Но Павлик не послушался.
— Не полезу я, — сказал он. — Дерево-то не наше. Тетя Полина опять из-за тебя ругаться будет.
— Эх ты, — засмеялась Томка. — Она же ведь на работе!
— Все равно не полезу, сама лезь, если хочешь… — Он подумал немного и добавил: — Давайте я вам лучше сказку про царевну-лягушку расскажу.
Я рассеянно смотрел на ребятишек в распахнутое окно и думал о том, что от Лены вот уже три дня нет писем.
В комнату вбежал Мишка:
— Что, папка, ходил на почту?
— Нет, Мишук, пока еще не ходил.
— Ну, что же ты, папка… — укоризненно сказал Мишка и потянул меня за рукав. — Давай сходим поскорее. Наверное, там с самого утра лежит письмо от мамы.
— Тогда мой руки и собирайся, — предложил я. Он стрелой выскочил во двор и закричал ребятам: — Айда на почту! Кто с нами?
Я видел, как Томка что-то зашептала Павлику и Рите. Они посмотрели на нее и замялись.
— Нет… Мы тут поиграем, — неуверенно сказала Рита.
— Давай, Павлик, рассказывай дальше, — велела Томка.
Павлик продолжал прерванный рассказ:
— И вот позвал царь своих сыновей и говорит: «Завтра вы и ваши жены оденьтесь, как на Первое мая…»
— Ну и ладно! Сидите дома! — обиделся Миша и побежал снова в комнату искать сандалии.
Искал искал — не нашел и вдруг вспомнил:
— Папка, а я ведь вчера вечером босиком домой шел.
— А ведь и правда босиком!:
— Значит, я их у фонтана забыл… — решил Мишка и растерянно посмотрел на меня.
— Ну, что ж теперь поделаешь! На почту мимо магазина пойдем — купим новые, — пообещал я.
В магазин мы успели как раз перед закрытием.
И хотя времени было мало, сандалии мы купили хорошие — желтые, блестящие, скрипучие.
Зато на почте опять ждала нас неудача. Девушка из маленького стеклянного окошечка увидела нас и сразу же крикнула:
— А вам еще ничего нет!
Мы расстроились, а девушка весело подбодрила нас:
— Не вешайте носа! Вам пишут, и письма летят к вам сейчас на самолетах.
Мы вышли на улицу.
— Ну вот… совсем забыла нас наша Лена, — сказал я огорченно.
— Да… забыла… — вздохнул Мишка.
Я посмотрел на его печальные глаза и крепко взял за руку.
Обоим нам плохо и невесело. Но мы крепимся, и мы шагаем, двое мужчин, забытые Леной.
В моей руке совсем утонула маленькая теплая исцарапанная ладошка. Мы молчим, но мы знаем, что Лена все равно скоро напишет письмо или пришлет телеграмму и мы пойдем на вокзал встречать ее.
Но вдруг — что это? Почему по бульвару нам навстречу бежит Павлик? А вон за ним еле поспевает отставшая Рита!
Мы с Мишкой испугались.
— Ну, опять что-нибудь с Томкой случилось! — сказал я.
— А что же? Может, и с Томкой! Она ведь бедовая… — согласился Мишка.
Мы пошли быстрее.
Павлик увидел нас и еще издали замахал руками и закричал, чуть не плача:
— Скорее! Скорее! Томка повесилась!
В сердце у меня что-то оборвалось. Сломя голову бросился я вперед.
А тут еще на перекрестке вспыхнул красный свет — и дорогу нам перерезал поток автомашин. Одна, вторая, третья — целая лавина!
Я, Павлик и Мишка стоим по одну сторону, а Рита — по другую. Она плачет и кричит нам:
— Скорее! Скорее!
С ума сойти можно! Мы ждали целых две минуты, а показалось нам, будто пролетело две недели.
Наконец мигнул желтый свет, потом зеленый — и мы помчались дальше.
Вот осталось три дома, потом два. И вдруг я услышал, как ревет Томка.
На этот раз ее плач показался мне музыкой.
— Жива! Раз еще плачет — значит, жива!
Наконец вот она — наша калитка. Распахиваю ее и вижу: висит наша Томка на вишне. За сучок сарафаном зацепилась и болтается в двух метрах от земли. Не утерпела, видно, и слазила-таки на дерево за вишнями.
Подбежал я к Томке, снял ее с дерева.
А тут и Павлик с Мишей прибежали, а за ними Рита — усталая, запыхавшаяся.
— Вот вам, капитаны, ваша бедовая Томка, — сказал я и поставил ее на землю.
Томка успокоилась и сразу ясе заворчала:
— Все из-за этого противного сарафана. Говорила бабушке — дай розовое платье…
— Ты уж помалкивай, — сказал я Томке. — Радуйся, что крепким оказался сарафан-то. Если бы не он — шлепнулась бы на землю.
6
Наконец настал долгожданный день. Мишка надел новую синюю матроску.
Потом долго стоял перед зеркалом, примерял бескозырку и старался надеть ее, как моряки, — немного на лоб.
— Ну, как, папка, похож я на матроса?
— Похож, похож, — успокоил я его.
Рита, Павлик и Томка ждали нас во дворе под вишней. Сели мы все в автобус и поехали в порт. Ребятишки сразу же прилипли к автобусным окнам. В синем небе звенели птицы. Море стучалось в гранитные стены набережной.
На башне возле входа в морской вокзал мы увидели большие часы. Мишка посмотрел на них внимательно, пошептал что-то себе под нос и громко объявил:
— Восемь часов утра, вот.
У причала стоял белый теплоход. Он так сверкал на солнце, что на него больно было смотреть.
Виктор встретил нас возле трапа.
— Сначала я должен представиться девочкам, — улыбнулся он и взглянул на Риту.
Рита смутилась, но все же положила в большую загорелую руку Виктора свою маленькую пухлую ладошку.
— Ну, вот… а я ведь тоже девочка, — завертелась возле них Томка.
— А! Это и есть, наверное, бессменный капитан фанерного корабля! — засмеялся Виктор и посадил Томку себе на плечо.
Победоносно глядя сверху вниз, Томка поплыла над нами важная, сияющая.
На теплоходе все интересно, как в сказке. Чего только здесь нет.
Мы ходили в кино, перелистывали журналы в библиотеке. Купили цветных карандашей в промтоварном киоске, завтракали в ресторане и даже купались в бассейне.
Команда была в восторге. А Виктор показывал все новые чудеса.
В каюте Виктора мы увидели волшебную стрелку под стеклом. Она тревожно вздрагивала, но смотрела все время в одну сторону.
— Это компас! Он север показывает, — важно объяснил Мишка.
В машинном отделении Виктор подвел ребят к двигателю:
— Смотрите, капитаны, это и есть сердце нашего теплохода.
В иллюминаторах синело море. Солнце трогало огромные послушные машины. Готовые к далекому плаванию, они сдержанно вздрагивали, чутко прислушиваясь к гудкам и сигналам.
Незаметно пролетели три часа. И когда я сказал, что пора собираться домой, Мишка заволновался.
— А как же в матросы? — спросил он. — Дядя Виктор еще не показывал меня капитану…
Виктор сокрушенно покачал головой.
— Да, брат, о главном-то мы с тобой забыли… А сейчас капитану не до нас. К отплытию готовится.
Мишка помрачнел.
— Ну да ты не расстраивайся! — потрепал его Виктор по плечу. — Как-нибудь в другой раз. Лет через десять придешь. Тогда уж наверняка возьмут тебя матросом. До свиданья, дорогие гости. Мне пора заступать на вахту, а вам — на берег. Смотрите, не зевайте, а то увезем в Сочи.
Попрощался он со всеми за руку и поднялся на капитанский мостик.
Уходить с теплохода никому не хотелось.
Мишка совсем приуныл, а Томка решила хоть напоследок покомандовать.
— А ну-ка, подбери сейчас же, что бросил! — крикнула она проходившему мимо белобрысому мальчишке.
Мальчишка обернулся, погрозил Томке кулаком, но бумажку от конфеты все же поднял.
И тут неожиданно прогудел третий гудок. Это значит, что теплоход уже отправляется. Я-то думал, что у нас есть еще время, а мои часы, оказывается, отстали на десять минут!
Бросились мы скорее к трапу.
У выхода столпилось много народу. Мы с трудом протиснулись. Только успели сбежать по трапу — и его убрали.
Теплоход вздрогнул и стал медленно отчаливать от пристани.
Оглядел я свою команду и вдруг похолодел. Томка, Рита и Павлик здесь, а моего Мишки нет.
— Где же Мишка? — спросил я растерянно.
Мои капитаны оторвали взгляд от теплохода и испуганно посмотрели друг на друга.
— Он все время с нами был… — сказал Павлик.
— Ой, а вдруг он в воду упал или на пароходе остался? — ужаснулась Томка.
У меня и руки опустились. Вокруг нас уже собиралась толпа.
Какие-то сердобольные женщины взялись караулить Павлика, Риту и Томку, а я что есть духу помчался в спасательную команду.
Там меня успокоили.
— Не может быть, чтобы мальчик упал в море. Его бы заметили. Но вы не волнуйтесь! У нас и водолазы есть. Дно сейчас осмотрим, проверим…
Побежал я в детскую комнату милиции. Там уже знали о случившемся. Дежурный быстро записал Мишкины приметы. На теплоход послали радиограмму.
— Послушайте, идите-ка домой да отдохните, — сказал мне дежурный. — На вас лица нет, а мальчика мы отыщем!
Вернулись мы домой, присели на скамью под вишней. Рита, Павлик и Томка молчат. Они сидят здесь, рядом, а моего Мишки нет с нами… Где он? Что с ним случилось?
В синем небе по-прежнему звенят птицы, а у нас во дворе тихо, потому что некому теперь петь веселые песни…
Совсем грустно мне стало. Вскочил я со скамейки и принялся ходить по двору — от калитки к дому и обратно…
Томка и Павлик убежали на улицу. А Рита все ходит за мной и тихо спрашивает:
— Дядя Володя, может, я вишен вам нарву?
Но вот во двор влетели Павлик и Томка.
— Тетенька несет телеграмму! Она уже за углом, — радостно кричали они.
Я бросился на улицу. Девушка еще издали помахала мне синим листком телеграммы.
Черные буквы на узкой белой ленте прыгали и смеялись вместе со мной.
ПОЛНЫЙ ПОРЯДОК. МИШУТКА С НАМИ. ВЕРНЕМСЯ ПОСЛЕЗАВТРА. КРЕПКО ЦЕЛУЕМ. ВИКТОР. МИША.
Когда я снова увидел Мишку, мне показалось, будто мы были с ним в разлуке целую вечность.
Мишка первым делом открыл жестяную коробку и высыпал передо мной все свои сокровища.
— Вот посмотри, папка, вот удивись! — осторожно протянул он мне засушенную стрекозу.
Кроме стрекозы, в коробке лежали маленькие круглые камешки, собранные в Сочи, семена, добытые из кипарисовой шишки, белые лепестки магнолий, крошечная электрическая лампочка, подаренная Мишке радистом с теплохода, и много других ценных вещиц.