полине, которая стирала белье.
Но Полина сердито отмахнулась от нее и еще усерднее склонилась над корытом.
Тогда Рита встала поудобнее и принялась молча ждать.
Полина несколько раз покосилась на нее сердитыми карими глазами и в конце концов не вытерпела.
Она вынула свои полные руки из корыта, смахнула с них белые хлопья мыльной пены и вытерла о серый фартук.
— Ну, что стоишь? Принеси из кладовой семечек. Да живее поворачивайся! Ползешь, как муха на меду.
Принесла Рита сумку с жареными семечками. Полина насыпала ей полную банку и проворчала:
— Больше не приставайте, а то, часом, всех выгоню! Дел у меня, видишь, сколько? — она махнула рукой на кучу грязного белья.
— Ладно… Мы больше приставать не будем, — пообещала Рита и не спеша направилась к лавке.
Некоторое время под вишней слышались обиженные голоса, сопение, возня — это Томка делила семечки.
Потом ребятишки о чем-то пошептались и, наконец, к удовольствию Полины, вовсе исчезли со двора.
Все стихло, но — увы! — ненадолго.
Вскоре калитка распахнулась, и в ее ярком солнечном квадрате мелькнула маленькая щуплая фигурка Томки.
Сарафан у нее испачкан мокрым песком, но в больших зеленых глазах сияет какая-то тайная радость. И вообще — вся она будто светится, даже веснушки — и те блестят, как новенькие копейки.
— Тетя Полина! — с явным удовольствием сообщила Томка. — А они вашу селедку в море выбрасывают!
— Это еще что? Какую селедку? — насторожилась Полина, почуяв недоброе.
— Ну вашу! Ту, что в коричневой стеклянной кадушечке была — и еще с крышкой.
Полина ахнула и кинулась в дом.
Через минуту она выскочила оттуда словно ошпаренная и, красная, растрепанная, ринулась вслед за Томкой на улицу.
Все это было так неожиданно, что я не утерпел и побежал тоже.
Когда мы подбежали к морю, преступники были еще там. Рита, Павлик и Мишка сидели на берегу и изо всех сил колотили голыми пятками по траве. Это они от удовольствия.
Очевидно, дело уже было сделано, потому что большие серебристые селедки качались на волнах.
Полина всплеснула толстыми руками, и как была — в халате и рваных тапках — полезла в воду.
— Ax вы, ироды! — крикнула она. — Пять килограммов селедки загубили! Это ж прямо наказание — что за дети! Я вот вылезу сейчас — все уши вам пообрываю, змееныши!
«Змеенышей» сразу будто ветром сдуло. На берегу осталась довольная, раскрасневшаяся Томка.
Она указывала в сторону кустов, за которыми скрылись ребятишки, и, захлебываясь, ябедничала:
— Я говорила им: мать ругаться будет — а они все равно кидают!..
— Да замолчи ты — сердито оборвала ее Полина. — Все вы хороши. Драть вас некому! Твоя небось работа!
— Что вы, тетя Полина, — обиделась Томка. — Это не я, это они!
Но Полина только досадливо отмахнулась.
— Бисово племя! — проворчала она и поплыла за селедками.
Я разделся и тоже поплыл. Но как я ни старался, мне удалось выловить только две селедки.
Когда я вылез на берег, Полина сидела на серой прибрежной гальке и сердито хмурилась. Возле нее валялись четыре селедки.
— Как вы только додумались до такого? — спросил я Мишку дома.
— Это Томка додумалась, — угрюмо ответил он. — Она все говорила: «Давайте выпустим, давайте выпустим, потому что селедка — она ведь тоже рыба!»
Мишка вздохнул и неуверенно добавил:
— А что, может, и правда — пусть себе поплавает?..
5
Вечером пошли мы с Мишей в парк. И Рита с нами. Полина ставила ее в угол, и теперь у Риты были красные, заплаканные глаза.
В парке возле фонтана встретились нам Павлик и Томка. Томка веселая, в новом вышитом платье. На кармане желтый цыпленок догоняет большую пеструю бабочку.
Рита потрогала вышивку коротким толстым пальцем, вздохнула и сказала:
— Я когда вырасту — обязательно себе такое вышью! Томка передернула худыми плечиками:
— У-у! Это еще когда будет! А я вот захочу, попрошу маму — она мне еще и не такое вышьет. Она все может — и цыплёнка, и слона, и зайца, и что хочешь!
Рита опять вздохнула и отошла в сторону.
Мне стало жалко Риту. И так ей, бедной, сегодня досталось за селедку.
— Ну, ладно, Рита, не горюй. Давай лучше мороженого купим, — сказал я и сунул руку в карман.
Но денег не оказалось. Зато в кармане лежал ключ от дома.
— Эх люди! Что я наделал! Деньги забыл, а ключ взял. Так ведь, пожалуй, и Полина ругаться будет. Вернется домой, а ключа нет под крыльцом.
— Ну, вот, папа, — сказал Миша, — придется тебе домой идти.
— Вы идите, а мы можно тут побудем? — попросила Рита.
— Да вы идите, идите! Я посмотрю за ними, — пообещала Томка.
— Ну, раз так, то я пошел! — Но все же приказал своей команде: — Смотрите, не шалите тут без меня. И чтобы никуда отсюда не убегали!
— Ты, папа, не беспокойся, — успокоил меня Мишка, — ведь мы уже большие!
Взял я дома денег, положил под крыльцо ключ и поспешил обратно в парк.
Когда я был у входа, парк уже светился множеством огней.
Еще издали увидел я мою команду. Ребятишки стояли там, где я их оставил, и смотрели на фонтан.
Каждую минуту он освещался разными огнями, и вода в нем становилась то синей, то красной, то зеленой, то желтой.
Но вот к фонтану подбежала Томка. Она взобралась на каменный барьер, зачерпнула полные ладошки красной воды и плеснула на остальных ребятишек. Они завизжали и наперегонки бросились к фонтану.
Залезли на барьер — и давай брызгаться разноцветной водой.
А Томка сразу же спрыгнула на землю, расправила свое платье и уселась на скамью.
Рита и Павлик обрызгали друг друга с ног до головы, а Мишка зачем-то начал раздеваться.
«Чего доброго — еще купаться вздумает», — с тревогой подумал я и прибавил шагу.
Томке, наверное, очень весело, потому что она хохочет вовсю и даже подпрыгивает и ерзает по скамье от удовольствия. Теперь мне уже слышно, как она кричит Павлику:
— Эх ты, сандалии-то новые измочил?! Ну попадет тебе от матери!
Но вот к фонтану подходит милиционер. Павлик, Рита и Мишка увидали его и бросились врассыпную.
А милиционер остановился возле Томки. Она мигом вскочила со скамьи и начала быстро говорить, будто горох сыпать:
— Это все они брызгались! А я ничего! Я сидела себе тут и смотрела на них. Видите, я совсем сухая и чистая, на мне новое вышитое платье.
Я подошел, посмотрел на Томку и невольно рассмеялся.
Вся она была перепачкана зеленой краской. Даже ее веснушчатый рыжий нос — и тот стал теперь зеленым от краски.
Милиционер улыбнулся и покачал головой.
— А я, девочка, имел в виду как раз тебя, — сказал он. — Ты, наверное, читать не умеешь, потому что здесь написано: «Осторожно, скамья окрашена». — Милиционер поправил белую дощечку с надписью так, чтобы ее лучше было видно, и продолжал: — А ты села да еще ерзаешь по всей скамье как угорелая. Всю краску своим платьем стерла.
Глянула Томка на испорченное платье — и горько заплакала.
Тут, боязливо посматривая на милиционера, подошел к нам Павлик.
— Ладно уж… ты не плачь, — стал он утешать Томку и попробовал соскоблить краску с платья щепкой. — Ты попроси маму — она тебе еще вышьет…
Томка пришла к нам на следующий день притихшая.
Теперь вместо нового платья на ней был старый сарафан с аккуратными заплатками в нескольких местах.
— Что, попало тебе вчера? — сочувственно спросила Рита.
— Прямо уж, попало! — фыркнула Томка. — Меня в чулан посадили, а там было варенье.
Сначала вся команда мирно сидела под вишней, и каждый занимался своим делом.
Томка и Рита лепили песочные пирожки, а Миша с Павликом строили железную дорогу.
Но вскоре Томка понемногу начала приходить в себя. Голос ее звучит уже громко и уверенно — это она опять распоряжается.
— Ну, что же ты? — наступает она на Мишку. — Сам похвалился про теплоход и что нас юнгами возьмут, а когда это будет? Ты, наверное, все навыдумывал и никакой у тебя не дядя-капитан!
— Ничего я не придумал! — обиделся Мишка. — Дядя Виктор сказал, через два дня — значит, через два дня. На всякое хотение надо иметь терпение. Понятно?
— Через два дня — это было позавчера, — уточнил Павлик.
— А сегодня — только до завтра осталось подождать.
— До завтра, до завтра… — проворчала Томка. — Много ты понимаешь! А ну-ка лезь на дерево — нарви нам вишен.