Проехали Пуландян, от которого на лошадях нужно ехать в бойкий торговый город Бицзыво, известный своими соляными варницами, выпаривающими морскую соль, и славящийся изделиями из серебра в китайском вкусе. Кроме того, Бицзыво известен благодаря своему энергичному приставу Тауцу, наводящему ужас на всех китайских хунхузов, бродяг и разбойников своим ростом, усами, храбростью и вездесущием. Еще ни один китайский хунхуз не спасся и не укрылся от всевидящих глаз Тауца.
Поезд подымался на север. Пределы русского Квантуна окончились. Мы проехали нейтральную полосу. Пересекли Ляодун и вступили в Южную Маньчжурию.
Перед нами разворачивались красивые горные картины – одна лучше другой. Я с восхищением глядел на мирные глиняные китайские деревушки, уютно притаившиеся под зубастыми скалами ущелий. Поезд взбегал на высокие кручи и, прорезав холм, стоявший на пути, быстро скатывался в стремнину. По обе стороны полотна, точно окаменевшие волны, морщинили чело земли бесконечные горы, красные и бурые вблизи, и вдали – вечно синие и безмолвные.
Я, как русский, гордился, что ехал по железной дороге среди этих дебрей и пустынь, сооруженной смелым умом и железной волей русских инженеров. Воспользовавшись дешевыми руками и спинами китайских рабочих, они создали величайший железный путь, которому вместе с Великим Сибирским путем предстоит сковать неразрывной железнодорожной цепью Тихий океан с Атлантическим, Дальний, Порт-Артур и Пекин с Петербургом и Парижем.
Этот путь имеет тяжелое официальное название – «Китайская Восточная железная дорога». Но так в Маньчжурии ее никто не зовет, а все русские и иностранцы правильно и просто называют дорогу Маньчжурской железной дорогой. Для центра Китая Маньчжурия является либо севером, либо северо-востоком. В крайнем случае, естественнее было бы дать название «Северо-восточная» или «Восточно-Китайская железная дорога», но наименования «Маньчжурская дорога, или Маньчжурка» уже вошли во всеобщее употребление, и эти определения гораздо понятнее официального названия.
Маньчжурская дорога, имея своим центром Харбин на реке Сунгари, расходится от него по Маньчжурии в три стороны: на юг – в Порт-Артур и Дальний (909 верст); на восток – к Владивостоку, до станции Пограничной (511 верст); на запад – к Забайкалью, до станции Маньчжурия (876 верст). Всего со всеми ветками и подъездными путями Маньчжурская дорога составляет 2400 верст.
Сооружение дороги начато в 1898 году. Первые изыскания направления дороги произведены в конце 1897 года. Несмотря на события 1900 года, во время которых большая часть дороги погибла, к концу 1901 года вся дорога была вчерне готова. Благодаря быстроте, с которой эта дорога была построена в суровой и полудикой стране, под ударами войны и мятежа, это сооружение имеет полное право считаться чудом инженерного искусства.
Из всех разветвлений Маньчжурской дороги первым было выстроено Южное отделение, простирающееся от Порт-Артура и Дальнего до Кундюлина на 600 верст. Начальником Южного отделения состоит инженер Гиршман. Его помощник – инженер Кипарисов.
В связи с Великим Сибирским путем Маньчжурская дорога, являющаяся его нераздельным продолжением, представляет такое величественное сооружение, которое по громадности можно сравнить только с египетскими пирамидами.
Однако польза древних пирамид весьма сомнительна. Постройка же Сибирской и Маньчжурской железной дороги является одним из самых великих и плодотворных мирных завоеваний русской цивилизации в Азии – в царствование императора Николая II.
Охранники
В военных событиях, разразившихся в Южной Маньчжурии летом 1900 года, самое видное участие пришлось принять чинам Охранной стражи, всеми силами отстаивавшим вверенную им железную дорогу и ее строителей. Охранная стража была образована в то же время, когда начались первые работы по постройке дороги. В первые годы охранникам приходилось защищать железную дорогу от хунхузов и случайных нападений. В 1900 г., охрана перенесла на себе несколько тяжелых месяцев борьбы с боксерами и китайскими регулярными войсками. В марте 1900 г. штабс-капитан Янткевич и два казака были предательски убиты китайскими солдатами, без всякого вызова с русской стороны. Это была первая жертва среди чинов охраны.
Полковник Павел Ив. Мищенко был отважным начальником Охранной стражи Порт-артурской линии во время событий 1900 года. По окончании Павловского военного училища, он принимал участие в Хивинской экспедиции 1873 года, командуя конно-ракетным взводом. В 1877-м был участником Турецкой кампании и дрался с турками у Цудахара и Сугратля. Впоследствии командовал 1-й Закаспийской батареей. В 1899 году назначен помощником главного начальника Охранной стражи, сформированной для охраны Маньчжурской железной дороги. Командирами стражи состояли наши офицеры разных родов оружия. Нижние чины набирались из запасных унтер-офицеров.
Охранники, конные и пешие, были разбросаны по постам вдоль линии железной дороги. Когда вспыхнули военные действия, полковник Мищенко стянул охранников в один отряд, состоявший из 2-й роты сотника Мамонова (82 человека), 6-й роты капитана Кушакова (125 человек), 3-й Кубанской сотни штабс-капитана Страхова (70 казаков) и 8-й Донской сотни подъесаула Денисова (93 казака). Весь отряд состоял до войны из 400 человек, из которых во время военных действий было убито и ранено 129 человек, из них убитых 74. Из офицеров охраны были убиты: штабс-капитаны Янткевич и Страхов и подпоручик Валевский.
На станции Наньсаньшилипу, что значит по-китайски «Деревня в тридцати ли на юг», наш поезд встретился с санитарным поездом, который шел с севера. В этом поезде везли 18 нижних чинов, раненных в деле при Ньючжуане, 3 раненных при Аньшаньчжане, 49 больных солдат, 1 больного офицера и поручика Малишевского, раненного под Ньючжуаном.
В этом же поезде везли тело безвременно скончавшегося штабс-капитана Валериана Страхова, командира Кубанской сотни Охранной стражи. Один из самых лихих охранников, редкий товарищ и ревностный командир, которого одинаково любили как товарищи, так и его казаки-кубанцы, – он был тяжело ранен в деле под Аньшаньчжанем, во время разведки. Разрывная пуля китайца ударила по руке и рикошетом ранила Страхова в живот. Он скончался на другой день, 14 сентября, после жестоких мучений. Охранники потеряли в нем одного из своих лучших офицеров.
Я познакомился со Страховым год тому назад, в один из жарких июльских дней, в Виктории-бэй, на месте постройки Дальнего. Здесь вспыхнули беспорядки. Китайцы, недовольные продажей их земель под постройку порта и железной дороги, напали на русских, производивших отчуждение земель. В этом деле мутили также китайские чиновники из города Цзиньчжоу. 20 казаков-охранников прискакали из ближайшего казачьего поста, выручили русских техников, разогнали китайских буянов и арестовали толпу в 200 человек. Из Порт-Артура немедленно приехал начальник округа подполковник Куколь-Яснопольский, разобрал дело и восстановил порядок.
В тот же день в Викторию прибежал некий китаец Шу и заявил русским, что на его дом в деревне Инченцза напали хунхузы, ограбили и избили его семью. Подполковник Куколь-Яснопольский приказал Страхову взять казаков и немедленно отправиться в поиски за хунхузами.
Я присоединился к отряду как переводчик, хотя большая часть наших казаков в Маньчжурии быстро усваивает китайский язык и свободно объясняется с населением. Целый день носились мы по зеленым холмам и полям Квантуна, из одной деревни в другую. Спустилась чудная лунная ночь. Китаец Лиу обещал указать нам деревню, в которой укрылись хунхузы, но, куда мы ни заезжали, поселяне всюду кланяясь, отвечали, что хунхузы только что «паоле» – убежали. Мы входили во дворы, осматривали фанзы и, наконец, оцепили одну самую подозрительную фанзу по указанию Лиу. Казаки забрались на чердак и торжественно вытащили… несчастную столетнюю старуху, полуживую от страха. Страхов рассердился и сказал китайцу Лиу, что если он сейчас же не укажет, где запрятались хунхузы, то он, Лиу, будет сам арестован вместо разбойников.
Мы поскакали дальше. Снова напугали своим приездом несколько деревень. Наконец на лужайке перед одной деревней увидали хунхузов, которые в ярком лунном свете чернели точно крабы и, несомненно, готовили нам засаду. Мы с криком полетели на них… опять неудача! Мирные поселяне воспользовались чарующей тихой прохладой ночи и уселись кружком возле деревушки, чтобы отдохнуть после знойного дня и потолковать о своих деревенских делах. Так мы хунхузов и не нашли.
Но если бы даже они и были в одной из осмотренных нами деревень, то поселяне все-таки их бы не выдали из боязни мести. Поэтому борьба с разбойниками-хунхузами в Маньчжурии так трудна и потребует много лет, чтобы они были выведены.
Промаявшись несколько часов, поздней ночью мы заехали ночевать в какую-то деревню. После необозримых полей гаоляна, скал, холмов, грязных фанз, жалких китайцев и страшных хунхузов, на другое утро я был приятно разбужен шумом русского самовара. Прекрасная веранда, тропические цветы, ослепительный самовар, белоснежная скатерть, удивительные закуски и приветливейшая хозяйка – встретили нас после наших ночных трудов и похождений. Страхов и я оказались в гостях у одного из строителей Маньчжурской дороги, инженера Панфиловича, в деревне Швантайгоу.
Проведя одну ночь в вагоне и просидев на разных станциях несколько часов в томительном ожидании движения поезда, 18 сентября я приехал в Ташичао, правильное название которого Дашицяо – «Большой каменный мост». Наши железнодорожники совершенно основательно дали всем станциям названия прилегающих местностей, чем доставили огромное удобство китайскому населению, которое будет пользоваться дорогою главным образом. К сожалению, железнодорожники так круто поступали с некоторыми китайскими названиями, что от них ничего китайского не осталось, хотя из всех европейских языков русский язык точнее и проще всего передает китайское произношение. Так, город Цзиньчжоу был окрещен железнодорожниками в Кинчжоо, Гайчжоу – в Кайджоо, Инкоу – в Инкоо, Дашицяо – в Ташичао, Аньшаньчжань – в Айсазан. Что касается названий на «оо», то таких окончаний совсем нет в китайском языке, и подобные названия могут только сбивать китайцев. Протомившись часов шесть в Ташичао, я поехал дальше на север. Узловая станция Ташичао, от которой идет ветка на Инкоу, представляла ряд готовых и строившихся каменных зданий, предназначенных для вокзала, буфета, депо, квартир служащих, мастерских и пр. В китайской фанзе временно помещалась столовая, в которой служащие и пассажиры могли выпить и пообедать. Вечером наш поезд пришел в Хайчен. Далее путь был всюду разрушен китайцами и теперь спешно восстановлялся русскими.