— Думаю, еще куча вопросов по поводу той ночи остается без ответа. Думаю… Я не уверена, что ты могла сделать то, о чем рассказала. Или, возможно, просто не понимаю, но хочу понять. Я бы хотела поговорить с тобой, Анна. Еще раз.
— Типа интервью?
— Именно. Я бы договорилась о нем с «Тропами» или как-то так. Ты готова?
Мартина и сама осознает формальность своих слов. Вся легкость, которую она начала ощущать в общении с Анной за лето, начало того, что казалось настоящей дружбой, теперь погребены под гнетом случившегося с Зоуи, того места, где сейчас держат Анну, и обстоятельств, окружающих этот звонок.
— Думаю, да, — наконец отвечает Анна. — Кажется, у меня самой начинают возникать вопросы. По поводу той ночи.
— Мы обе хотим одного и того же, — осторожно говорит Мартина. — Просто понять, что случилось. Получить настоящие ответы для Астер и ее родителей.
Больше всего, даже больше, чем раскрыть что-то важное, что даст ей возможность попасть в Нью-Йоркский университет, несмотря на слабые результаты квотирования (а она очень кочет попасть в университет), ей хочется получить ответы для лучшей подруги. Настоящие ответы Она видела, как с обнаружением тела Зоуи погас последний огонек надежды в глазах Астер. Она видела, как та страдает. Мартина не может вернуть Астер сестру. Это никому не под силу. Но она сделает все, чтобы дать Астер хоть какое-то утешение. Ответы, убедительные и окончательные, которые позволят спокойно спать по ночам.
— Ты мне поможешь? — спрашивает она.
— Да, — отвечает Анна. — Помогу.
Мартина выдыхает.
Тут голос Анны замирает:
— Я могу тебя кое о чем спросить?
— Конечно.
— Кейден… что-нибудь говорил… обо мне?
Мартина прикусывает щеку изнутри. Когда она росла, то ощущала смутную связь с Кейденом, хотя он и учился на три класса старше. Когда живешь в таком белом городе, как Херрон-Миллс, поневоле обращаешь внимание на одного или двоих (в ее случае — двоих) других детей от смешанных браков, которые учатся с тобой в одной школе. Может быть, вы и не дружите по-настоящему, но переглядываетесь, присматриваете друг за другом. Но Кейден в последние полгода совершенно не шел на контакт. Та связь, которую она ощущала прежде, исчезла.
— Он вернулся в Йель, — наконец отвечает она. — Я его не видела.
— Конечно, — быстро отвечает Анна. — Разумеется.
— Я договорюсь о новом звонке, — еще раз говорит Мартина, и девушки прощаются.
Снова оставшись одна на кухне, Мартина нажимает на телефоне красную кнопку «отбой». Сейчас Анна уже сама должна была бы учиться в колледже. Мартина задается вопросом: получится ли у нее это хоть когда-нибудь? Или ей придется доучиваться в тюрьме? Она смотрит на оставшиеся бананы и решает, что больше не голодна.
Ей бы сейчас самой задуматься о колледже, а не о том, действительно ли это сделала Анна. Но, конечно же, именно это ей и необходимо выяснить. Ради Астер и Зоуи, ради семьи Спанос, ради самой себя. Потому что полиция снова ухватилась за имеющееся объяснение. У них есть подозреваемый и признание. У них есть простой ответ. Хотя даже Мартина видит как минимум три зияющих дыры в услышанной истории Анны. Она уверена, что полиция попросту решила не обращать внимания на эти дыры, чтобы поскорее закрыть дело.
Мартина видела все документальные фильмы на криминальную тематику, какие только есть на «Нетфликс» и «Дискавери», прослушала достаточно эпизодов «Пропавших», «Криминала» и «Гаража настоящих преступлений», чтобы у нее выработалось здоровое недоверие к правоохранительным органам. Она видела записи, на которых детективы выуживали признания из несовершеннолетних в отсутствие родителей. Она слышала душераздирающие расе каты несправедливо обвиненных и истории о том, как полицейские управления и шерифы наспех стряпают дела из-за нехватки ресурсов, информации или опыта, а то и просто на основании убеждения, что взяли именно того, кто им нужен.
В то же время Мартина нутром чует, что Анна лжет. Возможно, она невиновна. Или, возможно, случившееся в ту ночь было еще хуже, чем она рассказала полиции. Она хочет доверять Анне, но Анна никогда не рассказывала Мартине о сообщениях от Зоуи в ее телефоне. Что еще Анна скрывает? Может быть, в ее признании столько нестыковок, потому что Анна манипулирует подробностями? В конце концов, обвинение в причинении смерти по неосторожности смотрится куда лучше, чем обвинение в преднамеренном убийстве.
Мартина дает себе то же слово, которое дала, когда в феврале записывала первый эпизод «Пропавшей Зоуи». Она сделает все возможное, чтобы выяснить, что произошло с сестрой ее лучшей подруги. Она найдет применение своему интересу к журналистике и расследованиям, чтобы получить ответы на те вопросы, которыми стоило бы задаться полицейским. Если Анна невиновна, она использует все свои небогатые возможности, чтобы постараться не допустить судебной ошибки. Но если она виновна, то Мартина собирается докопаться до истины ради семьи Спанос и раскрыть настоящую историю, кроющуюся за туманным признанием Анны.
8. ТОГДА. Июнь
Херрон-Миллс, Нью-Йорк
Идет дождь. Каскады воды извергаются из облаков сплошной стеной. Капли колотят по крыше Кловелли-коттеджа, по земле, превращают край бассейна в бурный водопад. Еще только половина одиннадцатого, а Пейсли уже устала от игры в слова и в «Билет на поезд». Я предлагаю посмотреть «Моану», потом «Делай ноги», потом «Матильду». Пейсли не в настроении. Пейсли хочется чем-нибудь заняться.
День явно не подходит для отдыха на пляже, и едва ли в ближайшее время погода позволит выйти в город. Я слышу, как Эмилия в своем кабинете оживленно говорит по телефону. Что-то о результатах работы и надежных поставщиках высококачественной печатной продукции или типа того. Придется самой придумывать какое-нибудь веселое занятие, ради которого не надо выходить из дома.
Я обещаю Пейсли, что если она сама уберет игры, то я придумаю для нее какой-нибудь утренний сюрприз. Она смотрит так, будто видит меня насквозь, но соглашается, изящным жестом пожав мне руку. Я выскальзываю из комнаты, совершенно не зная, как выполнить обещанное. Я пытаюсь вспомнить, что делала со мной мама, когда я была в возрасте Пейсли. Чаще всего она отправляла меня побегать на улице с соседскими ребятишками или сажала перед телевизором. Она много работала. Мы никак не могли позволить себе няню.
Но иногда мы вместе пекли. По утрам в выходные мы готовили тесто для блинчиков, или для банановых хлебцев, или для черничных кексов. На праздники она доставала вафельницу, и мы пекли партию за партией тонкое итальянское вафельное печенье, которое и мама, и папа любили в детстве. Я готова поспорить, что Пейсли — сладкоежка, и направляюсь на безупречно чистую кухню Беллами в надежде, что Мэри, их кухарка, не будет слишком возражать, если мы немного похозяйничаем там до трех часов, когда она придет готовить ужин.
Основные продукты находятся быстро: мука, сахар, масло, яйца, молоко. В одном из шкафчиков обнаруживается вращающийся лоток со всевозможными пряностями, а рядом с ним — какао-порошок, шоколадная крошка, разрыхлитель, ваниль и множество прочих ингредиентов. Мы в деле!
Опершись руками о рабочую поверхность, я просматривают рецепты в телефоне, когда входит Пейсли.
— Вот ты где! — она рассматривает расставленные передо мной продукты. — Печенье? — спрашивает она, и ее личико тут же расцветает; я облегченно вздыхаю про себя.
— Или, может быть, шоколадные кексы. Я как раз ищу рецепт.
— Давай сделаем печенье с арахисовым маслом и джемом! — предлагает Пейсли.
Я начинаю набирать ее запрос в строке поиска, и тут Пейсли указывает пальцем на красивый каменный ящичек, стоящий на рабочей поверхности у самой стены, рядом с встроенной разделочной доской:
— Оно есть в коробке с рецептами.
— Ага…
Я убираю телефон и поднимаю тяжелую, прохладную на ощупь крышку. Я и не думала, что кто-то еще хранит рецепты в коробках, но, судя по убористому почерку и пожелтевшим краям на большинстве карточек, я готова предположить, что они достались хозяевам от предыдущего поколения. Внутри все аккуратно разложено по категориям — рыба, птица, закуски и т. д. Я дохожу до десертов.
Рецепт печенья с арахисовым маслом и джемом стоит первым. В отличие от других, эта карточка розовая, и рецепт на ней был распечатан и наклеен. В верхнем левом углу — маслянистый развод. Похоже на засохшее арахисовое масло.
Пейсли опытным глазом сразу же находит кухонный комбайн и недостающие ингредиенты, я ставлю разогреваться духовку, и мы беремся за работу. Приготовить тесто проще простого — нужны только яйца, сахар, арахисовое масло и ваниль. Пейсли большим пальнем выдавливает в центре каждого печенья небольшое углубление, которое мы заполняем абрикосовым, клубничным или малиновым джемом из батареи маленьких баночек в холодильнике.
К обеденному времени у нас уже остывают три партии печенья, четвертая стоит в духовке, а еще две готовы отправиться туда же. Наверное, мы слегка перестарались, но я уверена, что у Пейсли есть друзья, которые готовы с руками оторвать свежее печенье.
Я даю задание Пейсли вернуть оставшиеся продукты в холодильник и начинаю загружать посуду в посудомоечную машину. Дождь перешел в скучную серую морось, и если солнце все же выйдет, то мы сможем провести вторую половину дня разнося печенье по соседям.
Устроившись на террасе под навесом и уплетая печенье и сэндвичи с креветками и водяным крессом, которые Мэри оставила нам на обед, мы с Пейсли составляем план на оставшуюся часть дня. Она точно знает, какие семьи, скорее всего, сидят дома, находятся в пешей доступности и не страдают аллергией на арахис. Наверное, в начальной школе такое должно быть известно всем. Едва мы встаем, чтобы отнести тарелки в дом, как первые робкие солнечные лучи начинают играть на блестящих поверхностях лужайки и бассейна. Воздух еще плотный и сырой, но тучи над головой побелели и стали быстро рассеиваться. С дождем покончено.