– Да, вы меня подбросили, инспектор Чан. Я вам очень благодарна, а то пропала бы в такую бурю.
Он успокоился и вернулся к разбору кусков черепицы, валявшихся рядом. Даже двигается по-другому, жесты более угловатые, – они с тем Чон Мином были будто близнецы. Внешность одинаковая, но познакомишься ближе – и уже точно не перепутаешь.
– Здравствуйте, офицер Пак. – Я поклонилась Гилю, ворочавшему ветки рядом.
Тот растерянно поклонился, выдавив улыбку. Какой же он юный! За вчерашний день я так привыкла к его взгляду тысячелетнего старика, что теперь Гиль казался не двадцатилетним парнем, а подростком.
Неужели никто не заметил подмены? Близость смерти меняет людей, и когда человек выходит из больницы немного другим, не удивляешься. Пропустили подмену и мы с мамой, и друзья, коллеги и родственники остальных четверых.
– Видели, что творится? – Гиль бессильно ткнул ботинком ветку. – Невероятно.
– А вы где были вчера вечером? – спросила я. – Хожу и у всех спрашиваю.
– Много работы было… – пробормотал он, явно пытаясь вспомнить, что же он делал. – У меня голова в последнее время вообще не варит. Это из-за Ми Рэ. Я… я как будто еще не до конца осознал, что ее нет.
– Мне очень жаль, – тихо сказала я. – А можно спросить? Вы, ну… встречались?
– Собирались, – горько сказал он. – Что-то намечалось еще до того взрыва в ресторане, потом все на паузе было – мы все не сразу оправились. Я все утро думаю: почему я ей три месяца не мог сказать, что она мне нравится? И не помню почему. Сплошная каша в голове. А потом она…
Он дернул головой и начал озираться, решая, что бы еще перетащить. Мужчина в костюме уже переключился с инструкциями на кого-то другого, а я смотрела на Гиля. На душе было тепло: теперь он свободен и может жить дальше. Я как-то особенно остро прочувствовала, что он, Ми Рэ и Чон Мин спаслись из того ресторана только чудом, о котором мне некому рассказать. Гиль представления не имеет о том, что в каком-то смысле именно он вчера разрушил Йемтео. Провел утро, оплакивая Ми Рэ.
– Разрешите вам помочь, – сказала я, увидев, что они снова пошли к лестнице.
– Вы так хорошо одеты. Не стоит, – сказал Чон Мин.
– Ничего, это просто одежда, – сказала я.
Я и правда оказалась полезной. Никто не спрашивал, почему девушка в белом платье собирает драгоценные каменные обломки лестницы и складывает их туда, куда велел взвинченный человек в костюме. Мне хотелось показать Чон Мину, что я не белоручка и работы не боюсь. Я следила за ним, затаив дыхание, и все хотела поймать его взгляд. Несколько раз он косился на меня и возвращался к работе. Когда пару часов спустя объявили обеденный перерыв и люди из службы спасения начали раздавать горячий суп и рис, я подошла к нему.
– Инспектор Чан, – робко начала я, загибаясь от любви. – Ничего не слышно про тех девушек, которые умирали в Йемтео?
– К счастью, нет, – сказал он.
– Никакие девушки больше не умрут. Я это… это предсказываю, как профессионал. – Я тепло улыбнулась ему. – Я сделала расклад бацзы и увидела это там.
Мне хотелось посмотреть, что он ответит. Я уже представляла, как он своим скептическим мрачным тоном скажет: «Предсказательница Ли, не вешайте мне лапшу на уши». Но настоящий Чон Мин только тихо, растерянно фыркнул:
– Рад слышать. Я потом еще раз ознакомлюсь с деталями дела. Со всем этим… – Он указал одноразовыми палочками на разрушения. – Голова вообще не работает. Мы вернемся к расследованию, когда разберемся здесь.
Он не помнит ничего о том, что творил со своими четырьмя сообщниками. Не помнит ничего о нас. Он не притворяется, так гениально играть не смог бы даже победитель премии «Актер года».
Чон Мин не помнит отель «Звездное небо», не помнит бар и наши поцелуи, не помнит, как мы шли по мосту Лунного Света. Мне ужасно захотелось его поддразнить, и я вспомнила: у меня есть одно неопровержимое доказательство того, что мы с ним общались больше, чем предполагало расследование. Я вытащила телефон и показала нашу глупейшую фотку на мосту: я дурачусь, как девчонка, он серьезен, как прадедушка.
– Помните? – спросила я.
Чон Мин всмотрелся в фото. Абсолютное непонимание на лице. Пытается выдумать, что сказать.
– Мы с вами случайно встретились, – сказала я, решив больше его не мучить. – Просто на спор сделали это фото, потому что вы такой бледный. Я думала, вы вампир и не проявляетесь на фотографиях.
– А… – Он с облегчением рассмеялся и уткнулся в свой суп. – Точно. Да.
Поразительно, этот Чон Мин действительно выглядел на свои двадцать восемь или младше. Ничего удивительного, что раньше Чон Мин казался мне староватым, потому что, в конце концов, он и был довольно старым. Даже, скорее, древним.
– Можно пригласить вас на кофе? Обсудить расследование, – сказала я, хотя велела себе на него не давить.
Я как будто привыкла играть в теннис – Чон Мин мог бесить меня, но всегда отбивал подачу. А сейчас это был скорее сквош: я бросала мяч в стену, и она мне не отвечала.
– Вы же любите кафе «Ветка лаванды»?
– Если честно, я… – Он виновато скривился. – Это… это где-то в центре? Я редко бываю в кафе. Работа, и все такое.
Все изменилось – набор слов, стиль речи. Я не могла решить, что чувствую по этому поводу. Значит, и «Ветка лаванды» была любимым кафе духа дерева, а не инспектора Чана.
Я раздраженно выдохнула. Пора бы про него забыть и не думать каждый раз, видя настоящего Чон Мина.
– Придете туда в восемь вечера? – спросила я, потому что любовь не давала мне ни дня провести без него, я не могла представить, как доживу до завтра, не увидев его снова.
Чон Мин кивнул и вернулся к еде. Глядя, как он мило жует, я вдруг кое-что поняла. Я ни разу не видела, чтобы тот Чон Мин ел. Он много раз пил при мне самые разные напитки – воду, колу, холодный кофе, горячий, чай матча, – какой позор, что я помню каждый напиток, который он при мне выпил! Даже когда мы ели на набережной, я жевала сэндвич, а он пил из стакана жидкий суп с водорослями, для которого даже ложка не нужна.
Он любил пить, потому что растения любят влагу. Я замотала головой, чтобы выбросить эти дурацкие мысли из головы.
– До встречи в восемь! – сказала я и быстро ушла.
Но все-таки одним глазком глянула, смотрит ли Чан Чон Мин вслед. Посмотрел! Ну, тогда до вечера, мой новый возлюбленный. Обещаю, что про старого я больше не вспомню.
Глава 15Обезьяна и Крыса
Время до восьми часов я провела за мелкими делами судьи договора. С отцом, Гилем и Чон Мином все было в порядке, а что насчет жениха? По привычке хотелось назвать его Металлом, но я уже поняла: он теперь точно так же не похож на себя вчерашнего, как остальные.
Я присела на автобусной остановке и отыскала в интернете старые новости про смерть О Су Джи. Там упоминалось имя ее безутешного жениха, и я нашла его во всех соцсетях. Он три месяца ничего не постил – Металл явно не был фанатом соцсетей, – но сегодня утром выложил запись для своих семидесяти подписчиков.
Там была фотография красивого пейзажа и подпись: «Простите, что пропал так надолго. В моей жизни произошла трагедия: моя любимая Су Джи умерла. Мое сердце разбито, и я решил поехать на Чеджудо. После отпуска хочу встретиться со всеми старыми друзьями – я не забыл вас. Молитесь о покое моей Су Джи».
Итак, он очнулся утром и осознал, что его невеста мертва, а он даже не особо помнит, как это произошло, поэтому отправился сменить обстановку и подлечить разбитое сердце. Я представила, как он сидит рано утром в электричке, провожая взглядом летящие мимо окон поля, и подумала, что уже никогда не узнаю, какой он на самом деле. Даже хризантему на ступенях оставлял Металл, и плакал тоже он. Не такой уж он сухарь – я была несправедливого мнения о металлической стихии.
Чон Мин был прав: он хорошо справлялся с защитой братьев. Вот теперь я поняла, как он это делал. Он нарочно привлекал внимание к «Бару Синих Струн» в первой половине расследования, чтобы полиция даже не успела подумать о других подозреваемых, а потом добился ареста бармена на время убийства Ми Рэ, чтобы дать ему стопроцентное алиби. В ночь убийства Су Джи бармен был на вечеринке, и теперь я не сомневалась: Чон Мин велел ему пойти туда, опять-таки чтобы дать ему алиби. Мой отец провел все вечера других убийств дома, и мы с матерью в случае чего это подтвердили бы. Я готова была поспорить на миллион вон, что жених, Гиль и сам Чон Мин провели вечера не своих убийств там, где есть либо включенные камеры наблюдения, либо свидетели. И блестящий ход с видеообращением скорбящего жениха наверняка придумал Чон Мин, чтобы помочь брату отвести от себя подозрения. Чон Мин не хотел, чтобы открывали дело, – теперь хоть понятно почему, – а Гиль из вредности этого добился, но даже когда расследование шло всерьез, никто бы не поверил, что всех девушек убивают разные люди. Чон Мин сделал все, чтобы отвести подозрения от виновных. Я не сомневалась, что у себя на работе настоящий Чон Мин обнаружит папку с исследованиями по утечкам химикатов: это была любимая версия инспектора Чана, но никто не смог бы сказать, что он игнорировал возможность убийства и не посвятил расследованию всего себя.
«Хитрая ты тварь», – с нежностью подумала я и снова себя одернула: не стоит больше думать о нем. Меня пугало, что я мысленно оправдываю того, кто прикрыл четыре убийства, – и это только в нынешний приход в мир людей! Можно сколько угодно прикрываться судьбой, но факт оставался фактом – невинных женщин заворожили и лишили жизни, заставив лечь в постель со своими убийцами. Я обхватила голову руками и, чтобы отвлечься, вытащила из сумки коробку с сережками. Взяла их с собой, чтобы спросить о них у Чон Мина, но теперь стало ясно: не спрошу, потому что он ничего не помнит про эти серьги, как и мой отец. Теперь помочь с загадкой их появления мог только один человек.
Я нашла в интернете сайт лавочки «Знак доброй удачи» и позвонила владельцу.