Я вспоминаю скрытное поведение Тома в последние несколько недель. Я была так увлечена другими делами, что почти не думала о Томе, но, глядя на страдальческое лицо Эмилии, вдруг понимаю, что, возможно, между ним и Джоан Спанос что-то происходит. Эмилия вела себя немного странно всякий раз, когда заходила речь о матери Зоуи. Возможно, мне следовало рассказать ей, что видела машину Тома, когда он говорил, что задержался в офисе в первую неделю моей работы, и о человеке, который искал его на днях.
— Это как-то связано с миссис Спанос? — спрашиваю я, чувствуя, как кровь приливает к шее.
— Том и Джоан? — хохочет Эмилия.
Я потихоньку вытаскиваю ногу из сандалии и чешу лодыжку большим пальцем. Не вижу в этом ничего смешного.
— Нет, милая, — говорит Эмилия, просмеявшись. — Когда я была всего на пару лет старше тебя, это было еще до встречи с Томом, первую практику по графическому дизайну я проходила в журнале Джоан. Мы с ней некоторое время сотрудничали. Наверное, можно сказать, что Джоан была моей первой любовью. В то время они расходились с мужем, но потом снова сошлись, и мы с Джоан перестали видеться.
— А… — я вспоминаю фотографию, которую видела в столе Эмилии, пока искала флэшки.
Эмилия была молода, она обнимала женщину постарше с темными волосами до пояса. Джоан Спанос — вот почему она показалась мне знакомой.
— В общем, давняя история, — говорит Эмилия после минутного молчания. — Том не… не ходит налево. Сначала я подумала, что он с кем-то встречается. Мы поругались из-за этого четвертого числа. Но это оказалось не так. У него на работе проблемы, компания еле сводит концы с концами. В начале лета партнеры срезали ему нагрузку по клиентам наполовину. Он стеснялся мне об этом сказать.
Она вздыхает, поглаживая рукой мраморную столешницу.
— Я не знала, — отвечаю я. Вот, значит, почему Том старался не задерживаться в офисе. — Вы подумали, что цветы от него?
Она выпрямляется.
— Я так по-глупому расстроилась. Как ты, наверное, уже понимаешь, отношения редко бывают простыми.
— Я могу спросить вас кое о чем? — спрашиваю я, помолчав с минуту. — Этот парень, Макс, не показался вам сегодня знакомым?
— Думаю, нет. Не могу припомнить, — хмурится Эмилия. — А что?
— Мы познакомились с ним в океанариуме. Он там работает. Мне показалось, что Пейсли его откуда-то знает, поэтому мне стало любопытно.
Эмилия энергично качает головой.
— Я его не узнала. Но у Пейсли острый глаз, — улыбается она. — Тебе помочь перенести все это в домик?
Я смотрю на роскошные букеты, но вижу только уродливую гримасу, исказившую лицо Макса, когда я отшила его в Монтоке.
— Они так красиво смотрятся, — говорю я. — Вы не возражаете, если они останутся здесь?
— Нет, конечно, — Эмилия выуживает небольшую белую карточку из центрального букета. — Но это тебе лучше забрать.
Я бросаю взгляд на карточку, где просто написано: «Анна, мне очень-очень жаль. Макс». Потом я сую карточку в карман и прошу разрешения ненадолго заглянуть к Пейсли и пожелать ей спокойной ночи, чтобы Эмилия могла приступить к обычной процедуре приготовления ко сну. Поднимаясь по лестнице, я пишу Максу.
• Широкий жест, но нельзя просто так появляться в доме моих работодателей. Пожалуйста, больше так не делай.
Он отвечает тут же.
• Прости, пожалуйста. Я только хотел извиниться. По одному букету за каждую неделю, которую тебе не звонил. Надеюсь, ты меня простишь, Анна.
Как банально. Сначала он не звонит почти четыре недели, потом делает дорогой и неоригинальный жест. Даже если бы он мне нравился, я бы на это не купилась. Четыре недели — это примерно на три с половиной недели дольше, чем нужно. К тому же он — редкая скотина. Я не успеваю ответить, как он пишет снова.
• Не только за то, что не звонил. Еще и за то, как я вел себя четвертого. Это было недопустимо, и мне очень жаль.
• Считай, что извинения приняты, но не думаю, что мы друг другу подходим. Спокойной ночи, Макс.
Отправляю сообщение и перевожу телефон в беззвучный режим. Я иду в спальню Пейсли — красивую комнатку с персиковыми стенами в конце коридора на втором этаже со стороны Кловелли-коттеджа, выходящей на Уиндермер. Мы играли здесь пару раз, но на втором этаже я бывала редко. Уже почти девять, и Пейсли переодета в ночную рубашку. Обычно в это время Эмилия уже укладывает ее в кровать. Я застаю ее сидящей на стульчике у окна, выходящего на южную сторону. Она разглядывает в телескоп ночное небо.
Я и забыла, что ты увлекаешься астрономией.
Она оборачивается и пожимает плечами:
— Мы общаемся только днем. А сейчас ты тоже можешь поглядеть.
Я рассматриваю пособия по астрономии для детей, разложенные на круглом игровом столике у окна. На пробковой доске на стене над столиком висит большой список созвездий, планет, фаз луны и дат их наблюдения.
— Сегодня очень чистое небо, — говорит она. — Можно увидеть созвездие Девы. И Льва.
Пейсли встает, давая мне возможность посмотреть. После недолгой и безуспешной попытки отыскать звезды, которые она описывает, я аккуратно наклоняю телескоп вниз, к Уиндермеру. Сначала я не могу понять, что передо мной. Само здание находится слишком близко к дороге, чтобы как следует разглядеть его с этой точки, но, отрегулировав линзу, я понимаю, что это загон для верховой езды. И четко вижу обугленный участок земли, где стояла конюшня.
Я снова направляю телескоп в небо.
— Ты когда-нибудь смотришь на соседей? — спрашиваю я у Пейсли. — На Уиндермер.
Она смотрит на меня, наморщив нос:
— Это же значит подглядывать!
Я пожимаю плечами:
— Просто мне было бы любопытно.
— Мне нужно почистить зубы, — вдруг вспоминает она и спешит по коридору в ванную.
Явно не стоило начинать этот разговор. Я остаюсь одна в ее комнате. Возможно, Пейсли лучше меня. Но если бы я была восьмилеткой с прекрасным видом на двор соседей, я бы оттуда глаз не сводила.
Вернувшись в свой домик у бассейна, я ложусь на застеленную кровать и смотрю в потолок. По привычке начинаю смотреть в телефон, сама не зная, что ищу. Информацию. Подтверждение. Что-то настоящее. В мессенджере я стараюсь не смотреть в одностороннюю переписку со Старр и вместо этого проматываю к старым разговорам с Кейли, Майком, девчонками из школы, о которых после выпуска даже и не вспоминала. Здесь нет никого, с кем мне бы хотелось поговорить. От скуки я перехожу к запросам в друзья, чтобы поглядеть, не стучался ли ко мне кто-нибудь в последнее время.
Сердце замирает в груди.
Погребенные среди бесконечных «привет», «ты классная» и «здорово, красотка» от незнакомых парней, в списке оказываются два запроса от десятого и двадцать восьмого декабря.
Сообщения от Зоуи Спанос.
ЧАСТЬ IVТело
Ты — персонаж истории, но это не делает тебя менее настоящей.
26. СЕЙЧАС. Сентябрь
Херрон-Миллс, Нью-Йорк
— Это называется досудебное ходатайство о снятии обвинений. Они подали его вчера на основании неправомерных действий полиции. Меня нельзя было допрашивать несколько часов без записи и до приезда матери. И, разумеется, мои показания расходятся с результатами вскрытия, что тоже играет в мою пользу.
Сегодня голос Анны звучит бодро; в нем не осталось ни капли тупого безразличия, к которому уже успела привыкнуть Мартина.
— И что дальше?
Уже почти пять часов субботнего дня. Мартина снова сидит в чулане в своей комнате и разговаривает с Анной, хотя должна заниматься совсем другими делами. На следующей неделе ей сдавать экзамены, но мама и папа еще не знают, что она уже перенесла дату на ноябрь. То, что происходит сейчас, куда важнее, чем какой-то тест, который она все равно завалит.
— Мы надеемся, что судья согласится сиять обвинения. Но всякое может случиться.
— Например?
— Ну, обвинение может подать протест на наше ходатайство. Мои адвокаты гарантируют, что так и будет, поэтому я готова. Потом судья назначит дату, когда обе стороны должны явиться в суд и представить свою позицию.
— А потом будет решено, удовлетворить ходатайство или нет?
— Верно. Если его отклонят, то мы вернемся к началу. Или я признаю себя виновной без суда, или начнется процесс. Но если удовлетворят, то все обвинения с меня будут сняты и я вернусь домой.
Мартина не уверена, но ей кажется, что напряжение в голосе Анны — это еле сдерживаемые слезы.
— Сколько тебе еще ждать? — тихо спрашивает она.
— Не знаю. Думаю, обвинение ответит довольно быстро, но это зависит от графика судьи и от даты слушаний.
Мартина медленно выдыхает сквозь зубы. Семья Зоуи будет вне себя. Она уже представляет себе, какие дыры взгляд Астер просверлит в ее затылке в школе в понедельник. Но если Анна невиновна, то это хорошие новости. Лучшие, на которые она только могла надеяться. Мартина решает сосредоточиться на этом.
И у нее тоже есть новости для Анны — новости, которые наверняка еще не дошли до ее адвокатов. Она с самого начала разговора думала, стоит или нет рассказать об этом, но сейчас ей кажется, что рассказать необходимо.
— Хочешь узнать кое-что интересное?
— Всегда готова, — отвечает Анна.
— Сегодня утром я работала в кафе, и под конец моей смены Эмилия привела Пейсли.
— Так… — медленно произносит Анна, и Мартина вдруг осознает, что Анне может быть нелегко слышать о бывших работодателях. Хотя это и не самое худшее из произошедшего, кроме всего прочего, Анна потеряла еще и летнюю работу.
— Послушай, — говорит она. — Пока они ели мороженое, Эмилии позвонили. Судя по разговору, это был ее муж.
— Том?
— Верно, Том. И вот она говорит ему, что они у Дженкинсов и что она повела Пейсли сюда — слушай внимательно — в награду за то, что та утром поговорила с детективами.