Суворов переходит через Альпы. Бурлаки тащут барку. Пейзаж с коровами и одуванчиками. Куст сирени и дама в голубом. На берегу реки. В шляпе и с зонтиком. Прохожу, не задерживаясь. Было давно и в детском. Со сказками Перро и Городком в табакерке. Не вернуть. Поздно и ни к чему.
Машина стоит. На том же месте. Как всегда, двое. Но пол разный. Мужчина и женщина. Он за рулём. Она пишет. На больших белых листах. Не в клеточку и не в линейку. Выглянул осторожно и на мгновение. И спрятался. Понимая, напрасно.
Когда входил в дом, обратил внимание. Фотографируют. Делают вид, улицу и дома. Знаю, что нет. Меня. Зачем? Я весь здесь. Натурой и могу быть представлен. В любое время. Одетый и в голом, в фас и в профиль. Не понимаю. Чтоб внести и запечатлеть. «Дело» без облика не «Дело».
Одно неверное движение. Дрогнула рука. Рука ли? Не, не, не. Не в ней. Неважно. И вся. Как ни бывало. Держишься, держишься. А сколько ни, всё равно сорвёшься. Утешаю, но не нахожу. Ищу, но нет утешения.
Если б хоть не видел. Машну. Но была. Я по улице. Поднял голову. Стоит. Сколько прошло? До двух не сосчитаешь. А песок посыпался из песочных. И время остановилось. Не видел бы — не знал. Легче. И вдруг пронесло. Теперь нет. Не могу. Вижу, стоит. И пишет, пишет.
Колёсный пароход по Миссисипи. Брызги летят во все. Влажные и пронизаны. Пассажиры на палубе. Смутно цветные пятна. Платья пышные, с буфами. Юбки, лифы. Шляпки с лентами. И зонтики от солнца. Жаркий и безветрие. Густая зелень по обоим. Ещё не вырублена и радует глаз. Век позапрошлый и Новый Свет.
Не был, не знаю. Новый не значит лучше. Ничего не значит. Со мной там было бы то же.
От веры удалён. Не удосужился. Но обращался неоднократно. Помилуй, пронеси, В первый и последний. Всё бывает. Жизнь прожить — не поле и пр. Понимал, он-то давно простил. Задолго до. Ещё ничего не совершил, не сделал и не преступил. А он уже тебя на все четыре. Иди, мол, с. Знал заранее, что так будет и именно так. Не избежит и преступит. Он — да. Но не от него зависит. Они ему не внемлют и не слышат. Следуют другому. Велению и параграфу службы. Сами придумали, сами и следуют. И правильно. Согласен. Иначе один беспорядок.
Скрипнула дверь. Не дверь. Окно. Петли слабые. Спрятался за кресло. Сел на пол, голову руками и уткнул в колени. Сжался, чтоб не трястись и беззвучно. Главное, не выдать себя, где ты. Может, и нет вообще.
Ели, сосны, свежий пенёк и белка. Удивлена и смотрит мимо. Тянет грустной нотой. Издалека доносится голос. Знаком, но забыт в детстве. Вернуться и вспомнить никак. Не позволяет природа и закоснел в нынешней.
Возможность созерцать бесконечна. Музей предоставляет. И делаю. Не отказываюсь. Хотя пришёл за другим. Неясно, туманно и пребываю внешне. Состою из зрения. Вижу. Но отсутствую и направлен в другую.
Они уже здесь? Или? Не узнаю. Есть и разные. Кто из них кто? Все похожи и подходят. Неужели конец и не уйти? Не готов и предполагал задержаться. Не зависит. Пожелания не учитываются. Только закон и согласно букве. Остановился и сделал вид, что. На самом деле вокруг и сзади. Никого. Но чувствую, рядом. Вышли на меня. Не спешат и не торопятся предъявить. Правильно. Ход их мысли ясен. Куда он денется. Но есть и много. Вариантов не счесть. Разрешают сразу и всё. Они знают. Их это устраивает. Не тороплюсь и медлю. Назло. Чтоб досадить. Но доконают. Недолго осталось.
Видел машину сквозь щёлку шторы. Другая и другие в ней. Они. Меня не обмануть. Посылают разных, чтоб не спугнуть. Не проведут. Спрятался в шкаф, закрыв изнутри. Долго не смог. Сказался недостаток воздуха.
Много воды и кораблей. Век семнадцатый. Морские сражения у Ливорно, Амстердама, в Гибралтарском и Зундском. Четырёхдневное в Северном море. Богато выглядит. Цвет хорош. Не придраться и слышишь. Стреляют, тонут и просят о помощи. Представлены и много на эту тему.
А сослуживцы? Здороваются и даже улыбка. Но знают. Одно притворство и хитрость. Всё, как прежде, но не. Состояние подтверждает. Холодно, озноб и трясёт. Внешне только. Жду каждую. По часам. Смотрю и считаю. Секунды. Одна, две, три. Сейчас рванёт — и конец. До чего дойти?! Так каждый рабочий. Говорю, заслужил. И повторяю. Но не нахожу и не согласен.
Заблудился. Сколько я тут? Давно не видел погоды. Какая она сейчас? И время года. Есть ли? Один зал переходит в другой. Картины и статуи. Витражи. Мумии и саркофаги. Современность и до Рождества. Средние и прошлый. Наскальная и выставка детского.
Выхожу из и попадаю. Опять и снова. Кружу и не выйти. Это не зря. Здесь что-то есть. Подвох, хитрость. Не могу понять, в чём и где скрывается. Музей неисчерпаем и неограничен. Бесконечность была заложена в проект и смету. Это ясно. Но было начало и вход. Или показалось. Если были, то где? Может, оно и к. Лучше и продолжаю.
Один. Никого, кроме. Видел и попадались. Исчезли. Увлёкся и не заметил. Попал в запасники? Не похоже. Расставлено, развешано. И со смыслом. Есть пространство между и смотришь с разных.
Знает. Уловил. Разговаривал с ней. Любезна и улыбалась. Но отстранённо. Словно не со мной. Вроде, меня нет.
А так, тень. И не смотрит. Скорей бы. Скорей бы всё прояснилось. Они не помогут. Наоборот. Но я сам, сам. Всё узнаю. У них молчание и умалчивание. Это — план. Это не просто. Таким удобнее. Скажу прямо. Это — заговор. Не преувеличиваю и знаю. Для чего? Погубить меня. Опозорить. И подлежит уничтожению. Было решено кем-то. Они — только исполнители. Хотят, чтоб меня не было. Я мешаю. И решили устранить. Но буду продолжать, пока хватит сил. Не отступлюсь.
Вознесение и много ангелов. Прозрачно и синева. Собралось любопытных и наблюдают. Удивлены, но благожелательно. Принимают непостижимое. Значит, так должно быть. Раз есть. Я тоже хотел бы. Исчез и пошёл по солнечному. Луч тонкий и от него тепло. Иду босиком и не режет.
Куда-то попал. Другой зал и экспонаты. Сердце, печень, почки. Есть мочевой. Всё заспиртовано и как живое. Волокна или водоросли. Нет, сосуды. Кровеносные, по ним движется и перетекает. Скелеты. Расставлены и падает свет. Явно естественные и от природы. Дар почивших искусству и науке. Фигуры мужчин, женщин, детей. Из воска и очень натурально.
Смотрю и удивлён. Узнаю себя в одной. Точная копия. Как мог оказаться здесь? Загадка. Поражён. Не скрою. Испуга нет, но удивительно. Не то что ждал. Однако в этом роде и подготовился к встрече. Смотрю. Похож так, что начинаю путаться. Где настоящий? Вот-вот заговорит и пойдёт. Он — это я? А я? Где?
Так и знал. Улыбнулся. Подаёт руку. Я невольно. И пожимает мою. Тёплая и живая. Заговорил. Голос один к одному. Отличие есть. Вальяжен, размерен и барин. Мог бы быть, да обстоятельства. Сон или схожу? Нет, реальность. Принимаю и сказать в ответ. Что и как? Голос не повинуется. Невнятный шёпот. Смотрит с пониманием и сочувствует.
«Я вижу, вы один. Не согласитесь ли взять меня в спутники? Вместе веселее. К тому же я совсем чужой здесь. Ничего не знаю и ни с кем не знаком. Вы могли бы помочь мне. Я давно привык к одиночеству. Но сейчас, увидев вас, я понял, что оно мне наскучило. Мне захотелось общения. Прошу, не удивляйтесь и воспринимайте меня как друга. Я — ваш друг с давних и долго ждал вас. Увы, вы заставили себя ждать. Прошу, не отталкивайте меня. Поверьте, я заслужил вашего внимания. Пойдёмте, — сказал он, — надеюсь, прогулка будет приятной и вы не пожалеете».
Он взял меня под руку. И мы вдвоём покинули зал скелетов и оживающих восковых фигур. Я был вне себя. Не мог пролепетать ни слова. Он продолжал:
«Вы, конечно, удивлены нашим сходством. Согласен, мы похожи. Не столь, как вам кажется. Сходство есть, но. Знаете, игра природы. Причудлива и не поддаётся».
Дар слова вернулся ко мне. И, заикаясь, — споткнулся и немота, остановка на каждом не произнесённом, — я согласился с ним, что, конечно, да, игра природы, и понятно, принимаю и нет возражений. Но вы были, — я надолго замолчал, он смотрел на меня с пониманием, словно зная, что я скажу, — восковой фигурой, персоной.
Я запутался, нет, испугался и замолчал, внимательно смотря на него.
Он не смутился и с приятной, немного грустной улыбкой, — у него вообще были приятные и располагающие, невольно вызывали доверие, — ответил:
«Вы ошибаетесь. Здесь нет никакой загадки. Никакой мистики. Не воображайте. Я сразу заметил, что вы воображаете. Всё очень просто. Я долго не мог найти работу и согласился быть живым экспонатом. Временно. Но временное имеет забавное свойство. Затягиваться и окаменевать. И я задержался в этой роли. Возможно, если б не вы, остался бы в ней навсегда».
Это простое объяснение одновременно и успокоило, и огорчило меня. Я ждал пусть страшного, но удивительного и необыкновенного. Однако пришлось согласиться. Объяснение было удовлетворительно со всех точек зрения. К нему нельзя было придраться. Хотя неприятный привкус остался. Тёмное пятно недосказанности. И что значит «если б не вы»? Но я не решился спросить. Он был искренен, доброжелателен и откровенен. Так незатейлив в своих объяснениях, что я побоялся быть бестактным.
Мы шли медленно. Он придерживал меня за руку, словно боясь споткнуться. Вероятно, это было именно так. Долгое время он был экспонатом и совершать прогулки ему не полагалось. Запрещено музейными правилами.
В конце концов мы оказались в зале античной скульптуры. Обнажённые фигуры, мужские и женские, белели в полумраке подвального помещения. Ещё более пленительные в этих сумерках.
Пока мы шли, он был скорее погружён в себя, чем смотрел вокруг. Задумчив, рассеян и не обращал ни на что внимания. Хотя мы прошли несколько зал с разным и не без интереса. Но тут он неожиданно оживился и стал внимательно осматривать скульптуры. Но только женские. Обратил внимание. Лицо порозовело, глаза потемнели. Он был взволнован. Каждую обходил со всех сторон. Медленно, иногда задерживался на неопределённое. Одной коснулся рукой. Осторожно и боязливо. Тут же отдёрнул, словно обжёгся. Глаза стали похожи на собачьи. Печальны. И жалобные, словно просили о прощении. Странный субъект.