лизко, за деревьями. Дым несет со стороны Уиндермера.
На улице стоят три пожарных машины, скорая помощь и две машины полиции. Повсюду толпятся соседи. Я ищу Кейдена, но не могу отыскать.
— Что случилось? — спрашиваю я у женщины, которую точно когда-то видела.
Без густого черного макияжа на глазах требуется несколько секунд, чтобы признать в ней миссис Купер, мать Клодии.
— Конюшня в Уиндермере, — говорит она мне. — Кто-то сжег ее дотла.
ЧАСТЬ IIIПожар
Матушка Лири корову доила,
В сено корова фонарь уронила.
Матушка Лири стоит и ревет:
Жаркая ночка город наш ждет!
18. СЕЙЧАС. Сентябрь
Херрон-Миллс, Нью-Йорк
— Мы записываем.
— Спасибо, я понял.
— Просто хочу в этом убедиться.
— Твой прошлый эпизод наделал шума.
Это и не похвала, и не обвинение. Мартина предпочитает не обращать внимания на подтекст в словах Кейдена и продолжает делать свое дело. Она долго ждала этого интервью. Несколько месяцев. И понимает, что другой возможности у нее не будет.
— Восемнадцать тысяч загрузок, и число продолжает расти, — говорит она. — Люди хотели выслушать Анну.
Мартина рада, что Кейдену не видно, как дергается ее щека. Большинство людей хотело выслушать Анну. За исключением Астер, которая по-прежнему не желает с ней разговаривать, и, предположительно, остальных членов семьи Спанос. Это ее шанс искупить свою вину в глазах лучшей подруги. Кейдену известно больше, чем он хотел показать. Больше, чем он рассказал полиции. Она это точно знает. Если ей удастся убедить его рассказать под запись о чем-нибудь, что способно помочь следствию, Астер придется ее простить.
На другом конце линии Кейден хмыкает. Мартина пытается представить себе, как он сидит в своей комнате в общежитии Йеля. Или, возможно, он живет в отдельном доме. Ей не так уж много известно о его жизни после того, как он снова уехал из Херрон-Миллс на учебу и его жизнь снова потекла по-прежнему, будто ничего и не случилось. Или она к нему несправедлива. Может быть, Кейден так же одержим, как и она, и тоже из кожи вон лезет, чтобы узнать правду. Но она в этом сомневается.
Мартина, в свою очередь, заперлась в чулане в своей спальне. Неидеальная обстановка, да и мама может в любой момент подняться и помешать, но сегодня суббота, и вести запись проще всего дома. Во всяком случае, в чулане довольно хорошая акустика.
— Я согласился поговорить с тобой об Анне Чиккони, — говорит Кейден. — У тебя, кажется, есть вопросы?
Кейден четко дал понять Мартине, что во время интервью готов говорить об Анне и только об Анне. Не о Зоуи. О Зоуи он говорить по-прежнему отказывался. И хотя Мартине отчаянно хотелось спросить, что произошло между Зоуи и Кейденом прошлой зимой, а они с Анной многое раскопали за лето уже после выхода первых четырех эпизодов, Мартина решила соблюдать договоренность. По крайней мере, до конца интервью, когда она уже получит нужную ей запись. Все прочее станет просто дополнительной наградой.
Она знает, что Кейден наконец-то согласился на это интервью по двум причинам. Во-первых, после оглашения результатов вскрытия поползли слухи (пока не подтвержденные), что адвокаты Анны собираются заявить ходатайство о снятии обвинений в ее адрес. И Мартина подозревает, что Кейден испытывает такие же противоречивые чувства по поводу возможной причастности Айны к смерти Зоуи, как и она сама. В сочетании с тем фактом, что люди действительно стали слушать «Пропавшую Зоуи», это побудило Кёйдена в конце концов откликнуться на просьбу об интервью. Пятый эпизод вышел во вторник. У нее будет не так много времени на подготовку шестого, чтобы уложиться в график. Но что бы она ни вытянула сегодня из Кейдена, даже если это будут малые крупицы информации, это привлечет слушателей.
— Начнем с пожара. Можешь рассказать, что случилось рано утром в понедельник, шестого июля?
— Хорошо. В общем, мы с мамой те выходные провели в Нью-Йорке, у друзей семьи. Мы всего несколько часов как вернулись домой.
— Ваши друзья живут в Верхнем Вест-Сайде? Это те же друзья, у которых вы были в ночь исчезновения Зоуи?
Кейден отвечает не сразу.
— Не знаю, какое это имеет значение, но да, это были те же друзья. Дорин с самого детства была близкой подругой моей матери. Мы часто к ним ездим.
— Так. Значит, на праздники вы поехали в город к Дорин и ее семье и вернулись домой в воскресенье? — Мартина откидывает голову, касаясь затылком множества винтажных платьев, висящих у нее за спиной.
— Мы выехали из города вскоре после полудня. Дороги были забиты, как всегда по праздникам. Домой мы приехали где-то в половине пятого или в пять. Точно не помню.
— И в конюшне в тот вечер все было в порядке?
— Я в тот вечер туда не ходил, только мама. Она вскоре после возвращения решила покататься на Джеки О. Это одна из ее лошадей.
— И она не упоминала ни о чем необычном? Ни о каких проблемах с электропроводкой и прочем?
Прошло уже два с половиной месяца, и Мартина знает, что обвинения по поводу пожара в конюшне так и не были выдвинуты. У нее есть основания думать, что пожар не был связан с неисправной проводкой. Да и вообще не был случайностью. Но Кейдену не известно то, что известно ей. Что бы Кейден ни сказал ей сейчас, она готова поспорить, что всей правды он не скажет.
— Нет. Но мама бы и не смогла определить неисправность в проводке. Она очень любит лошадей, но конюшней сама не занимается.
— А кто занимается?
— Чарли Андерсон. У него компания по уходу за лошадьми в Ист-Энде. В тот день он был у нас — ухаживал за лошадьми и делал кое-какую работу на участке. Полиция говорила с ним сразу после пожара. Он ни при чем.
— Ты уверен?
— Полностью. Нет конюшни — нет работы для Чарли. Мы временно держим лошадей в Пайн-Неке, пока строится новая конюшня. Первый подрядчик не справился, а теперь, когда я вернулся на учебу, дела и вовсе идут медленно.
— Значит, Чарли не совершал намеренного поджога. А могло это произойти случайно? Он был последним, кто побывал в конюшне Уиндермера, если не считать твоей матери.
Мартина и в самом деле не думает, что Чарли мог в этом участвовать, но не так уверена насчет миссис Толбот. Как много ей было известно о собственном сыне и его романтических отношениях? Что она могла увидеть — или не увидеть — в тайнике Кейдена? Как глубока могла быть ее любовь к невесте сына?
— Маловероятно. Чарли работал в Уиндермере примерно с полудня до трех. Пожар начался ночью. К тому времени, когда Кира, наша соседка из «Магнолии», заметила пламя и позвонила в полицию, конюшня уже почти полностью выгорела.
— Пожарные приехали около половины третьего?
— Примерно так. Это почти двенадцать часов после отъезда Чарли. Закоротить электричество могло только в том случае, если мои мама забыла выключить свет. Но пожар начался не из-за этого.
— Думаешь, это был поджог? — Мартина поднимает упавший на пол чулана серый кардиган и начинает рассеянно перебирать пуговицы.
— Кто-то открыл двери конюшни и выпустил лошадей. Это определенно был поджог.
В кои-то веки Мартина полностью согласна с Кейденом.
— Но полиция с этим не согласилась?
— Когда пожар потушили, осматривать было уже почти нечего. На дверях у нас был обычный деревянный запор. Он открывается от малейшего нажатия изнутри. Он специально придуман для того, чтобы животные не оказались в ловушке в критической ситуации. Теоретически лошади могли вырваться из стойл и освободиться, но они этого не делали.
— Откуда ты знаешь? — Мартина уже знает ответ, но ей нужно, чтобы Кейден сам сказал это для подкаста. Из этого получится отличный отрывок для подводки.
— Они совершенно не были напуганы, когда Арвин и Джеффри нашли их через два дома от нашего, у Сикреста. Лошади просто паслись в их саду. От них не пахло дымом. Никаких ожогов, никаких заноз. Во время пожара их там и близко не было.
— Но полиция не сочла это убедительным доказательством поджога?
Мартине, как и Кейдену, это кажется вполне очевидным. Загадкой остается только личность поджигателя.
— Похоже, нет. Проблема в том, что нет никаких доказательств, что кто-то в ту ночь был на территории Уиндермера. На месте пожара не нашли никаких предметов или веществ, которые могли бы вызвать пожар или способствовать распространению огня, хотя это и не значит, что их не было. Никаких указаний на тех, кто мог это сделать. Конюшня сгорела вместе со всем содержимым. Только чудом огонь не перекинулся на деревья. У полиции попросту не было никаких зацепок для расследования.
— Давай поговорим об Анне. Она была там в ту ночь?
— Я ее не видел, но кое-кто из соседей вспомнил, что разговаривал с ней. Вся Линден-лейн была на улице, так что в ее появлении нет ничего удивительного.
— Но ты счел ее поведение странным?
Мартине прекрасно известно, почему поведение Анны по отношению к Кейдену в ту ночь изменилось. Это не имело никакого отношения к пожару. Вернее, прямого отношения. Оно изменилось из-за того, что Анна нашла в конюшне еще днем. Насколько ей известно, Кейден до сих пор понятия не имеет, что Анна обнаружила открытку и флэшку. Если бы в ту ночь они оказались на своем месте в стойле, то сгорели бы вместе со всем остальным.
— Дело не в том, как Анна вела себя той ночью. Дело в том, как она вела себя несколько недель после пожара.
— Что ты хочешь сказать? — Мартина снова бросает кардиган на пол и наклоняется ближе к телефону.
— Трудно объяснить. Мы с Анной были не слишком близки, но все же немного узнали друг друга за лето. Я был практически привязан к Уиндермеру, ухаживая за мамой, поэтому Анна время от времени заглядывала ко мне. Чуть раньше на той же неделе мы просто вместе смотрели кино. И она раньше бывала в конюшне.